Александра Коутс - Клуб юных вдов

– Ты написала великолепное эссе, – говорит мисс Уолш, роясь в стопке проверенных работ на своем столе. – Я раздам их завтра, а вот тебе хочу отдать сегодня, пока написанное еще свежо у тебя в голове.

Она передает мне те самые странички, которые я вчера утром распечатала в библиотеке, только наверху стоит ярко-алая, обведенная кружком «А».

– Почему ты так потрясена? – спрашивает мисс Уолш. – Ведь ты наверняка и раньше писала подобные работы.

Я мотаю головой.

– Нет, – отвечаю я. – Я думала, это отвратно. То есть… – смущенно лепечу я.

– Это не отвратно, – перебивает меня мисс Уолш. – Писать о музыке очень трудно. Ну, ты же знаешь, «танцевать об архитектуре» и все такое…

– Что?

– Кто-то так однажды сказал. «Писать о музыке все равно, что танцевать об архитектуре» [13].

– А как можно танцевать об архитектуре?

– Нельзя. В том-то и суть. – Мисс Уолш улыбается. – Как бы то ни было, я хочу, чтобы ты по электронной почте связалась с моей подругой. Она пишет для нескольких вебсайтов и журналов и преподает музыкальную журналистику в Бостонской консерватории. Мы вместе учились в колледже. Думаю, она тебе понравится, и, возможно, у нее появятся какие-то мысли, что делать с твоим эссе.

Я смотрю на листки в руке.

– В каком смысле «делать»? – непонимающе спрашиваю я.

Я написала работу, сдала ее, получила хорошую оценку. На мой взгляд, домашняя работа прошла свой полный жизненный цикл.

– Думаю, его можно предложить каким-нибудь изданиям, – говорит мисс Уолш. – Если хочешь.

– Предложить?! – удивленно восклицаю я. – То есть попытаться опубликовать?

Мисс Уолш кивает.

– Да, – отвечает она. – Только не говори, что ты об этом никогда не думала.

– Я никогда не думала об этом.

Мисс Уолш внимательно смотрит на меня, как будто пытается разглядеть истину, запрятанную в глубинах моей души.

– О чем же ты думаешь?

Я неуверенно хихикаю.

– Вообще? – спрашиваю я.

– Нет. – Она скрещивает руки на груди. – Не вообще. Я спрашиваю, о чем ты думаешь, когда думаешь о следующем годе? Где ты себя видишь?

Я изучаю потемневшие швы между черными и белыми керамическими плитками пола. После своего возращения из города я сосредоточилась исключительно на настоящем. Старалась просто делать, что должно, но не просто потому, что должна. Оказывается, чтобы жить полной жизнью, требуется много сил. И у меня особенно не оставалось времени, чтобы заглядывать в будущее.

– Наверное, нет, – говорю я. – В смысле, что я об этом не думала. Пока.

Мисс Уолш кивает.

– У тебя впереди есть целый семестр, так? Я морщусь.

– Летние курсы, – признаюсь я. Еще одно из того, что я пыталась запихнуть в темные уголки своей памяти. Мысли о том, что придется сидеть в кондиционированном классе, когда весь остальной мир будет нежиться на пряже, достаточно, чтобы мне захотелось опять все бросить. – Во всяком случае, план такой.

– Ясно, – кивает она. – А что потом? Ты хочешь остаться на острове?

Когда-то ответ на этот вопрос не вызывал трудностей. Я хочу быть там, где Ной. Если он на гастролях, я хочу ехать на гастроли. Если он здесь, я хочу быть с ним. Я уже давно не думала о том, чего я хочу и где хочу быть, именно я, независимо от кого-либо.

– Не знаю, – честно отвечаю я. – Не представляю, куда бы могла поехать.

– А как насчет колледжа? – спрашивает мисс Уолш. – Хочешь поступить в колледж?

Я вспоминаю, как впервые увидела брошюру какого-то колледжа. Ее прислали Ною, когда он учился в выпускном классе, – вероятно, он попал в список рассылки, когда записывался на SAT [14]. Он не сдавал этот тест, да и на дни открытых дверей не ходил – он знал, чего хочет, и это не имело никакого отношения к тому, чем занимаются в классных комнатах. Но я стащила брошюру и тайком прочитала ее, пуская слюнки над фотографиями тенистых площадей, старых, увитых плющом зданий и извилистых мощенных булыжником дорожек. Столиков для пикника, за которыми дружная многонациональная компания весело пьет смузи. Высокотехнологичных компьютерных лабораторий. Микроскопов. Седовласых профессоров за внушительными письменными столами, на которых аккуратно разложены многочисленные труды. Конечно, все это были постановочные снимки, рекламный глянец, но какая-то частичка меня решила, что это самое счастливое, самое теплое, самое живительное место на земле.

– Когда-то хотела, – отвечаю я.

Мисс Уолш опять долго смотрит на меня, а потом пишет что-то на «кубике» для заметок, открывает листок и протягивает мне.

– Вот адрес, – говорит она. – Напиши ей, что ты моя ученица. Она, наверное, захочет взглянуть на твои работы, так что подготовь их заранее. Кто знает? Может, она поможет тебе снова задуматься.

– Что с тобой? – спрашивает Колин, захлопывая за мной дверцу. – Ты сегодня молчишь с тех пор, как села в машину.

Привести Колина в «Ройял» было моей идеей. Я узнала, что там состоится концерт, на котором я хотела побывать: сольное выступление одной девицы по имени Лорел Рейнс, которую Макс всячески нахваливал, называя новой Бонни Рэйтт. Я решила, что это хороший повод, чтобы снова начать писать – то, что мне будет не стыдно показать подруге мисс Уолш.

Но чем ближе мы подъезжали к городу, тем сильнее становилось мое замешательство из-за того, что Колин окажется там, где для меня все дышит Ноем. И то, что Макс был моим другом еще до появления Ноя, что бар стал моим вторым домом практически с тех пор, как я научилась чистить арахис, не имело значения. Ведь после того, как ребята начали там репетировать, я никогда не бывала в баре одна.

И вот сейчас я приду с… Даже не знаю, как закончить эту мысль. С другом? С компаньоном по горю? С кавалером? От всех этих мыслей у меня внутри поднимается нервная дрожь. Я сглатываю и пытаюсь вслушиваться в глухой стук моих ботинок по тротуару.

– Извини, – вяло говорю я, когда мы проходим через старую аркаду.

На улицах народу побольше, чем зимой, но все равно значительно меньше, чем летом. Стайка ребятишек крутится у кондитерской с пончиками, несколько человек курит у дверей паба. Девушки поспешили достать из шкафов короткие юбки и блузки с короткими рукавами и теперь ежатся от холода.

Группа сейчас на гастролях – я получила от Юджина открытку, в которой он рассказывает, что они ночуют в сети «Мотель 8» и съели кучу завтраков в «Денниз». («Мы теперь большие шишки!», – пошутил он). На душе куда легче от мысли, что сегодня я ни с кем из них не столкнусь и мне не придется знакомить их с Колином. А еще у меня такое чувство, что выступление протеже Макса, его Бонни Рэйтт, привлечет в бар посетителей постарше, а не молодежь до тридцати, типичных друзей и приятелей Росса и Тедди. Но все же. Бар был нашей территорией, моей и Ноя, и когда мы подходим к двери, я вынуждена напомнить себе, что нужно дышать поглубже.