Шэн Кэи - Сестрички с Севера

Парень отбросил со лба обесцвеченную прядку и улыбнулся, ткнув пальцем в Цянь Сяохун:

– Новая красотка!

С этими словами он грудью лег на стойку и немигающим взглядом уставился на Цянь Сяохун, причем рассматривал ее беззастенчиво, словно домашнее животное в клетке или золотую рыбку в аквариуме. Парень определенно считал себя закаленным в боях ветераном любовного фронта.

– Ой, а я-то думала, что это актер Джимми Линь пожаловал! – Цянь Сяохун его манера показалась ребяческой, и она стоически выдержала и взгляд, и улыбку.

– Он Джимми Линь, а я Джимми Чэнь, но все говорят, что мы похожи. – Джимми Чэнь поставил сотовый телефон на стойку, половина лица скрылась за этим черным блестящим кирпичом. Внезапно он снова вытянул шею и уставился на грудь Цянь Сяохун.

– Смотрите-смотрите! – Цянь Сяохун выпятила грудь, на которой висела карточка с именем.

– Ага, Цянь Сяохун. Хочешь вечером сходить со мной в караоке? Подумай и скажи! – Он бросил последнюю фразу и удалился.

– Эй! А ваш кирпич?! – крикнула Цянь Сяохун ему в спину.

Джимми Чэнь обернулся, взял свой сотовый и многозначительно посмотрел на девушку, словно она была рыбой в садке и он собирался съесть ее на ужин.

– Он тебя хочет того! Ты поаккуратнее! Эти ребята употребляют наркотики! – тут же предупредила Чжан Вэймэй.

В этот момент на пороге появилась невеста с пышной свитой. Двое нарядных детей сзади несли длинную фату. Все звуки утонули в грохоте хлопушек, улыбки постепенно растаяли, словно пена на воде. Лицо у невесты было очень красивое, вот только фигура какая-то оплывшая, сверху на ней был красный корсет, на талии отделанный черным кружевом, однако при внимательном рассмотрении оказалось, что талия у невесты отсутствует, зато есть живот. Она беременна!

– Чжан Вэймэй, какой у нее огромный живот!

– Ты только сейчас узнала? Она «сестричка с севера», но городская, вроде как раньше была администратором в каком-то большом отеле в Шэньчжэне, университет закончила. Пань Ань и его компашка проматывали там деньги, так и познакомились. Пань Ань не собирался жениться, но девица решила всенепременно рожать, никто не хотел уступать, ну и ты видишь результат!

Цянь Сяохун остолбенела. Внезапно она подумала о бедняжке Ли Сыцзян. Если бы та проявила твердость, какого результата бы достигла? Прямо сейчас Ли Сыцзян сидит, запершись в маленьком домике, и льет слезы в одиночестве, и неизвестно, приходил ли к ней вообще Кунь, с виду такой порядочный местный парень.

Невеста застыла в дверях и расплылась в улыбке. Она подняла руки, приветствуя гостей, причем обе ее руки блестели золотом, словно статуя Будды, поскольку все они были обвешаны, вернее даже сказать, обмотаны золотом – браслеты, цепочки, а еще на каждом пальчике золотые кольца разных размеров с бриллиантами. Благодаря обилию украшений наряд невесты казался очень элегантным. У Цянь Сяохун зарябило в глазах – улыбка невесты словно тоже отливала золотом. Чжан Вэймэй оторопело пялилась на невесту, что есть силы скрывая зависть: такая роскошь и блеск для приезжей девушки еще нереальнее, чем сон.

– Цянь Сяохун, свадьба – это способ пустить пыль в глаза и похвастаться своим богатством, драгоценности на невесте стоят целое состояние. Для родственников Пань Аня, которые зашибают деньги в Гонконге, купить кольцо с бриллиантом все равно что нам с тобой купить кольцо с агатом.

Цянь Сяохун рассмеялась:

– Свадьба свадьбой, а дальше что? Мне кажется, что супружеская жизнь у всех одинаковая. Пышная свадьба – это разовое событие, сыграли свадьбу, а потом мужчина с женщиной живут себе тихонько вдвоем.

– Говоришь так, будто уже была замужем. Ты не мечтала о такой красивой свадьбе?

– Мечтала, но не о роскоши, а о том, что почувствую, надев свадебное платье.

Чжан Вэймэй хмыкнула и замолчала.

Часов в семь-восемь вечера празднество подошло к концу. Джимми Чэн со смеющимися глазами спустился в фойе и спросил:

– А-Хун, надумала?

Сказать, что, глядя на такого красавчика, Цянь Сяохун осталась спокойна, было бы ложью, девушка почувствовала, что уже немного намокла. Сначала она не придала приглашению Джимми Чэня особого значения, поскольку и подумать не могла, что он говорит серьезно. Но бандиты верны своему слову и от других не терпят обмана. Цянь Сяохун замешкалась, а потом сказала:

– Я вечером дежурю.

– А во сколько заканчиваешь?

– В двенадцать.

– О'кей. Тогда я ровно в двенадцать за тобой заеду. – Джимми Чэнь говорил коротко и по делу, ничего лишнего, решительным тоном, которому трудно противиться.

Цянь Сяохун опешила и даже не знала, радоваться ей или грустить.

Ровно в двенадцать ночи, с точностью до минуты, «феррари» Джимми Чэня подкатил к главному входу. Он, прищурившись, улыбнулся Цянь Сяохун, а затем довез ее до входа в какой-то фешенебельный отель. С помощью охранников припарковался на свободном пятачке на парковке и вместе с Цянь Сяохун вошел в ночной клуб при отеле.

В зале для караоке Цянь Сяохун увидела жениха Пань Аня, который обнимал какую-то сексуальную девицу. Вот уж действительно неожиданность! Пань Ань прямо в первую брачную ночь куролесил с братками и развлекался с бабами, словно свадьба была только для галочки, а интересовали его лишь случки, поэтому он бросил беременную невесту в одиночестве.

Здесь царил ужасный кавардак: одни пели, другие громко разговаривали, клубился густой дым, в этом шуме никто особо не обращал внимания на входящих и уходящих. Цянь Сяохун прикончила несколько яблочных пирожных, посидела, скучая, пару минут, и тут рука Джимми Чэня ненадолго задержалась на ее груди, а потом он вывел ее из зала и куда-то увез.

Он не сказал, куда они едут, а Цянь Сяохун не спрашивала, они стремительно достигли молчаливого согласия. «Феррари» мчался в ночной мгле, выстреливая далеко вперед двумя пучками света. Они словно летели на другую планету, а внутри волной поднималась неописуемая радость. Автомобиль объехал коттеджный поселок на берегу моря и остановился на заднем дворе фешенебельной виллы.

Внутри все тоже было очень респектабельным.

– Сходи в ванную помойся, а я пока покурю, – сказал Джимми Чэнь.

Цянь Сяохун протянула руку и обняла его, Джимми Чэнь погладил ее грудь, и девушка застонала.

– Сначала помойся, – повторил Джимми Чэнь, сжимая ее грудь, и Цянь Сяохун послушно пошла в ванную.

Ванная была такой белоснежной, что резало глаза. Цянь Сяохун долго плескалась, чувствуя, как желание от груди растекается по всему телу и его уже невозможно обуздать. Когда она вышла, то Джимми Чэнь уже лежал в постели, наполовину укрытый одеялом, и вертел в руках сигарету. Он понюхал что-то на белом листе, свернул самокрутку, снова вдохнул всей грудью и щелкнул зажигалкой. Затем освободил одну руку, обнял Цянь Сяохун за шею и принялся ласкать грудь девушки, при этом молча курил, наслаждаясь тем, как желание поднимается, словно дым. Когда сигарета почти догорела, Джимми Чэнь затушил бычок и лег сверху на Цянь Сяохун. То ли от его поцелуев, то ли от привкуса на его губах Цянь Сяохун почувствовала себя одурманенной.