Лю Чжэньюнь - Мобильник

Юй Вэньцзюань страдала от бесплодия. Когда бывшие супруги вышли за порог уличного комитета, где они оформили развод, Янь Шоуи, глядя, как подрагивает удаляющийся силуэт Юй Вэньцзюань, хотел было броситься вдогонку, чтобы сказать ей что-нибудь, но так и не придумал подходящих слов. Когда же Юй Вэньцзюань вернулась, чтобы отдать ключи от дома, он вдруг нашел такие слова:

– Береги свое здоровье, – сказал Янь Шоуи и тут же понял, что ляпнул самое неподходящее из того, что можно было сказать.

Причина развода была совершенно тривиальной. Одиннадцатого февраля Юй Вэньцзюань, благодаря мобильному телефону Янь Шоуи, узнала, что кроме нее у ее мужа есть другая женщина. Сначала Янь Шоуи думал, что Юй Вэньцзюань развелась с ним из-за другой женщины, однако потом оказалось, что была еще и другая причина.

У Янь Шоуи был хороший друг, которого звали Фэй Мо. В двадцать-тридцать лет у Янь Шоуи было много друзей. Они то и дело собирались вместе поболтать, им было весело и легко, жизнь бурлила. Но когда всем перевалило за сорок, среди друзей-мужчин остался только один Фэй Мо, словно, склонившийся над чашечкой кофе, засидевшийся до рассвета постоялец в огромном отеле. Иногда Янь Шоуи силился вспомнить, что же именно они с друзьями с таким жаром обсуждали, но не мог. Сейчас из друзей остался один, но его слова тоже канули в Лету.

Фэй Мо родился в 1954 году в год Лошади и был на три года старше Янь Шоуи. Толстячок-коротышка Фэй Мо преподавал в университете, был пекинцем, носил очки с толстыми стеклами. Вне зависимости от сезона он любил наряжаться в традиционную китайскую куртку, зимой дополняя свой наряд обмотанным вокруг шеи шарфом. В его речи перемежались фразы из древней и современной литературы. Когда Янь Шоуи увидел его в первый раз, тот сразу напомнил ему интеллигента двадцатых-тридцатых годов прошлого столетия. В университете Фэй Мо учился вместе с двоюродным братом матери Юй Вэньцзюань, супруги Янь Шоуи. Янь Шоуи встретился с Фэй Мо шесть лет назад, когда отмечали сто дней со дня рождения сына его одногруппника. Отпраздновать это событие собрались за столом с традиционным «самоваром». Во время первой встречи с Фэй Мо Янь Шоуи показалось, что тот вообще не любил разговаривать. Прошла половина банкета, а Фэй Мо, склонившись над котелком, был поглощен исключительно процессом приготовления мяса, которое он сначала опускал в кипяток, потом обмакивал в соус, а потом, лоснясь от пота, отправлял в рот, при этом не произнося ни слова. Никто не обращал на Фэй Мо никакого внимания, все были предоставлены самим себе. Сначала собравшиеся отпустили несколько шуток о политике, тут же вспомнили какие-то веселые непристойности, потом стали обсуждать то, что было на столе. От пекинского «самовара» они переключились на «самовар» чунцинский, от чунцинского – на сычуаньский. В конце концов Янь Шоуи выступил с утверждением, что если «острых речных раков», которых опускают в котел, производят в провинции Хубэй, где много вонючих речушек и канав, то тогда родиной всех «котелков-самоваров» следует назвать Сычуань, находящийся в самой котловине. И вот тут-то, снимая очки и вытирая пот, взял слово Фэй Мо. Свою речь он произносил не спеша, глядя не на сидящих за столом, а куда-то вверх. Начал он откуда-то совсем издалека. Цитируя каноны, он для начала вспомнил северных инородцев, потом перешел к Чингисхану, потом к Циньской династии, потом к жареным лепешкам из пшеничного теста, заметив, что традиция готовить «самовар» относится ко временам, связанным с падением шести государств и появлением централизованной Циньской империи. Когда рассказ подошел к этой логической развязке, все решили, что Фэй Мо на этом и закончит, однако тот продолжил свою неспешную лекцию от времен Циньской вплоть до последней Цинской династии 15. А подойдя было к Цинской династии, он вдруг снова отвлекся и стал рассказывать о глиняной посуде времен первобытного прошлого. От глиняных изделий он перешел к обнаружению железа, и в результате стал рассказывать сначала о производстве железной, а потом и медной утвари. Когда от медной посуды до поднятой темы «самовара» было уже совсем рукой подать, он вдруг снова отвлекся и начал объяснять разницу между кочевниками и земледельцами, рассказывать о том, как маньчжуры столкнули их лбами…

В конце концов двоюродный брат матери Юй Вэньцзюань обратился к гостям:

– Вы слушайте и кушайте.

Кто бы мог подумать, что это заденет Фэй Мо, который, понурив голову, снова принялся за еду. Он больше не раскрывал рта, оставив маньчжур висеть в воздухе. Таким образом, истоки «самовара» для всех присутствующих так и не прояснились, похоже, кроме Фэй Мо, остальные совершенно бестолково вкушали застольные яства и не задумывались о том, что ели.

После того раза они сталкивались еще, либо на каких-нибудь вечеринках, либо в ресторанах, и всегда Фэй Мо мог поведать что-нибудь совершенно неординарное о самых, казалось бы, незначительных вещах. Но в таких случаях обязательно находился кто-нибудь, кто своей реакцией обижал Фэй Мо. Янь Шоуи, разглядев в нем энциклопедиста, который к тому же готов делиться своими знаниями, посчитал Фэй Мо подходящей кандидатурой для создания телепередач, а потому пригласил его к себе на работу в качестве эксперта. Ток-шоу «Хочешь? Говори!» посвящалось проблемам жизни общества, разговор в нем шел на самые разные темы, так что Фэй Мо нашлось бы где разгуляться. Что касается должности эксперта, то он без ущерба для своей постоянной работы в университете мог приходить на телестудию в любое время, когда у него не было лекций, и давать советы. Вне зависимости от количества таких советов, ему был обещан весьма приличный ежемесячный гонорар. Кто бы мог подумать, что Фэй Мо дважды откажется от такого предложения?

– Я не смогу, – сказал он.

Янь Шоуи, который уже успел познакомиться с ним достаточно близко, на это ответил:

– Если ты не сможешь, наш народ просто пропадет.

Фэй Мо вытаращил на него глаза:

– Ты мое «не смогу» истолковал не так, как надо.

Тогда Янь Шоуи понял, что, говоря «не смогу», тот имеет в виду «я не хочу».

– Но почему? – спросил Янь Шоуи.

– От слов должна быть какая-то польза, я не могу говорить просто ради денег.

– Ты ведь преподаешь в университете, разве там ты не получаешь деньги как раз за то, что говоришь?

Фэй Мо снова уставился на Янь Шоуи:

– Как можно такое сравнивать? Одно дело – кого-то учить, а другое – выступать в угоду публике, одно дело – наставлять на путь истинный, другое – умалять свои достоинства, одно дело – являться Конфуцием, а другое – шутом гороховым.

Янь Шоуи вдруг окончательно прозрел, и ему пришлось оставить Фэй Мо в покое. Однако через два месяца Янь Шоуи снова стал зазывать его к себе на работу. За эти два месяца Янь Шоуи частенько вспоминал Фэй Мо, который неизменно вызывал у него улыбку. Прямо в точности как у его отца в период торговли луком в 1968 году, когда тот вспоминал Лао Ню. Еще никто из мужчин так не западал Янь Шоуи в душу. Поэтому он обратился к Фэй Мо с такими словами: