Стивен Вулф - История Кометы. Как собака спасла мне жизнь

Тянуть предметы, особенно если они тяжелые и с трудом сдвигаются с места, собакам не свойственно. Хаски специально обучены тащить сани. Но сумеет ли Комета везти инвалидное кресло со взрослым мужчиной? У меня не возникало сомнений: сумеет. Грейхаунды не только сильные собаки, у них повышенный болевой порог, и они знают, как эффективно расходовать свою энергию. Вероятно, борзые не смогут, как хаски, тащить по снегу тяжело груженные сани, но я и не требовал этого от Кометы. Да и начинать тренировку я собирался вовсе не с инвалидного кресла.

– Комета, ты же понятия не имеешь, как я ненавижу передвигаться по продуктовому магазину с этой проклятой тележкой, – сказал я борзой.

Сидящий во мне демон гордыни не позволял пользоваться тележками с мотором. И я решил, что магазинная тележка станет превосходным началом обучения, прежде чем мы решимся перейти к инвалидному креслу в аэропорту. В качестве первого шага следовало приучить Комету находиться в магазине, в то время как катить тележку буду я. Учебной площадкой стал «Уэбер». Это не был огромный супермаркет, и его продавцы знали всех своих постоянных покупателей по именам. Несколько лет владельцы позволяли Мэгги приводить к магазину ее пса, чтобы собирать средства на спасение борзых. И в итоге полюбили данную породу не меньше меня.

В первый раз я вошел в магазин с Кометой с таким видом, словно мы постоянно приходили за покупками вместе с ней. Намотав поводок на левое запястье и опираясь на палку правой рукой, я не спеша катил по проходу тележку. Помощник менеджера, окинув взглядом рабочий жилет Кометы и прочитав в карточке, в чем заключаются наши права, следил, как мы совершили круг по секции свежих овощей, и не спускал с нас глаз, пока мы переходили из отдела в отдел. Собак не пускают в магазины по понятным причинам. И он не хотел, чтобы ему дурили голову всякими россказнями о служебных обязанностях пса. Пусть даже с собакой явился знакомый ему человек. В конце концов, кому из покупателей понравится собачья шерсть в сельдерее?

Мы медленно подвигались по проходу, и Комета повторяла мои шаги от полок к тележке. Я толкал тележку одной рукой, опираясь на палку, и часто, чтобы сохранить равновесие, приваливался к борзой. Это был нелегкий, отнимающий время труд, но он доставлял радость. С родительской гордостью я наблюдал, как собака поводит носом, реагируя на обволакивающий дрожжевой аромат свежевыпеченного хлеба, перемешивающийся с доносившимся из мясного отдела резким запахом крови. И хотя взгляд Кометы с жадностью скользил по прилавкам, где были выложены блестящие пакеты, ей удавалось сдерживать себя, и она не рвала упаковки, чтобы добраться до спрятанных внутри сокровищ. Славная девочка! Добравшись до находившейся в середине гастронома секции замороженных продуктов, мы уже представляли собой картину слаженной команды. Я радовался способностям борзой. А она даже не вздрагивала, когда я бросал покупки в тележку.

Каждый раз в конце ряда я видел, что за нами из-за угла неотрывно следит славный инспектор Клузо [7], видимо, опасаясь, что Комета вот-вот голодной гиеной набросится на ближайшего к ней покупателя. Его терпение было вознаграждено, когда мы проходили отдел кормов и игрушек для животных. Я не заметил, чтобы Комета хотя бы повернула голову, зато явственно услышал писк резиновой кости в ее зубах.

– Комета! Сейчас же отдай!

– Вам придется купить эту вещь. После пасти вашей собаки мы не сможем продать игрушку. – По лицу инспектора Клузо было видно, что он хотел сказать: «Я так и знал!»

– Неужели дыхание Кометы настолько ядовито, что она безвозвратно испортила кость? – возразил я. Продавец, переминаясь с ноги на ногу, нерешительно смотрел на меня. – Хочу, чтобы вы знали: она таскала игрушки из лучших мест, чем ваш магазин, и никто не протестовал. В конце концов, она же Комета!

– Ладно-ладно, положим игрушку обратно на полку. – Продавец подошел и попытался вытянуть кость из пасти борзой, но та сильнее стиснула зубы и посмотрела поверх его плеча на полку, словно намекая, что не понимает его деревенский язык.

Я решил, что пришла пора милосердия, и, рассмеявшись, произнес:

– О, мы все-таки купим эту чертову кость. Комета, пошли к кассе!

Перед следующим посещением магазина я сделал все, чтобы отучить Комету от клептомании. Решив, что ее влечение к пищащим игрушкам не столь сильно, как вызывающее обильное слюноотделение желание стянуть печеночный крекер, я положил угощение на уровне ее носа на кухонном столе. И за час борзая усвоила, что, пока она в рабочем жилете, ей нельзя брать ни съестное, ни другие предметы. Во время наших тренировочных походов я заметил, что Комета слегка меняет позу, когда кто-нибудь восклицает: «Какая ты симпатичная в этом красном жилете!» Поднимает голову на несколько дюймов и едва заметно настораживает уши – собачий вариант человеческой позы, когда люди чопорно выпячивают грудь. Постепенно у нее выработалось представление, что наряд дает ей право холодно держаться с незнакомцами. «Смотреть можешь, а касаться не смей». Подобного поведения я и ждал от Кометы, когда надевал на нее рабочий жилет. В таких случаях она должна была полностью сосредоточиваться на мне, а обращать внимание на других лишь с моего позволения. И преодолевать искушения собачьими игрушками в продуктовых магазинах.

После нескольких успешных тренировочных набегов на «Уэбер» я почувствовал себя достаточно уверенным, чтобы перейти к следующему этапу. В Седону с кратким визитом приезжала Фредди и могла мне помочь в обучении собаки. На сей раз я встречал ее в аэропорту Финикса. Надеялся, что в Финиксе найду то, что отсутствовало в зоомагазинах Седоны, – рабочую упряжь для Кометы. Все, что мне предлагали до сих пор, не подходило на непомерно большую грудь борзой, резко переходившую в деликатное брюшко, вполне достойное карликового пуделя. Я видел упряжи на боксеров – собак, похожих на Комету по конституции, но меньших по размеру. Наверное, нужная мне упряжь найдется в зоомагазинах большой торговой сети, и один из таких располагался на пути в аэропорт.

– О чем задумалась, Комета? – спросил я.

Мы с борзой остановились на пороге торгового зала. Уши собаки торчали к потолку, глаза широко раскрыты, нос принюхивался к летающим в воздухе таинственным запахам. Эти запахи, как все, что находилось перед глазами, вызывали такое восхищение, что собака подрагивала от удовольствия. В кои веки дитя попало в кондитерскую! Комета пришла в такой восторг, что не заметила других бродящих по магазину собак с хозяевами. Я решил, что подобная экскурсия необходима: пусть мозг борзой сообразуется с ее трепещущими чувствами, когда она смотрит на хомячков и змей, рыбок и рептилий и принюхивается к кормам для животных.