Харви Джейкобс - Американский Голиаф

– Там кто-то есть, – сказала Берта.

– Так поздно? Не может быть, – ответил Чурба.

– И Шерман молчит, – сказал Александр.

– Шерман может и не залаять, – возразила Берта. – Там кто-то стоит. Около амбара. Я вижу – для светляка слишком толстый, а для Луны – маленький; похоже, кто-то держит на весу фонарь.

– Свет? Что ж ты сразу не сказала?

– Я говорила.

– Совсем не то ты говорила, или я не то услышал.

Чурба тоже зажег фонарь и пошел разбираться. Стирая с лица дождевую воду, он тащился по грязи к ожившей капле света и мужским голосам.

– Кто здесь? – крикнул Чурба. – Что вам надо? – (Щелкнув зубами, к нему подскочил Шерман.) – Это я, сучий прохвост. Тявкай на тех, кто у амбара.

– Чурба?

– Кто это?

– Джордж. Джордж Халл.

– Кузен Джордж? Это ты?

Обнявшись по-медвежьи, двоюродные братья принялись хлопать друг друга по спинам, Шерман же переключился на третьего человека, незаметно стоявшего в сторонке.

– Черт. Я уж перестал тебя ждать, Джордж. Ты же сказал, в октябре.

– Сказал, в октябре, да, видно, имел в виду ноябрь. Лучше поздно, чем никогда. Ты готов?

– Готов, готов. Только не знаю к чему. Ну то есть сделал, как ты написал, но все равно не возьму в толк, зачем тебе это надо.

– Уберите от меня свою шавку, – объявил возница. – Она пугает лошадей.

– Кто это?

– Он привез нас из Юниона.

– Из Юниона? Вас – кто тут еще, кроме тебя?

– Нас – это меня и ящик Пандоры, – сказал Джордж. – Новый табачный пресс.

– Табачный пресс? Про что-то такое я и думал.

– Давай-ка стащим эту проклятую штуку с повозки, – скомандовал Джордж. – Помощники найдутся?

– Может, подождем до утра?

– Нет, – сказал Джордж. – Сейчас. Покажи, где ты выкопал яму, только не говори про нее. Чем меньше возница услышит или увидит, тем лучше. Нужно отправить его отсюда как можно быстрее. Потом наговоримся.

– Ты написал, чтобы я нанял водяного колдуна искать место для нового колодца. Этот еврей обошелся мне в десять долларов и ткнул вон там, за амбаром.

– Значит, там мы его и выгрузим. Не такое это простое дело. Как у нас с веревками и блоками?

– Все как ты сказал. Лежат в амбаре. Еще девять долларов. Всего девятнадцать: за лозоходца, веревки и блоки.

Два часа спустя дождь перешел в морось, а возница потащился на своей телеге к дороге на Кардифф; Александр показывал путь невидящим лошадям.

– Тяжко ему будет добираться по такому супу, – вздохнул Чурба.

– Не переживай за него, кузен. Этот человек немало получил за свою работу.

Чурба пнул ногой полуутопленный в грязи Джорджев ящик.

– Табачный пресс. Теперь понятно. Ты хочешь, чтобы я растил здесь табак. Хорошо бы новый сорт, а то, знаешь, когда-то я уже пробовал, листья выходили на вкус, что поросячья щетина.

– Принеси пилу и топор, – приказал Джордж. – Эту штуку надо открыть.

– В темноте? Не бойся, не утонет, затянута, как пипка у молодухи, – если ржа до сих пор не пробралась, то и не проберется. Пошли лучше в дом, выпьем чего-нибудь горячего. Спина совсем замучила.

– Потерпи, Чурба. Слушайся Джорджа. Все, что надо сделать, надо сделать до утра, а к полудню забыть. Тащи пилу и топор. Пилить будем осторожно и медленно. У нас там драгоценный груз.

– Хороши новости, – проворчал Чурба. – Ладно, как хочешь. Только скажи сперва, Джордж, я никакой закон не нарушаю? Потому что если так, то хорошо бы знать.

– Насколько я знаю, никакой, – уверил его Джордж. – Мы законопослушны, как леденцы на палочке. Это красивая игра, кузен. И никому не будет вреда.

– Ну тогда ладно. А то после твоего письма у меня в голове совсем пусто. Думал, ты мне не доверяешь.

– Если бы я тебе не доверял, как бы я отдал свою судьбу в твои руки? Я же сказал: как только похороним, сразу все объясню.

– Я ведь вот о чем, Джордж. Ты говоришь, все законно, а работать надо ночью, в тумане, да еще похороны какие-то. Не припомню я, чтобы на похоронах, перед тем как зарыть, открывали ящик, да и припоминать не желаю. Зачем закапывать табачный пресс? Объясни, чего задумал, только без пропусков. Я ведь тоже имею право. А не хочешь, так зови обратно свою телегу и сажай эту траву где-нибудь еще.

– Мне нравится твой настрой, – сказал Джордж. – Правильного я себе нашел помощника. Все узнаешь. Тащи инструменты. Поговорим за работой. Но сперва про Александра. Ты уверен, мальчишка будет держать при себе все, что увидит и услышит?

– У Александра даже приятелей нет, а говорит он от силы десять слов в году.

– Десять слов могут нас убить. Он тебя слушается?

– Оставь моего сына мне, – сказал Чурба. – Что же это за табачный пресс такой, что его надо под землю прятать?

Константа во всем этом называется Джордж Халл. Он устраивает мне побег. После чего я брошен в яму, и тот самый Джордж, который меня освободил, копает грязь вместе со всеми. Предайте меня земле и плесени. Мху. Лишайнику. Спорам. Зеленый корень опутывает мои разломы. Извиваются и ползают. Кара отмеряется струями воды, что разъедают жезл у меня между ног. Проклятый зуд! Что-то я заметил в бегающих глазах мальчика. Они меня боятся! Я буду ждать тебя, Джордж.

– Я не считаю вас Стэнли, а себя – Ливингстоном, [22]– разорялся Барнаби Рак. – Однако полагаю, вам уже давно пора обнаружить, что я способен на большее, чем стукать мячиком вокруг потрепанного пустозвона Барнума иему подобных или добывать жизненно важные новости об игре бадминтон, которую придумал слабоумный английский герцог, дабы изменить судьбу человечества. Я тут случайно узнал, что мы, оказывается, выбираем нового президента, едва не теряем в землетрясении Сан-Франциско, а генерал Ли встает на путь измены. Что же, Джон Зипмайстер шлет Барнаби Рака писать об этих незначительных происшествиях? Да ни в коем случае. Рака-писака должен лезть в Адскую Кухню, [23]целоваться там с гангстерской жопой, а после обозревать этот… как его… лифт. Лифт, черт бы его побрал!

– Да поймите наконец, вы очеркист, а не военный корреспондент. И тот и другой материал вполне крепки и достойны изложения. Люди читают «Таймс» и «Трибюн» от первой страницы к последней. «Горн» они листают сзаду наперед. Мы – это спорт, комиксы, очерки, затем, может быть, новости. Так уж вышло, и мне нравятся газеты, которые ценят повседневные заморочки выше тупых реалий. Я называю это здравым приоритетом. Но если вы не согласны, Так и скажите. Мне хотелось бы узнать об этом первым. Ибо вам ничто не мешает попытать удачи в любом другом листке. Посмотрим, чем вы там будете заниматься и сколько они вам заплатят. Кстати, Рак, история о бадминтоне вышла в два раза длиннее, чем нужно. Вы видели табличку у меня над столом: «БОГ СОЗДАЛ ЗЕМЛЮ И НЕБО НА ДВУХ АБЗАЦАХ»?