Светлана Талан - Не упыри

– Знаешь, что пришло в голову Джессике? – смеется Наталья. – Она говорит мне: «Давай я куплю Роману и Марии корову. Будет у них всегда свежее молоко, творог, масло». А я ей: «Корове нужно сено, чтобы она давала молоко», а она в ответ: «Я и сено могу купить».

– Она разве не знает, что корову надо пасти и каждый год заготовлять на зиму корма? – спросила я с улыбкой.

– Сомневаюсь, что она вообще когда-нибудь живую корову видела! – веселится Наталья. – Тем не менее, ее предложение совсем не шуточное.

– Поблагодари эту добрую женщину, – говорю я. – Но в нашем возрасте и с нашими болячками мы уже не в силах содержать корову.

Наталья сдержала слово, и накануне Нового года нам прямо домой принесли от нее три огромных коробки. Это были подарки, которые она обещала прислать, когда гостила у нас. Чего там только не было! Свитера и кофточки для детей и взрослых, джинсы, халаты – теплые и летние, обувь – мужская и женская, и кофе, и конфеты, и лекарства от сердца и полиартрита для Романа, и даже мыло, шампуни и духи! Мы завалили этим добром полкомнаты.

– И как мы теперь будем все это распределять? – спрашиваю у Романа.

– А пусть дети и внуки приезжают и сами выбирают, что кому подходит и нравится, – сказал он и начал складывать все обратно в коробки.

Ночью я долго не могла заснуть. Все думала о том, что мы Наталье почти никто, у нее своя жизнь, а вот – решила нам помочь. Могла бы и не делать этого, и никто бы ее не стал осуждать. Родственная кровь заговорила? А может, просто душа у нее такая щедрая и добрая?

Ездила в город за лекарствами для себя и Романа. Раньше в селе были и родильный дом, и фельдшерско-акушерский пункт, и аптека, а сейчас остался только фельдшер, которому отвели тесный закуток. Поэтому каждый месяц, ожидая пенсии, мы составляем длиннющий список необходимых лекарств. Ежедневно вносим в него исправления, что-то вычеркиваем или, наоборот, дополняем. Получив пенсию, один из нас едет в районную аптеку, которая проглатывает солидную часть наших денег.

В переполненной маршрутке кто-то из молодых уступил мне место. Я поблагодарила, уселась и стала всматриваться в лицо юноши, который предложил мне присесть. Оно показалось мне смутно знакомым, но я так и не смогла его припомнить: должно быть, сын одного из моих бывших учеников, подумала я. Потом мое внимание привлекли мужчина и женщина, стоявшие в проходе. Им обоим было под шестьдесят, но они с нежностью смотрели друг на друга. Время от времени мужчина что-то шептал своей подруге на ушко, обнимая ее за талию, а женщина улыбалась. Мне было приятно видеть, что уже немолодые люди так внимательно и тепло относятся друг к другу. Прямо передо мной сидели две молоденькие девушки, которые тоже обратили внимание на эту пару. Они некоторое время следили за мужчиной и женщиной, а потом начали перешептываться.

– Как молодожены! – прыснула блондинка.

– И не говори, – хмыкнула рыженькая. – В их возрасте не о любви думать, а местечко на кладбище бронировать.

Девушки рассмеялись, а мне многое хотелось бы им сказать, но момент был не самый подходящий. Они еще молоды, и не понимают, что любовь не выбирает время или возраст. Любовь – одна-единственная, у этого слова нет даже множественного числа. Иногда молодые люди путают любовь со страстью и сексом, не понимая, что это – всего лишь часть чего-то гораздо большего. Сюда я добавила бы привязанность, симпатию и взаимное уважение. Когда между мужчиной и женщиной нет любви, они всего лишь терпят присутствие друг друга, исполняя повседневные обязанности мужа, жены, родителей. Их жизнь превращается в серые будни, и мне жаль такие пары.

Через год мне исполнится шестьдесят пять, но я с уверенностью могла бы сказать этим девчушкам, что любовь не стареет с годами, в отличие от людей. В моей жизни ее было много-много, и в то же время она осталась одной-единственной. Я и сейчас словно заново переживаю ее, вспоминая каждый прожитый день. Моя любовь стала сильнее и увереннее в себе, потому что ушло все несущественное, мелкое, незначительное. С годами растворился привкус полынной горечи, оставив только сладость и полноту любви. Когда молодость далеко позади, уже не кипят волны разочарований, ревности, подозрений, остается спокойная уверенность, что твоя половинка уже не изменит, не покинет, не променяет тебя на другую. Это глубокое и необыкновенно приятное чувство: теперь уже навсегда, до последнего вздоха…

Как я рада, что к нам заглянули Валя с Васей! Наши встречи становятся все реже: родители Вали умерли, и подруга только раз в несколько лет приезжает на их могилки и наведывается ко мне.

Стоит приятный теплый вечер, стол накрыт в саду. Мужчины опрокинули по рюмке и ведут свои разговоры, а Валя рассказывает о Галинке, которая живет и работает в Италии, в Неаполе.

– У нее же два высших образования, – говорю я. – А приходится работать на иностранцев. Как же она решилась покинуть Украину?

– Ты же помнишь, – рассказывает подруга, – что семейная жизнь у нее не задалась. Осталось двое дочерей. Пока они были маленькие, она как-то выкручивалась, работала на полторы ставки учителем, потом начались сокращения, задержки зарплаты и всякое такое. Девочки стали студентками, их и одеть надо, и заплатить за учебу, и накормить. Но когда Галинка объявила, что уезжает на заработки в Италию, я чуть в обморок не упала.

– Пыталась отговорить?

– Да! Но вот что мне Галинка на это сказала. Ее старшая хотела на выходные приехать из Киева в Винницу, но ей пришлось попросить девочку отложить приезд еще недельку: просто потому, что у нее не было денег на обратный билет для ребенка и нечего было дать с собой из продуктов. А на следующей неделе все повторилось, и Галинка со слезами снова уговаривала дочь потерпеть еще, а потом еще и еще… – Валя вздохнула, помолчала и продолжила: – Ну не было у нее сил слышать плач дочери в телефонной трубке, которая хотела, но не могла повидаться с собственной матерью! Вот тогда Галинка и поняла: надо что-то менять, потому что так жить больше невозможно.

– Отчаянная она, – сказала я. – Вся в тебя. И как она там сейчас?

– Сначала надо было заработать на учебу детей. Потом она осталась еще, чтобы помочь им купить жилье, а теперь планирует сделать ремонт, купить мебель… Время идет, а Галинка по-прежнему где-то на чужбине… Мне так ее не хватает! – проговорила Валя, и непрошеная слеза скатилась по ее щеке.

Я не знала, как ее утешить, чем отвлечь. Мои дети живут на родине, но я тоже по ним тоскую.

– А у нашей Даринки до сих пор с семейной жизнью ничего не выходит, – с горечью заметила я. – К тому же своего жилья у нее нет, взяла кредит на пятнадцать лет. Тянется, как может, крутится, словно белка в колесе, но какие доходы у простого учителя в нашей стране? Каждый месяц посылаем ей понемножку, Иринка помогает, братья тоже, но ведь у каждого своя семья, свои дети, которых надо обеспечить…