Мануэль Скорса - Бессонный всадник

– Развлекай меня, Жабоглот! Пой! Разгони туман, которым неблагодарные окутали мое сердце! Ты тоже познаешь славу!

А ты и рад, подлюга. Только на то и годен, песни свои вопить. Тьфу!

На рассвете мы двинулись дальше. Новостей не было. После полудня мы увидели высокую гору.

– Что это за гора, Кангалайя?

– Сакраменто, господин Инженер.

– Там я и разобью лагерь!

– У нас плохие вести, господин Инженер! Сеньор Флор хозяин «Ла Голондрины», что-то пронюхал. Со вчерашнего дня туда чужих не пускают. Как же вы будете мерить?

– Мне не нужно там быть. Я пользуюсь триангуляцией. Не впервые мне мерить с ее помощью что там поместья – страны и планеты. Владельцы Антареса тоже, помню, мне хотели помешать, и что же?

– А где поместье Антарес?

– Это звезда. Ха-ха! Не двинувшись с места, я составил план, пользуясь метапсихической тригонометрией. Правда, это был не заказ, а пари. Вот что, Кангалайя, туда не пускают никого или только чужеземцев?

– Нас пустят, господин Инженер.

– Великолепно! Завтра пойдешь туда будто что-то продать или купить. Тупайячи отправится с тобой, притворяясь слабоумным, что ему нетрудно. Я дам ему запечатанный листок с инструкциями. Там, где он скажет, разложите костры. Дым будет мне знаком. На горе Сакраменто есть пещеры?

– Чего-чего, а пещер тут много, господин Инженер.

– Отведите меня в пещеру, где нет летучих мышей, и устройте там мне помещение – не по моим заслугам, конечно, ибо тогда вам пришлось бы доставлять из многих стран предметы роскоши, но по своим возможностям. Если дождя не будет, за неделю справимся!

И точно. Через восемь дней нам осталось измерить лишь самую середину поместья. Это нелегко, ведь для этого надо подойти к усадьбе, к дому.

– Схватят вас, господин Инженер.

– Наоборот, Кангалайя, схватят его. Сегодня ночью ты проникнешь туда со своими и сделаешь, что я скажу.

– Сперва хоть пива выпьем, хозяин, один стаканчик!..

– Зачем же. один? Будь посмелее, Кангалайя!

Выпили мы. Поспали немного. Перед самым рассветом отправились в поместье. К полудню добрались до господского дома. Собаки лаяли-заливались, но мы вошли во двор. Инженер сидит на коне. Какой-то урод кричит нам:

– Кто такие?

Инженер отряхивается от пыли.

– Перед вами, сеньор Флорес, член Лондонской академии общественных и оккультных наук.

– Откуда вы знаете, как меня зовут?

– Кто вас не знает, сеньор Флорес? Вы – первый из здешних помещиков.

– Здесь не проезжая дорога. Что вам нужно?

– Я объезжаю Перу науки ради, сеньор Флорес.

– Зачем это?

– Я – ученый, сеньор. Я изучаю реки, измеряю горы, наблюдаю явления природы.

– А описей не составляете?

– Я путешествую, сеньор Флорес. Разве это запрещено? Перу – свободная страна,…

– Вы не в Перу. Вы в моем поместье. Мне чужаки не нужны. Прочь отсюда!

– Я немного занемог из-за разреженного воздуха.

– Мое какое дело? Вон!

Инженер вынимает платочек. Это знак. Люди Кангалайи выскакивают из-за ограды, хватают помещика и связывают.

– Ваше упорство, – объясняет Инженер, – не оставляет мне другого выхода, сеньор Флорес.

– Это разбой! Вы дорого поплатитесь! Чем грабить, лучше вы меня убейте! Если поймаю – повешу за срамные места, а потом загоню на каторгу!

Инженер не внемлет брани; он делает свое дело. Уже смеркалось, когда мы кончили.

– Ну вот, я вам помог. Дайте мне что должны, а хотите немного прибавить – не откажусь. Мне пора!

– А что нам делать с сеньором помещиком?

– Завтра отпустите, у меня будет целый день форы.

– Жандармы перекроют дороги, господин Инженер!

– Ну и что? Я никуда не еду. Мы отыщем себе пещерку, и, пока я составлю государственной важности план, ты, Жабоглот, будешь меня тешить. Сложи Песню про мой последний подвиг!

– На склоне Науанпукио пещер много, но они очень высоко.

– Тем лучше!

Пробыли мы там две недели. Иногда я спускался за едой и новостями. Жандармы кишели повсюду. Флорес очищал свои земли, посадил двадцать общинников. Кангалайя скрывался. Нас поймать не было никакой возможности. Мы переходили из пещеры в пещеру каждые три дня. Инженер очень радовался, так ему было легче искать. Как-то утром я говорю:

– Я знаю серебряную жилу, господин Инженер, но она не здесь.

– Кто тебе сказал, Тупайячи, что я ищу драгоценные металлы?

– Тогда что же мы ищем, господин Инженер? Неужели вам не хочется разбогатеть?

Он посмеялся.

– Открой глаза и взгляни на меня получше, Тупайячи! Скоро я буду самым богатым человеком на земле. Что мне царь Соломон? Ха-ха! Храм его – лачуга перед моим будущим замком Несчастный пешеход! Откуда ты взял, что меня интересуют прииски? Неужели ты думаешь, что я хочу стать Патиньо? [2]На что мне платина, золото, серебро? Смеюсь я над ними! Я ищу друга. – Он побледнел. – Друга или подругу, мужчину или женщину какая разница! Того или ту, кто поможет мне в самом важном из всех земных деяний. Мне жаль тебя, Тупайячи, но еще жальче мне богатых. До сих пор никто богатым не был. Я буду первым и последним богачом.

Недавно отец Часан рассказал, что господь наш Иисус Христос шел по водам. Так и здесь. Праздновал я продажу солового коня по кличке Соловый. Один путешественник, боявшийся гор – грехов, что ли, много было, – дал за него тысячу солей. Я сказал «тысячу» просто так, чтоб поторговаться. А он говорит: «Вот тебе полторы, и еще беру седло». Отправился я в Ракре это отметить. Через трое суток иду назад, вижу факельное шествие. Порадовался я, направился к ним, гляжу – а я по пояс в воде. Они шли по озеру. В воскресенье сказал я отцу Часану. Он посмеялся. С тех пор как увидит меня, так смеется. Ну и Ладно! Другой раз пошел я ловить форель и задремал. Разбудили меня какие-то плакальщицы. Так и воют, ай-я-я-яй!.. Я спрашиваю: «По кому плачете?» Тут они ближе подошли и уже не плачут, а смеются. Открыли они лица, откинули шаль, вижу – у одних жабьи морды, у других – кроличьи, у третьих – кошачьи, а у кого и вовсе куриный клюв. Скачут по воде, на меня не глядя. Так и плясали, пока не стемнело. Рассказал я про это зятю. «Все, что ты видишь, Магдалено, происходит оттого, что воде нелегко без движения. Наверное, она вспоминает ту пору, когда текла. Откуда ты знаешь, что она ничего не видит?» И верно! Она не только видит – она подглядывает. Пойду иногда на берег, лягу в тростники и вроде бы сплю. А озеро за мной следит. Я долго еще не знал, чьи это глаза; теперь знаю. Теперь я знаю, кто глядит на меня из-под воды. Только никогда о том не скажу нашему отцу Часану.