Шэн Кэи - Сестрички с Севера

Тетушка Чунь вытерла глаза и постаралась напустить на себя скорбный вид, но Цянь Сяохун внезапно перескочила на другую тему:

– Тетушка, у вас все так же глаза слезятся от ветра, в следующий раз поищу, нет ли в Шэньчжэне подходящего лекарства.

– Ты такая заботливая! На самом деле я с глазами давно уже мучаюсь, ничего не поделать. А вот средненькую пристроить можно, ты не забудь помочь мне.

– Я поняла вас, тетушка Чунь. Только бы вы не побоялись ее со мной отпустить.

– Если уж с тобой побоюсь, то с кем тогда вообще не побоюсь?

Тетушка Чунь подлизывалась и даже не краснела. Сорокалетняя тетушка Чунь так захвалила Цянь Сяохун, что та на полном серьезе начала обдумывать, как помочь ее дочери, а потому сказала тетушке Чунь:

– Я вернусь в Шэньчжэнь и все разузнаю, а потом напишу вам. Ждите новостей!

Тетушка Чунь тут же обрадованно вскочила, сбегала домой и принесла с десяток яиц, которые вручила Цянь Сяохун со словами:

– У меня курочка быстро несется, окажи мне любезность и съешь побыстрее эти яички. Может, еще и собачатинки 86хочешь, а? Если хочешь, то я немедленно велю прирезать собаку.

– Тетушка Чунь, вы собаку ни в коем случае не трогайте, я после праздника «двойной пятерки» сразу уеду. Яйца я сварю и съем, а больше ничего не нужно. Вы и так слишком добры!

Цянь Сяохун увидела мужа сестры за столом в праздник «двойной пятерки». Это была типичная для этого праздника трапеза. Отец приуныл, во-первых, потому что Цянь Сяохун на следующий день уезжала, во-вторых, потому что все односельчане считали, что его дочь торгует телом в Шэньчжэне, что означало для него потерю лица.

– У нас же деньги есть, ты зачем такой срамотой занялася-то? – Отец выпил несколько глотков молодого вина и высказал то, что его мучило.

– На других-то мне плевать, но если даже вы мне не верите, то уже ничего не поможет. Кусок в горло не лезет! – Цянь Сяохун бросила палочки, а потом обратилась к сестре и зятю: – Вы мне тоже не верите?

Сестра молчала, словно кочан китайской капусты, а зять напоминал жующего осла и тоже не проронил ни звука. Он боковым зрением посматривал на Цянь Сяохун и обнаружил, что девушка выглядела куда моднее, чем раньше. В одно мгновение между ними пролегла пропасть. Разочарование оттого, что пташка из ладони улетела, стремительно заполняло его сердце. Он твердо решил, что перед отъездом, то есть прямо сегодня вечером, надо еще раз переспать с Цянь Сяохун.

Цянь Сяохун не могла есть, она молча сидела за столом, роняя слезы, а ее сердце остывало, как еда.

– Клянусь могилой матери, вернусь в Шэньчжэнь и начну торговать собой, чтобы вы сознавали свою правоту! – в сердцах бросила девушка, встала из-за стола, а потом заперлась у себя в комнате.

Изначально она планировала хорошенько выплакаться, однако слезы слишком долго бродили внутри, но ни слезинки так из себя выдавить и не удалось. Зато Цянь Сяохун обнаружила, что ей, оказывается, вовсе не больно. На самом деле она плевать хотела, что там думают о ней другие, включая домашних.

Для деревенских сейчас важными казались лишь две вещи – деньги и секс, и обсуждались чаще всего лишь темы, связанные с ними. Кто поехал на заработки, а кто прогорел и последние портки снял, у кого была свадьба и сколько денег гости принесли в красных конвертах, кто построил дом, а теперь в долгах как в шелках, кто с кем переспал, кого комитет по планированию семьи уже отправлял на аборт 87и кто снова забеременел. Разумеется, деньги и секс – два краеугольных камня нормальной жизни, два ее базовых элемента, так что деревенских тут винить нельзя. Подобное мировоззрение заслуживает права на дальнейшее существование, однако какое отношение оно имеет к Цянь Сяохун? Поняв, что ей не больно, Цянь Сяохун в то же время поняла, что она уже отчалила от этой деревушки и не собиралась возвращаться к корням.

Внезапно до нее донесся громкий барабанный бой. Наверняка это длинные и узкие лодки-драконы, словно змеи, повылезали из нор. Цянь Сяохун вспомнила, что они условились встретиться с Ли Сыцзян на пристани, и, как рыба из воды, вынырнула из пропитанной печалью постели, и помчалась на берег реки Цзыцзян на звук барабана.

Непонятно, насколько длинной была Цзыцзян, но тот отрезок, рядом с которым жила Цянь Сяохун, был самым оживленным. Каждый год именно здесь финишировали лодки-драконы и здесь вручались призы за победу. Зрители, которые шли вдоль берега за лодками, собирались, словно снежный ком, поднимая праздничную волну, поэтому если найти на берегу реки местечко повыше, откуда открывается обзор на десять ли вокруг, можно ощутить то, что описал в своем стихотворении поэт: «на горизонте различаю лодки» 88, увидеть, как с десяток лодок-драконов, словно листья, скользят по изумрудной глади воды, постепенно увеличиваясь в размерах. При этом барабанный бой долетал издалека, как будто дрейфовал от линии горизонта. Зрители рассаживались на земле, прячась от бешеного зноя и наслаждались минутами покоя. Накануне прошел сильный дождь, река стала полноводной и уверенной, поддерживая радостное настроение традиционного праздника и неся несколько десятков лодок-драконов, воплощающих эту радость. Дул легкий ветерок, флажки, воткнутые в буйки, покачивались, как будто потревоженные плывущими вдалеке лодками.

Людей было очень много, все празднично оделись и пребывали в приподнятом настроении. На коже большинства из них лежал загар, словно слой несмываемой ржавчины. Денек выдался отличный, и зрители, раскрыв зонтики или надев кепки с козырьками от солнца, щедро доставали пачки банкнот, покупали фруктовый лед на палочке и засовывали в рот, чтобы потом эта же вода выделилась с потом, как-никак праздник, можно расслабиться. Дедушки сажали внуков на плечи, парни везли девушек на багажниках велосипедов, дети резвились вокруг, молодые люди глазели по сторонам с надеждой, на лицах людей средних лет лежала печать служения народу. Все эти люди в праздник «двойной пятерки» стекались на берег реки, словно мигранты, переселяющиеся из деревни в город, с благоговением глядя на старенькие лодки на финишной прямой их жизни.

Солнце пекло нещадно, от глинистой почвы поднимался сухой горячий воздух и нагревал штанины. Цянь Сяохун в темных очках прохаживалась широкими шагами на солнцепеке, пот, как насекомое, полз по ложбинке между грудей. Девушка довольно долго бродила в пестрой шумной толпе, но так и не смогла вернуть то ощущение праздника, которое испытывала раньше. Она смотрела на людей, на реку, но безо всякого интереса. На пристани Цянь Сяохун сделала круг и только тогда увидела Ли Сыцзян, которая спешила в ее сторону, волоча за собой какого-то сопливого мальчишку.