Тиффани де Бартоло - Как убить рок-звезду

– Пошли промочим горлышко, – еще раз предложила Аманда. – Обещаю, что ничего не скажу твоей девушке.

Я перешагнул через ее ногу и послал ее к черту.

– Два слова, – крикнул мне вслед Фельдман, – помни о «Дроунс», Пол! Помни о «Дроунс»!

Я думаю, что последую совету Джека и найду хорошего юриста. Я обещал Фельдману, что дам ответ в конце недели.

Не о чем думать, да?

Все.

Перед тем как дать Фельдману зеленый свет, Пол устроил в репетиционном зале последний совет, на котором присутствовали вся группа, я и его новый юрист Дамьен Вейс.

– А Йоко что здесь делает? – спросил Анджело, увидев меня.

Это была просто шутка, и я засмеялась, но Пол мрачно уставился на него и смотрел очень долго, пока Анджело не сказал:

– Господи, что ты завелся! Я же пошутил, чтобы разрядить обстановку.

Я ненавидела этот репетиционный зал. Это была темная конура с бетонными стенами без окон и убийственно душная. Обстановка состояла из ветхого дивана, жалких остатков ковролина и нагромождения инструментов, проводов и усилителей, занимавших все остальное пространство. Для группы почти не оставалось места, не говоря уже о гостях, и мне пришлось стоять, прижимаясь спиной к двери.

Как и следовало ожидать, вопрос был единогласно решен в пользу Винкла. И к моменту появления Дамьена Вейса с его мудрыми предостережениями, сомнения оставались только у Пола.

Дамьен Вейс меня насторожил. У него были накрахмаленная рубашка, глубокий снисходительный голос и такое большое адамово яблоко, будто он проглотил мячик для гольфа. Еще могу прибавить, что в детстве несколько раз смотрела «Предзнаменование». Помните? Дамьеном звали сына дьявола.

В руках он держал контракт Пола на восьмидесяти семи страницах. Он спросил Пола, читал ли тот этот документ.

– Ну, не каждое слово. Там некоторые предложения длиной в три абзаца.

Пол заверил Дамьена, что Фельдман очень подробно ему все объяснил, после чего юрист положил контракт на стол так, чтобы все могли его видеть, и заговорил как учитель с первоклассниками:

– Вы когда-нибудь слышала слова «возмещение затрат»?

Пол заправил волосы за уши и кивнул:

– Это деньги, которые звукозаписывающая компания должна вернуть себе до того, как мне начнут выплачивать авторские.

Дамьен согласился.

– А мистер Фельдман объяснил вам, какой цифрой будет выражаться возмещение затрат, если вы это подпитаете? – Он раскрыл страницу, обозначенную желтым маркером, и указал на цифры, написанные на полях. – Я подсчитал общую сумму затрат компании – ваш аванс, расходы на запись, зарплата группы и реклама. Теперь взгляните сюда. – Он перелистал еще несколько страниц. – Вот это процент, который вы получите с продажи записей, – без налогов.

Он опять открыл желтую страницу. На ее обороте были еще несколько уравнений и семизначная цифра, помеченная звездочкой.

– Что это? – спросил Под.

– Это приблизительное количество записей, которые придется продать, прежде чем вы увидите хотя бы один цент ваших авторских.

Сначала осунулось лицо Пола. Потом лица всех Майклов.

Этот Дамьен достал меня. Я подбоченилась, выставила вперед грудь и двинулась на него.

– А кто вам сказал, что они их не продадут?

– Послушайте, – сказал человек-дьявол, – я не говорю, что они их не продадут. Но давайте просто предположим, что не продадут. Что тогда?

Быть артистом в шоу-бизнесе все равно что быть «голубым» в армии. Тысяча шансов против одного, что ты не дождешься теплого приема. Конечно, можно проскочить незамеченным и с помощью удачи и определенного самоконтроля сделать долгую и успешную карьеру. Но уж если генерал Винкл застанет рядового Хадсона с откляченным задом, можете мне поверить, мало ему не покажется.

Дело не в том, что я не понимаю механизмов этой индустрии. Просто весь процесс похож на ампутацию… Нет, погоди… о чем же я собирался рассказать? Ну да. Возмещение затрат. Перед тем как принять окончательное решение, мы с Элизой пришли в офис к Фельдману, чтобы последний раз обсудить этот вопрос.

– Что бы тебе ни говорили, – сказал Фельдман, – возмещение затрат – это никакая не проблема.

Элиза согласно кивнула. Было что-то очень странное в том, что Элиза и Фельдман объединились против меня.

Фельдман поделил свою аргументацию на две части – вариант со знаком «плюс» и вариант со знаком «минус». При хорошем варианте мы продаем достаточное количество записей и компания компенсирует понесенные затраты.

– Я уверен, что так в конце концов и будет, и тогда ты начнешь получать очень хорошие деньги.

В скобках должен заметить, что Фельдман получает семнадцать центов с каждого заработанного мной доллара.

При худшем варианте сценария, то есть если мы не продаем ни одной записи, «Бананафиш» загибается, и я попадаю на бабки. Но надо иметь в виду, что звукозаписывающая компания попадает гораздо серьезнее, потому что она не компенсирует свои затраты, а у меня при этом остается аванс, который в любом случае составляет очень неслабую сумму – гораздо большую, чем я когда-либо в жизни надеялся заработать, это уж точно. И на нее вполне можно жить, если Винкл решит спустить наш проект в унитаз.

– Ну, видишь? Нет же никакой проблемы, – сказала Элиза.

Фельдман объявил, что моя девушка – умница и что я должен ее слушаться. Он даже назвал ее Элизой. Похоже, он решил временно зарыть топор войны. Более того, мне показалось, что он не прочь очутиться у нее между ног.

Последняя загвоздка возникла, когда обсуждался вопрос о сроках. Компания, которой я присвоил имя «Винкл рекорде», хотела, чтобы мы немедленно начали работать в студии. Они давали нам шесть недель на то, чтобы сделать первую запись из пяти, причитающихся с меня по контракту. Винкл надеялся, что первый компакт-диск появится в магазинах уже в начале весны.

Элиза и Фельдман умоляли меня не начинать очередную разборку с продюсером, но тут я решил твердо стоять на своем. Я уже давно пишу музыку. Я не собираюсь хвастаться своей плодовитостью, но у меня есть около шестидесяти песен, из которых можно выбирать. И мне нужен достаточный период для этого и для того, чтобы только репетировать и заниматься аранжировками. И я не хочу, чтобы нам показывали на часы, когда мы будем записывать.

Я сам больше всех удивился, когда компания согласилась на мои требования. И все же я еще держался, пока они не поманили меня последней морковкой – «Дроунс». Примерно через год у них намечалось большое турне по всей Америке. Винкл сказал, что их аудитория – это моя аудитория в будущем, и пообещал, что сделает все, что может, чтобы «Бананафиш» пригласили играть у них «на разогреве».