Шэн Кэи - Сестрички с Севера

– Да, продолжайте, – сказал «Бао-гун» осипшим голосом, словно его ударила молния.

– Вы все записали? – поинтересовалась Цянь Сяохун у секретарши, твердо решив смутить эту кучку дармоедов, а потом еле заметно улыбнулась Ляо Чжэнху, будто тот был ее секретным агентом.

Мягкий, как шелк, взгляд Ляо Чжэнху стал нежным, как перышко.

– Он помог мне отрегулировать воду, а потом потискал меня и так и сяк, вел себя грубо, словно хотел разорвать меня на кусочки. Вода с журчанием заполнила ванную, и Джимми Чэнь погрузил меня в воду. Он тоже залез в ванную. Вода полилась через край. Но он не торопился входить в меня, он целовал мою грудь намного дольше, чем губы, примерно минут пятнадцать, у меня аж грудь онемела от поцелуев. Потом он намазал гель для душа на все мое тело. Я хотела заняться любовью прямо в ванной, но Джимми Чэнь сказал, что ему нравится заниматься этим на кровати под одеялом. Примерно через сорок минут он вынес меня, завернутую в полотенце, и бросил на кровать с пружинным матрасом, так что я подпрыгнула, но все равно не торопился войти в меня, а лежал рядом обнаженный с сигаретой, пока я гладила и трогала его везде. Ему нравится прелюдия, и мне тоже, прошло не менее тридцати минут, прежде чем мы наконец слились в единое целое. Мы занимались любовью тридцать минут, пока не насытились. Вернее, это он насытился, а я вовсе нет. Отдохнув пятнадцать минут, мы начали по новой, второй раз был дольше первого, и он полностью удовлетворил меня. Мы полежали еще полчасика, потом Джимми Чэнь отвез меня в отель, сказал, что не оставляет у себя девушек на ночь, ну а остальное вы все знаете. Теперь вам понятно, где я была и что делала? Можете удостовериться у Джимми Чэня, но у меня нет его телефона.

– Господин начальник, я подсчитала, вышло дольше на двадцать минут, – сообщила «Бао-гуну» секретарша.

– В общих чертах все было так, возможно, мы не так долго занимались любовью, я грубо прикинула. Неизбежны какие-то нестыковки, – Цянь Сяохун подражала манере полицейского.

– Когда вы последний раз видели Чжан Вэймэй? – спросил «Бао-гун», шумно выдохнув через нос.

– В двенадцать часов ночи.

– А до этого о чем вы говорили?

– Запамятовала. Вчера в отеле играли свадьбу, так что все разговоры крутились вокруг свадьбы.

– Если что-то услышите о Чжан Вэймэй, то немедленно сообщите. Вот телефон участка. Вы свободны. Спасибо за помощь! – «Бао-гун» подал ей через стол визитку.

Ему даже вставать особо не пришлось, поскольку карточку перехватил и передал Ляо Чжэнху.

Вот так окончился допрос. Эта компашка просто валяла дурака. Вернувшись в комнату, Цянь Сяохун обшарила кровать Чжан Вэймэй. Под кроватью осталась стоять пара стоптанных шлепанцев, а вот постер с Лесли Чуном, висевший над кроватью, исчез. Цянь Сяохун поверила, что Чжан Вэймэй втихаря сбежала. Что касается тех двадцати тысяч юаней, то неопровержимых доказательств не было, однозначный вывод сделать нельзя, поэтому Чжан Вэймэй навеки останется подозреваемой. Если и правда деньги украла она, то Цянь Сяохун готова была зауважать бывшую коллегу. Если Чжан Вэймэй пустит двадцать тысяч на собственную свадьбу и вид на жительство, то Цянь Сяохун желала ей счастья. Говорили, что пострадавший – родственник Пань Аня из Гонконга, он лишился двадцати тысяч юаней, но не вызывал сочувствия. Если он тем самым помог рождению новой семьи и способствовал счастью и материальному благополучию двух людей, то можно считать, что это благотворительность вслепую и ему зачтется. У постояльцев отеля денег куры не клюют, настолько много, что можно сжигать напоказ.

На завтрак давали рисовую кашу и булочку с заварным кремом. А-Син взяла порцию и для Цянь Сяохун.

– Спасибо, А-Син, я очень проголодалась. Ты, кстати, знаешь, когда Чжан Вэймэй ушла? – Цянь Сяохун откусила половину булочки, и ее щеки округлились.

– Я, наверное, спала, даже не слышала, возвращалась она вообще или нет. Она часто по вечерам оставалась у парня, – ответила А-Син и отхлебнула рисовой каши, жидкой, как вода. – Если так и дальше пойдет, то скоро будут недокладывать не только риса, но и масла с водой. А ты, красотка, с кем вчера перепихнулась?

– А-Син, как думаешь, могла А-Мэй это сделать? – Цянь Сяохун постаралась избежать деликатной темы.

– Если не она, то кто? Она сбежала, значит, выдала себя с головой. Если вдруг решит вернуться, то ее бандиты прикончат. Осмелиться обчистить родственников Пань Аня равноценно помешательству! Я сначала решила, что это ты, ты ж только под утро вернулась. Ладно, теперь весь отель в курсе, что ты вчера переспала с Джимми Чэнем. Но, Цянь Сяохун, тебя никто не тронет, имя Джимми Чэня у всех на слуху!

После того как Ли Сыцзян избавилась от плода, она ничуть не изменилась, на лице не видно было никаких следов произошедшего. Опытные женщины могут, просто взглянув на брови и бедра, понять, девственница девушка или нет, а вот делала ли она аборт или нет, по внешнему виду понять невозможно, после аборта никаких отметин на лице не остается. Так что спустя неделю Ли Сыцзян уже выглядела как цветущая девственница. Разумеется, дело было еще и в том, что Цянь Сяохун каждый день приносила подруге куриный суп и мясные блюда, которые покупала на свои деньги, так как пятьсот юаней, что дал Кунь Ли Сыцзян, она израсходовала еще в больнице. У нее имелись кое-какие накопления, но жалко было их проедать, и она на всем экономила, как и положено девушке крестьянских кровей. Цянь Сяохун же считала, что потратить деньги на дело – вовсе не мотовство, а вот держать себя в черном теле стыдно.

Цянь Сяохун предложила подруге переехать и устроиться официанткой в отеле, там условия проживания неплохие. Ли Сыцзян долго сомневалась, втайне надеясь, что внезапно появится Кунь. Каждый раз, видя подругу в таком состоянии, Цянь Сяохун не выдерживала и начинала ее распекать:

– Сыцзян, не надо надеяться, что Кунь нарисуется снова. А даже если он и придет, ты ему должна влепить пару затрещин и выставить. После случившегося ты должна была понять, насколько искренние у него чувства. Представь, что Кунь – это кусок дерьма, ты уже его из себя выдавила, теперь нужно хорошенько вытереть задницу бумажкой, натянуть трусы, завязать пояс и делать то, что нужно делать, идти туда, куда нужно идти.

Ли Сыцзян со слезами начала собирать свой жалкий скарб: несколько помятых старых кофт и штанов, пару пыльных туфель, зубную щетку, полотенце, тазик для умывания, стакан. Все это она запихнула в ту самую серую холщовую сумку, с которой приехала в Шэньчжэнь.

– Аренду надо платить через полмесяца, – внезапно вспомнила она.

– Тебе так дорого это гнилое место? Я бы на твоем месте ни одной лишней секунды тут не осталась, жаль, что нельзя сжечь дотла!