Алексей Слаповский - У нас убивают по вторникам (сборник)

– Полтора часа? – ахнула Маша.

А Галкин опять скривился, словно желал сказать, что дело не в количестве, а в качестве.

– Этот разговор Ольгу окончательно разбередил. И однажды, когда Вадим ей рассказывал о поэзии Серебряного века, читая стихи, Ольга вежливо перебила: «Что-то ты совсем забыл про мою жилочку». – Они были уже на ты. «Боюсь говорить, – признался Вадим. – Хотя, если я о чем еще мечтаю в моей оставшейся жизни, так это поцеловать твою жилочку». И потянулся к ней, но опрокинул столик с чаем. Они смеялись, прибирались, и в этом процессе все стало легче, Вадим случайно оказался рядом и поцеловал жилочку, а потом нежно повалил Ольгу на постель. И тут она окончательно помутилась рассудком и стала срывать с него и с себя одежду. И они обнаружили себя обнаженными на постели, после чего надо было что-то делать. И Вадим приник к ней, и почти все уже совершилось, но тут с Ольгой произошло нечто странное. Так, наверное, бывает с мужчинами и отдельными женщинами, которые, неосторожно увлекшись алкоголем, просыпаются и с ужасом видят себя в постели с чужим человеком.

– Да уж, – сказала Маша.

– С Ольгой было то же самое. Когда у них был секс с Георгием, не возникало никаких вопросов. Георгий был таким привычным и родным, что, когда… – тут Людмила замялась. Слишком о тонких вещах шла речь, и сказать совестно, но и не сказать досадно, пропадет важная подробность. И она все-таки решилась, найдя способ описать все косвенными словами. – Когда естество Георгия находилось в Ольге, то у нее, с одной стороны, было чувство долгожданной неожиданности, а с другой, такое чувство, что это естество всегда в ней было. С Вадимом же она почувствовала, что до нее домогается какое-то совершенно инородное тело, противное и омерзительное, будто это какой-то инопланетянин из фильма фантастических ужасов. И она вскочила, быстро оделась и убежала. На другой день Вадим деликатно держался в стороне и только к вечеру подошел и спросил: «В чем дело, Оля? Что я сделал не так?» Ольга ответила, что дело в ней. И они опять стали гулять и разговаривать, и вскоре Ольга почувствовала, что ей опять нравится Вадим, что она желает его. И она сама предложила пойти к нему попить чаю. Через некоторое время он опять стал целовать сначала ее жилочку, а потом и все остальное. И раздел ее, раздевшись сам. И опять Ольга почувствовала приступ необъяснимого отвращения.

– Он что, урод был? – не поняла Маша. – Жирный или, наоборот, мосластый?

– Нет. Вадим был в отличной форме для своих сорока пяти лет, уделял внимание своему здоровью, ходил даже в тренажерный зал, хоть и не часто, его тело казалось лет на пятнадцать моложе его самого. Если объективно, он был стройнее и красивее ее относительно молодого Георгия, но странный парадокс заключался в том, что стоило Ольге обнять Георгия, и в ней само собой происходило возбуждение. Иногда бывало так, что она просто ложилась рядом, когда он уже спал, обнимала его, прижималась, и с ней происходило то же самое, что при сексуальном контакте.

– Что, и так бывает? – удивился Галкин с некоторым оттенком зависти (непонятно только было, чему он завидовал).

– Ты даже не представляешь, как бывает! – ответила Маша вместо Людмилы. – Ну, ну, и что?

– И она опять оделась и убежала. И даже разозлилась на себя. Она разозлилась, что не может спокойно поддаться своим желаниям. Она просто обязана совершить это и доказать себе, что не хуже других женщин, умеющих получать от жизни удовольствие, тем более с человеком, который нравится. И на другой день она сама подошла к Вадиму и сказала: «Вадим, извини меня за такие повадки. Я просто никогда не изменяла мужу». Вадим ответил, что понимает. Он сказал: «Мы слишком нервничаем и делаем из этого событие. Признаться, я тоже долго был в одном браке и для меня это неординарная ситуация. Я предлагаю: мы встретимся сегодня, как муж и жена, спокойно. И все сделаем так, как будто это уже было». Ольга согласилась. А днем в киоске с туалетными принадлежностями при пансионате она увидела одеколон, которым всегда пользовался Георгий. И она купила его, и вечером принесла Вадиму, сказав: «Я очень люблю этот запах, побрызгайся, пожалуйста». И он исполнил ее желание, а потом они потушили свет и спокойно разделись, как муж и жена, и спокойно легли рядом, о чем-то разговаривая, как это бывает у мужа и жены, потому что они же не набрасываются сразу друг на друга.

– Это точно, – подтвердила Маша.

– Через некоторое время Вадим поцеловал ее в жилочку и протянул к ней руки. Запах одеколона притупил в Ольге чувство отвращения и она, стиснув зубы, решила терпеть – не для удовольствия, конечно, а для чувства совершившегося факта и доказательства своей нормальности. Но, как только все началось, она вскрикнула от ужаса, будто в нее вонзили нож. Но на этот раз не убежала, а просто отодвинулась к стене. «Послушай, – сказал Вадим, – так нельзя!» И вдруг резко сменил тон и начал говорить с Ольгой грубо, будто не декан и доктор наук, а последний грузчик. Он обвинял ее и даже нецензурно обзывал. А Ольга слушала и радовалась, потому что, кроме физического отвращения, наконец начала чувствовать к Вадиму отвращение и духовное. И она встала, рассмеялась и сказала: «Ну вот и все! Хотя за жилочку тебе все-таки спасибо. А то так бы и не знала!» Утром она обнаружила, что смотрит на Вадима с такими эмоциями, будто это не человек, а стенка. Будто это был кошмарный сон из чужой жизни, и вот она проснулась и удивляется, что ей приснился такой сон. К счастью, Вадим тоже с ней больше не общался, а через день уехал, причем раньше срока. Ольга и сама уехала раньше на пять дней, потому что поняла, что страшно соскучилась без Георгия и дочки, настолько, что просто лишнего дня не проживет без них. Она летела в самолете, вспоминала Вадима и не могла понять одного: как она могла желать этого человека, к которому сейчас равнодушна так, словно его не было на свете?

– Бывает, – мудро сказал Галкин. – У меня раньше, когда выпивал, так случалось. Вечером зайдешь в магазин, увидишь вино или водку – и так охота выпить, просто душа разрывается. Просто еле терпишь. Тут главное сдержаться. Сдержишься – и ничего. Утром в тот же магазин зайдешь, там та же водка, вино, а для тебя это тьфу, будто и нет. Стоишь и вроде тебя, Людмила, удивляешься, неужели я вчера эту гадость так хотел?

– Да нет, все сложнее, – сказала Людмила, посмотрев на Машу, и та кивнула: они, будучи женщинами, сразу поняли друг друга, хотя вряд ли смогли бы выразить словами, в чем именно заключается это понимание.

Галкин при виде этих переглядываний как-то сразу заскучал, поднялся, сказал:

– Пойду посмотрю, как там Серега справляется.

– Иди, иди, – иронично напутствовала Маша.