Бениамин Таммуз - Реквием по Наоману

– А с моими он будет еще лучше, – сказал дядя Кордо.

И Ури решил, что нескольким его друзьям не помешает провести развлекательный вечер, расслабиться после, как говорится, трудового напряжения, и послушать советы его сумасшедшего дяди.

И так пришли к Ури в зимний вечер на исходе субботы 1968 года семеро внешне импозантных и широко известных – Арик Рон, Рони Ронен, Нури Ярон, Орен Ларон, Ури Ранан и также Арнон Шмуэльзон.

Последний не изменил фамилии, потому что этого требовал его отец в завещании. Все остальные напрягли воображение в период национального возрождения и выбрали себе различные фамилии по своему вкусу и совету товарищей, знатоков книги и языка. Если бы не было у них ивритских имен, вероятнее всего перед ними закрыты были бы большие возможности в государственных да и частных учреждениях. И только глупцы упрямо цеплялись за свои галутские имена и привычки, когда национальная революция открывала перед ними такие новые и волнующие возможности.

Итак, собралась эта «великолепная семерка» в доме Ури Бен-Циона, и всех уважительно встречал дядя Кордо, как и положено встречать молодых и преуспевающих юристов, дельцов и подрядчиков, в большинстве своем офицеров в резерве в солидных чинах, активно трудящихся в национальной экономике и промышленности.

– Господа, – сказал дядя Кордо, – Ури меня знает, ибо я его дядя. Вы меня не знаете, ибо вы все новые. Это не важно. Важно, чтобы вы узнали, что произошло. Каждый раз, когда где-то случается война, тотчас после нее приходят деньги и люди богатеют. Внезапно богатеют и потому не знают, что с этими деньгами делать. Но мудрецы наши, благословенна их память, говорили: три вещи расширяют сознание человека: красивая женщина, красивый дом, красивая обстановка. В Европе такой шанс пришел богатым двадцать лет назад. Теперь такой шанс выпал вам. Я был в Европе в те годы и сделал нечто, что сейчас вам открою. Подумал я: женщины, квартира, обстановка? Что ж, пойдем по этому порядку. С женщинами я, как говорится, уже опоздал на поезд. Ашкеназы из Эрец-Исраэль уже успели наложить руку на все клубы и увеселительные заведения в Ямбурге. И, кроме того, скажу вам правду жизни из Торы: не так уж приятно заниматься этими делами. Заработок большой, но почти никакого уважения, да и все время имеешь дело с полицией. Что же осталось? Квартира и обстановка. Подумал я: чего желает новый богач? То, на что подбивает его жена. Ей нужны новые красивые одежды по миллионным ценам. Вот и создал я дело по модной одежде. Сегодня у меня все есть, но вначале было трудно. И тогда я открыл для себя важный принцип: начинать дело надо с домов, а не с магазина. К примеру, я завязывал дружеские связи с какой-нибудь известной семьей и предлагал организовать у них в доме вечер с манекенщицами, демонстрирующими новые моды. Бесплатно и добровольно. Это дело оказалось очень успешным, но после такие показы уже и не были нужны, все покупали в магазинах. А теперь, господа, быть может, вы спросите, зачем господин Кордо из Парижа, Лондона и Мюнхена собрал нас и морочит нам голову? Объясню вам. Лишь месяц назад я взял отпуск, чтобы приехать сюда и вообще вернуться на родину наших праотцев. Поглядеть, может ли принцип мудрецов наших, благословенна их память, работать и здесь с красивой женщиной, красивой квартирой и обстановкой? И что я увидел? Я увидел, что народ Израиля вообще не изменился, как и был народом Книги, таким и остался. Народ культуры в самой своей сущности. Ничего не поделаешь, говорите вы. А я говорю: есть что делать. Раскрыл пошире глаза, обследовал каждый город, каждое место, и увидел: женщины – есть, красивые квартиры и обстановка в избытке. Каждый живет в вилле или в пентхаузе на крыше. Но чего же не хватает? Не хватает вещей, украшающих обстановку. Я видел: люди покупают мебель, холодильники, музыкальные комбайны, киноаппараты, чтобы показывать да и самим смотреть заснятые ими туристические поездки за границей, оригиналы картин с подписями художников, и платят за это уйму денег. Подумал я: открою и здесь небольшие магазины модной одежды, но также обращусь к молодым амбициозным людям и скажу: займитесь продажей картин. В них заложены миллионы. Как начать? Как я начинал, с домов, а не с галерей. Каждый приглашает в свой дом гостей и приводит художников, угощают и разумно беседуют. Поверьте мне, в этом скрыты миллионы. Не будет такого богача, который не купит хотя бы две картины. А начнет покупать – не остановится. Почему? Много покупают, цена растет. Это как инвестиция, причем, инвестиция-люкс, ибо картина не просит есть, нет на нее налогов, как, например, на земельные участки, нет нужды в складе. Вешают ее на стену. И пусть висит себе, пока поднимется цена. Вот мое предложение, господа, и если вы хотите быть уверены, что это не блеф, а только добрый совет, только помощь в развитии страны, спросите Ури. Он меня знает. Я кончил.

Секретарша Ури подала всем горячие бурекасы, гости смотрели друг на друга и улыбались. И не потому что услышали анекдот, а потому, что слова оратора дошли до них, ибо говорил он о том, что немного известно были им из их собственного опыта.

В продолжение вечера исчезла скованность, чему способствовали напитки, и начали рассказывать Рон, Ярон, Ларон, а также Шмуэльзон такие вещи, которые до сих пор, в общем-то, скрывали друг от друга. Но теперь, когда Эйби Кордо открыл, как говорится, клапан, пролились факты наружу, и впрямь как из канализационного колодца.

Главным в этих рассказах было вот что: страна эта добра не помнит и платит лучшим своим сыновьям неблагодарностью. Ведь все мы тут, и Рон, и Ярон, и Ларон, и другие, и также Шмуэльзон, сделали кое-что для этой страны. Немало из наших добрых друзей заплатило жизнью за то, чтобы мы могли здесь жить. По логике должны были бы нас отблагодарить и дать нам спокойно жить. Но нет же. Каждую неделю, и, главным образом, в пятницу, звонят из министерства иностранных дел, или из министерства пропаганды, или из Еврейского агентства, и требуют от нас пригласить на субботнюю трапезу какого-нибудь доброго еврея из Америки или Бельгии, который дал когда-то пожертвование в национальные фонды и вот приехал в страну со старой своей женой и дочерьми – старыми девами, и упрямо требует, чтобы всех их пригласили к субботнему ужину в дом какого-либо известного и важного израильтянина. Так из-за того, что мы такие важные, должны садиться нам на головы и не давать нам отдохнуть в субботу в кругу семьи. Но что? Мы – люди с чувством национальной ответственности и не возражаем. И так сидим каждую субботу за ужином с каким-нибудь шапочных дел мастером из Бронкса или торговцем бриллиантами из Антверпена, умираем от скуки, молчим, не жалуемся. Но всему есть предел. И ты говоришь жене: если позвонят из министерства иностранных дел, скажи, что я уехал за границу. Но жена вдруг возражает. И вот что рассказывает: уже дважды случалось, что кто-то из этих евреев, набитых деньгами по горло, увидел у нас на стене картину и спросил: это оригинал израильского искусства? И захотел картину эту купить. Жена, меня не спрашивая, продала. Ясно, что не прогадала. Ципи, говорю ей, ты – гений. Ципи отвечает: более того, чем ты думаешь. Месяц назад я пошла в галерею, взяла на комиссию шесть картин и продала их у нас в доме, прямо под твоим носом, а ты даже не почувствовал. Ты же вообще не обращаешь на меня внимания, и наплевать тебе на то, чем я занимаюсь. Вот что сказала мне Ципи. Увидел я такое дело, говорю: ладно, не будем эту неделю за границей, посмотрим, как это идет. И что вы думаете? Еще как. Теперь мы посылаем каждую неделю водителя в галерею, загружаем машину картинами, в воскресенье расплачиваемся и берем еще.