Май Цзя - Заговор

Ты – точно не ты, я – точно не я, стол – это совершенно точно не стол, доска – это совершенно точно не доска, сегодня – это совершенно точно не сегодня, солнце – это совершенно точно не солнце.

Эти несколько строчек, после того как он на том уроке произнес их, мы, студенты, часто повторяли как присказку. И я даже и не думал, что они являются молчаливыми спутниками его жизни. Впоследствии я узнал, что твой отец каждый день перед сном и по утрам несколько раз декламировал эти фразы, казалось, что он читает молитву. Иногда, когда у него выдавались свободные минуты, он заново писал их на стене, поэтому краски всегда оставались яркими. По наставлению твоего отца я тоже стал так делать – исписал все стены, вечером, перед тем как идти спать, и утром, сразу после пробуждения, несколько раз повторял эти фразы. С течением времени я осознал, насколько они важны для человека, занимающегося дешифровкой.

Если кто-нибудь спросит, какой именно человек подходит для того, чтобы создавать коды, ответом будет: сумасшедший. Ты можешь представить, что если кто-нибудь создаст код, взяв за основу ход мыслей сумасшедшего, то есть полное отсутствие логики в ходе размышлений, то взломать такой код будет не под силу никому. Почему нынешние коды стало возможным дешифровать? Да потому, что их создатели – не настоящие сумасшедшие, они всего лишь притворяются, поэтому не могут достичь нужного уровня иррациональности. Все, в чем есть рациональное зерно, следует определенным правилам. Можно сказать, существует дверь, через которую можно войти, и аппарат, который можно включить, чтобы он заработал. Так кто же больше всего подходит для того, чтобы взламывать коды? Естественно, что тоже сумасшедший. Потому что дешифровка производится, исходя из кода. В действительности, если говорить по существу, создание или же взлом кода – это занятия сродни действиям сумасшедших. Чем ближе ты к сумасшедшему, тем дальше от логики обычных людей, тем труднее им понять то, что ты создаешь, ухватить его суть. Точно то же самое и с дешифровкой. Чем ближе ты по образу мышления к сумасшедшему, тем легче можешь понять психологию создателя кода, тем больше вероятность, что ты его сможешь взломать. Поэтому, чем нормальнее человек, тем труднее ему приблизиться к тайне кода, потому что его легко сбить с пути тем, что лежит на поверхности. Настоящая суть кода прячется под его поверхностью, на сто восемь тысяч ли 65в глубину и вдаль, и если ты не в состоянии освободиться от давления внешнего фактора, то тебе нелегко будет открыть свой разум, а это имеет крайне важное значение для взлома кода.

Приведу пример – две строчки:

Ты – точно не ты, я – точно не я.

Сейчас мы можем допустить, что здесь заключены два тайных смысла.

Первый

X X X X

X X X X

Второй:

В небе – одна звезда, на земле – один человек.

Подумай, который легче всего угадать?

Естественно, первый! Его положительный момент заключается в том, что его поверхность пуста, пространство для воображения не связано никакими ограничениями.

А вот второй тип… Ты точно знаешь, что слова эти призваны запутать, ввести в заблуждение, и поэтому в процессе вскрытия этой ложной вывески значение этих слов, лежащих на поверхности, в той или иной степени, так или иначе будут мешать твоему воображению, ставить для него ограничения. Все усилия твоего отца были направлены на то, чтобы достичь вот этого первого состояния и перед лицом изменчивых, разнообразных внешних проявлений текста сознательно или бессознательно избавиться от него, отбросить его. И чем глубже и обширнее процесс вот этого бессознательного, тем больше вероятность свободного расширения пространства для воображения. В противном случае оно будет ограничено.

На самом деле разница между выдающимся дешифровщиком и обычным заключается в соотношении между бессознательным и осознанным. Естественно, обычный человек, поступающий осознанно, не сможет полностью отключить разум и действовать неосознанно, он будет в состоянии лишь по возможности приблизиться к нему. Но и это «сближение» не будет бесконечным, потому что «струны осознанности» такие же тонкие, как легкая паутинка, могут порваться от легкого ветерка, и тогда все, конец, можно сойти с ума. Поэтому и говорят, что профессия дешифровщика абсурдная и жестокая. С одной стороны, она требует от тебя прикидываться безумным, чтобы как можно ближе подойти к миру сумасшедшего, создавшего код, а с другой стороны, ты должен обладать сообразительностью ученого и четко видеть эту тонкую, критическую грань между миром нормальных людей и миром сумасшедших. Эту грань пересекать нельзя ни в коем случае, иначе для тебя все будет кончено, сгоришь быстро, словно вольфрамовая нить 66. Она горит особенно ярко перед тем, как погаснуть навсегда. И лучший дешифровщик – это вольфрамовая нить в момент сгорания, в любой момент он может отдать свою жизнь.

Твой отец был общепризнанным гением дешифровки. С редким для простого человека упорством на протяжении многих лет он последовательно и не теряя ни секунды поддерживал себя в этом самом лучшем для дешифровщика состоянии – состоянии вольфрамовой нити в момент сгорания. Уже само по себе это было сумасшедшим риском! Только сумасшедший посмел бы проявить такое бесстрашие! И это принесло ему почет и уважение со стороны лучших дешифровщиков, но, с другой стороны, подвергло опасности попасть в ловушку и сгореть в любую секунду, превратиться в настоящего сумасшедшего. Вот теперь ты, наверное, поймешь, почему твой отец в последние годы заболел этой, по твоему мнению, «странной» болезнью. Это то, что с ним неизбежно должно было случиться, так что ничего странного в этом нет. Для меня удивительным стал тот факт, что он, вопреки всему, не оказался сломлен такой судьбой, а, как нить накаливания, погорел, почти потух, а потом вдруг снова разгорелся в полумраке.

И это просто чудо!

Однако для твоего отца, жизнь которого была полна чудес, одним чудом больше даже и не считается удивительным.

А что касается внезапно развившегося таланта твоего отца играть в шашки, то это тем паче не странно. С профессиональной точки зрения судьбы людей, занимающихся дешифровкой кодов, естественным образом связаны с шашками и подобными играми, потому что искусство кодировки по сути такая же арифметическая игра, как и мастерство в шашках, они очень похожи между собой, как две тыквы на одной плети. Когда дешифровщик уходит с работы, для того чтобы наслаждаться освободившимся временем, он, само собой, увлекается шашками. Ведь это – другая форма его профессии, это – то пристанище, которое он для себя подготовил уже в тот момент, когда делал свой выбор. Конечно же, по сравнению с наитруднейшими кодами крошечные тайны шашек, механизм их действия кажутся слишком простыми, проще некуда.