Коллектив авторов - Много добра, мало зла. Китайская проза конца ХХ – начала ХХI века

На самом деле по отношению ко мне эта ее «сметливость» была ошибочной. Источником этой неверной «сметливости» был ее муж, бывший лейтенант, но опыт, который она черпала из этого источника, неприложим ко мне, подполковнику. Это ошибка – считать, что нрав у всех мужчин одинаков и удачный практический опыт с одним можно применять к другому, – фатальна для многих сильных женщин. Это полнейшая глупость, по причине этой глупости Ду Цзюаньхун могла держаться со мной лишь на расстоянии, а из-за этой дистанции была вынуждена поддерживать со мной лишь отношения начальника и подчиненного. К этим чрезмерно самоуверенным суждениям я относился спокойно, ведь именно за самоуверенность я ее и ценил, за уверенность в работе, пунктуальность и энергичность, даже за то, что в своей самоуверенности она нередко хватала через край. Но в этом и заключалась ее фатальная слабина, из-за этого ей никогда не стать моим начальником, она сможет быть лишь у меня в подчинении. Из-за этой слабины я был за нее спокоен и в то же время жалел.

Сама она когда-то была капитаном, а нашла себе лейтенанта. Но беда не в том, что ей следовало подыскать старшего офицера вроде меня или чином еще повыше – полковника и даже генерала, а в том, что этот лейтенант потакал ей в ее самоуверенности. С ним я знаком, важный такой, пыжится много, а способностей маловато. И чего она в свое время выскочила за этого лейтеху? Видать, сбил он ее с толку непринужденностью и уверенными заявлениями о своих амбициях. Но незакомплексованность человека военного, скорее всего, не только в выправке и рассуждениях о войне на бумаге, но и в делах. Поначалу она была очарована своим лейтенантом, похожим на принца на белом коне, но поняла, что он человек невезучий, и, выяснив через несколько лет его образ мышления, развенчала его в пух и прах. Разве может мужчина, потерпевший сокрушительное поражение от простого женского манипулирования по мелочам, подняться хотя бы до уровня человека невезучего? После того как она все это разглядела, лейтенант стал не нужен. Типичная армейская женщина густого идеалистического замеса, она не могла больше терпеть, чтобы ее мужем оставался лейтенант, согласный, чтобы она им руководила, а по полету мыслей далеко ей не ровня, чтобы при каждом взгляде на него она чувствовала надменность этакого непревзойденного мастера, ждущего в одиночестве соперника, который нанес бы ему поражение. Поначалу эта надменность была ей по душе, но потом стала надоедать больше и больше. Вечная скука была не в ее характере, и тогда она маленькими хитростями заставила лейтенанта, хоть и против его желания, отказаться от себя во имя любви, осознать, что он делает благородное дело, и чувствовать признательность в душе. Такая тактика может показаться слишком жестокой, но можно ли без жестокости совладать с этим ее лейтехой с его большими амбициями и малыми способностями? Это не могло негативно сказаться и на ней самой, ведь жить с таким – скука, а скука оказывает губительное воздействие, которое может привести к ужасным последствиям. Превосходство Ду Цзюаньхун в том и заключалось, что она не позволяла этой пагубе развиваться, а преодолевала ее жестокостью. В своих суждениях она ничуть не ошиблась. Теперь ее бывший муж-лейтенант старается твердо отстаивать свои идеалы, основанные на рассуждениях о войне на бумаге. Человеку тридцать с гаком, а он остается штабным офицером командира подразделения.

Ду Цзюаньхун как-то заговорила о бывшем муже, и я, конечно, не церемонясь бросил походя: «Он напоминает начальника штаба, который всегда предлагает командиру никуда негодные решения. Ты с одним полком разгромишь целую дивизию под его началом, хотя ты всего-навсего капитан. Время таких сражений прошло безвозвратно, на планете все за мир, так что наши мечты о генеральстве ничтожны, о них и поминать не стоит. Я вовремя вышел из игры, в боевых соединениях дослужиться до подполковника не так-то просто, и ты, как пропагандист округа, должна это понимать».

Человеку нужно иметь мужество, чтобы оставить идеалы и любимое дело, но в этом и есть его преимущество, которое свидетельствует о том, что и в армии этот человек был далеко не последним. В той беседе я своей мощью нанес ей полное поражение, поэтому в течение всех лет она неизменно оставалась преданной мне.

Обратить ее внимание на чрезмерную самоуверенность лейтенанта я не мог, эта ее фатальная слабина мне нравилась.

Телефон и впрямь зазвонил в установленное время, но я еще не лежал в кровати, как она представляла. Пусть себе звонит: я дома, а Наньлань трубку поднимать не станет.

Взял чашку и стал смаковать свой любимый лунцзин. Губы двигались почти незаметно, но очень выразительно. Когда сладость чая омыла глотку, поднял не перестававшую трезвонить трубку. Голос Ду Цзюаньхун приятный и красивый, мне нравится. Никакой паники даже в экстренной ситуации, очень привлекательный. Когда-то я даже подумывал, не включить ли ее в число моих «изысканных встреч». Но этого не сделал, и чем больше нравился мне этот голос, тем больше противился его обаянию. Отступить заставило не завещанное предками речение: «Кролик вокруг норки травку не щиплет». Задумай я действительно овладеть ею, мне незачем было бы, как первый раз влюбившемуся юноше, разбивать сердце и обливаться кровью, чтобы всю душу положить на плетение нежных сетей. А потом, подобно одержимому рыбаку, закидывать сеть на просторах реки, где резвится на свободе эта рыбка. Даже на легкой ладье, как бы споро ты ею ни правил, без труда ее в сеть не залучишь. Я это прекрасно понимаю и не стану гоняться за этой рыбешкой на легкой ладье, сжимая в руках мягкую сеть и выгребая против течения, закидывая сеть и вытаскивая ее пустой. Такое безумие, такая глупость, такие бесплодные усилия на реке любви – это не по мне. Я тоже могу вложить душу и сплести мягкую чувственную сеть, но ставить эту сеть буду поперек реки, чтобы перегородить ее. Реку, конечно, не перегородишь, она может течь и сквозь ячейки старательно сплетенной сети, но и самой смышленой рыбке не сообразить, как в этом безукоризненно прозрачном потоке перед глазами проскользнуть через безукоризненно прозрачную сеть. Лишь наткнувшись на сеть, она поймет, что это, и эта сеть роковым образом предопределит ее несвободу. Задумай я залучить ее в сети, она давно бы уже стала моей женой. Но я предпочитаю, чтобы она была у меня в подчинении, потому что именно в роли подчиненной, а не жены и любовницы, она может дать понять, насколько она важна для компании. Таких людей, как она, немного, к тому же наши с ней отношения имеют давнюю историю. С ее старшим братом мы выросли в одном дворе. Она тогда была еще маленькая, года три-четыре. А когда я уходил в армию, ей было лет десять.