Любко Дереш - Голова Якова

Его начальница читала эзотерическую литературу, любила суши и делала бесподобные минеты. Яков любил японскую кухню и временами увлеченно диспутировал с начальницей про тетраграмматон и авторитетность учения Мельхиседеков, но вскоре ему надоело и это. Его привалило тяжелой могильной плитой. Он понял, что его Sol разрушено, а точно выверенная лаборатория, выстроенная внутри головы, сокрушена дотла. Бессмертный, беспамятный, неприкаянный. Это конец.

Когда он должен был ехать под Канев хоронить себя живьем на Бабиной горе, появилась Майя.

На вокзале, сойдя с поезда, Яков купил пачку красных «Прилук».

«Нужно привести себя в сознание».

Киев манил теплом и низким декабрьским солнцем.

«Нужно собраться», – сказал его разум и дико расхохотался.

Наряд милиции прошел мимо Якова, с подозрением изучая его лицо. Снежно-белый воротник рубашки, черное, как сажа, тонкое пальто, дорогой кожаный портфель, древесные и морские нотки в парфюмах – нет, он не мог показаться подозрительным. Кто угодно, только не он.

В голове взорвался еще один приступ хохота разума, и Якова пробил пот.

На студию. Собрать вещи. Успеть к пяти в центр.

«А ты – в хлам! А ты – в хлам!» – проскандировал разум и расхохотался. 14

В кабинете пованивало переспелой хурмой и барахлило освещение. Одна из ламп дневного света то гасла, то вспыхивала с громким раздражающим звуком. Яков вытаскивал из ящиков свои бумаги.

В дверь постучали и, не спросив разрешения, вошли.

– Добрый день. Меня зовут Светлана. Мне ваша директриса сказала зайти к вам…

– Я занят, – сказал он, не поднимая головы.

– Я знаю, но это только одну минутку займет…

– Выключите этот долбаный свет! – гаркнул Яков.

Гостья выключила и включила напряжение, и лампа засветила ровно.

За это Яков удостоил гостью взглядом. Перед ним стояла смуглая, черноволосая, изрядной красоты женщина. Девушка.

– Вы еврейка?

– Нет, я…

– Жаль. С ними весело. До свидания.

– Так вы не послушаете…

– Нет.

– А может, хотя бы…

– До свидания.

Девушка не тронулась с места, прислонилась спиной к двери, будто это не Яков ее прогонял, а она не хотела выпускать его.

– Ну, вы должны меня вспомнить. Светла на Казантопулос и группа «Кайрос». Помни те? Коктебель? Две тысячи седьмой?

Шорох коробок прекратился. Яков резко выпрямился, так что потемнело в глазах.

– Коктебель? – Яков присмотрелся внимательнее к лицу гостьи, скрытому за яркой косметикой, которая делала ее похожей на жрицу в маске – например, на жрицу Солнца у древних инков. Взгляд сполз на грудь, приподнятую бюстгальтером за майкой цвета хаки.

– Вы пришли сказать, что у меня есть сын?

– Нет, я пришла его с вами сделать.

– Я не люблю детей.

– А разве ваше творчество – не ваши дети?

– Моя работа стерильно чиста и бесплодна. Я звукорежиссер, а не композитор. Ты пришла от них?

– Нет, я пришла, вообще-то, за некоторой музыкальной консультацией. И рада, что удалось вас хоть как-то отвлечь от ваших дум, маэстро. Я хочу записать альбом, хочу быть певицей. Вы мне поможете?

«Кто это у Жана Кокто говорил: "Смерть звучит как эхо"? Не ты, случайно?» – спросил он мысленно, а вслух сказал:

– Светлана – это не твое имя. Твое настоящее имя – Йоланта. Кто из твоих родителей был греком, напомни мне?

– Я рада, что вы вспомнили меня, композитор. У меня впечатление, будто я пришла помочь вам. Вы не знаете, почему мне так кажется?

Матвей ждал его возле входа в ресторан и курил. На улице было холодно, а Матвей стоял без плаща, в одном пиджаке.

– Я же просил: на полчаса раньше.

– Пробки на улицах. Все так серьезно?

– Нас уже ждут в подвале.

Матвей докурил и поправил галстук.

На диване сидел только один человек. На столике перед ним стоял калебас с мате. Кресло слева было пустым.

– Господин Богус, позвольте представить вам моего брата, композитора Якова Гораха-Евлампию.

– Маэстро, – незнакомец поднялся и зааплодировал. – Вы пришли. Зовите меня Богус. Просто Богус.

Якову бросился в глаза его загар. Несколько секунд все трое молчали. Загорелый нажал на кнопку вызова официанта. Яков закурил сигарету с чабрецом.

Официантка принесла калебасы. Она выставила на стол коробку с сигарами.

– Попробуйте, маэстро. Гватемальские, – предложил Богус. – Лучших сигар вы еще не знали.

– Я не курю табак. Его прокляли древние майя, когда на их земли пришли испанцы.

– Все проклятия когда-нибудь спадают, – сказал Богус.

Матвей и загорелый раскурили сигары.

Седой взял паузу.

– Хочу предупредить, маэстро, что я чело век образной речи.

Яков поднес к губам бомбилью и глотнул мате. Горечь сковала рот.

– Вы никогда не видели Нил? – спросил Богус.

– Нет.

– Величественная река. По ней плывут чайки, галеры, гондолы, парусники… И все они плывут на север, потому что Нил плывет на север. Все лодки плывут на север, в царство забвения. Все заботятся о лодке, пока она плывет, но никто не смотрит на воду. Вы понимаете, о чем я?

Загорелый пригубил мате.

Яков кивнул.

– Мы предлагаем щедрое вознаграждение за наш заказ и должны быть уверены, что наши инвестиции безошибочны. Чтобы светильник горел, нужен кто-то, кто будет подливать масло. Принимаете ли вы наше предложение?

– Принимаю.

– За какое время вы беретесь выполнить наш заказ?

– Год – это нормальный срок для симфонии.

– Хорошо. Год нас устраивает. Человек с маслом приедет через месяц, считая от сегодняшнего дня.

Богус вынул из внутреннего кармана пиджака конверт и положил на стол.

1

Когда Майе было семнадцать лет, в ее окружении происходили странные вещи.

Ее подруга Света забеременела и родила. Ее подруга Наташа влюбилась в солиста дезметал группы и подсела на трамадол. Майя подружилась с еврейкой Женей.

Женя одевалась в ретро и вела «богемную» жизнь: курила, любила вино и употребляла на ночь марихуану для улучшения перистальтики. Женя носила ей книги по эзотерике, втягивала в разговоры о вечном и демонстрировала осведомленность в неизведанном.

Как-то в Луганск приезжал Сергей Ромасенко, известный как Искрирамс, а потом – Мастер Вишну. Женя не объяснила, куда они идут, только предупредила, что нужно будет остаться на ночь.

Лила происходила в детсаду на краю спального района. В темноте они с Женей блуждали по району, выпившие парни показывали рукой, куда идти.

«Модерн токинг», которые ревели на полдетсада, вызвали у Майи ряд вопросов. Женя посоветовала отдаться потоку опыта.