Дэвид Духовны - Брыки F*cking Дент

Тед верховодил обманом, и Марти в некоторые дни прямо скакал по дому. В точности как он и говорил: «выигрывая», «Носки» питали его жизнью. Но Тед беспокоился, что Мариана может нечаянно протащить новости в их информационный карантин, как заразу из внешнего мира, и потому решил навестить ее в больнице. Не виделись они со времен йогического фиаско.

В приемном покое ему сказали, что Мариана ушла на обед в столовую. Войдя в обеденный зал, Тед приметил ее, у нее на груди – красавца примерно возраста Теда, а рядом – пожилого мужчину. Трио излучало горе. Между ними происходило нечто едва ли не чересчур личное. Приятно было смотреть на Мариану за работой – как она утешает молодого человека, дает ему возможность все выплеснуть. Что бы то ни было. Ощущается в Мариане сострадание без сентиментальности, решил Тед. А это немалая сила. Тед задумался, какая такая боль привела ее сюда – принимать боль чужих людей, день за днем. Какое свое горе она уравновешивает чужим? Теду не хватало воображения. Но что-то тут сокрыто, глубоко, и его это, как ни в какой другой женщине прежде, и пугало, и интриговало.

Тед продолжил наблюдать за Марианой издали – и вот уж те двое оставили ее. Она покрутила головой и потрясла руками, словно стряхивая воду, словно выпуская из себя печальную энергию, словно омывая нёбо перед следующим клиентом. Встала в очередь за едой, Тед втиснулся следом.

– Можно предложить вам чашечку «Джелл-О»? – Мариана обернулась чуть порывисто, словно ее выхватили из грезы. Тед продолжил: – Или же, по-испански, чашечку «Хелл-О». – Не ловится. Дальше. – Красное или зеленое? – Тед протянул ей стаканчики с красным и зеленым «Джелл-О». Мариана ткнула в красный. Тед превратился в желейного сомелье: – Превосходный выбор. Думаю, красный покажется вам гибким, но не бесхребетным, упругим, но не упрямым, сладким, но не приторным, с изысканными нотками красного красителя номер два.

Очередь двигалась. Тед прихватил пару сэндвичей и маленькие упаковки молока, сказал кассиру:

– За обоих. Как на свидании.

Мариана отошла с подносом, поискала свободное место.

– Со мной дешево, – сказала она. – Но не настолько.

Они уселись, развернули сэндвичи.

– В чем же дело, Заноза?

– Не надо.

– В чем же дело, Лорд?

– Прошу вас.

– Тед.

– Тяжелая у вас работа.

– Я люблю свою работу.

– Любите? То ли тут слово?

– Вы явились объяснить мне, что я неверно толкую свою работу?

– Ладно, простите, нет. Вы в курсе, что «Носки» последнее время продувают, а «Янки» выигрывают?

– Вам виднее. – Казалось, она устала, давно устала.

– Так вот, я не могу смотреть, как это отнимает у отца силы. И я, ну, подтасовываю результаты в пользу «Носков», а вы – единственный человек, с которым он разговаривает, кроме меня, и не хотелось бы, чтоб вы мне прососали это дело по ошибке.

Мариана сделала большие глаза:

– Что? – Она глянула себе за спину, затем вновь посмотрела на Теда: – Вы не хотите, чтобы я вам прососала?

Теперь большие глаза сделал Тед. Он оглянулся и посмотрел на Мариану:

– Что?

– По ошибке? Как я могу прососать вам по ошибке? – Она так задала этот вопрос, будто и впрямь пыталась найти отгадку ребуса.

– Я сказал «нам». Я не хочу, чтобы вы это нам прососали. По ошибке.

На губах у Марианы возникла едва заметная улыбка.

– Вы не хотите, чтобы я нам это прососала?

Тед осознал, что краснеет. Черт бы драл его млечные шотландские корни по материнской линии.

– Да. Я бы не хотел, чтобы вы это прососали.

– Уверены?

– Полностью. Заявляю еще раз: Фрейд-шмейд.

– Dios mio , какой же вы ханжа, Тед. Мы же просто части тела, вот и все, – части тела и души.

Тед почувствовал себя голым, ощутил, что части его тела в этот миг как-то неловко друг к другу прилажены. Подлил себе молока в «Джелл-О», как четырехлетка, и сказал:

– Я. Я. Вы. Черт. Я из-за вас бестолковее… кретина.

– Вы меня сейчас назвали кретиной?

– Кретина! Я себя имел в виду. – Тед глянул на Мариану – она смеялась, над ним или вместе с ним, он не разобрал, да и неважно. Он ее рассмешил. Она смеялась, и это было чистое золото.

– Слушайте, Тед, – сказала она, – смерть – не байка, ее не выдумаешь. Смерть – настоящая. Отца вам уберечь не удастся.

– Я знаю, но что вам стоит подыграть? Если это ему скрасит последние дни, понимаете, что ж тут плохого? Я думал, сестре смерти такая идея понравится, это ж как раз власть над повествованием и все такое.

Мариана кивнула и встала:

– Это ваш отец, вам моего позволения не требуется. Мне пора, перерыв окончен.

Тед смотрел, как она уходит раздавать предсмертные утешения. Глубоко выдохнул, вдохнул свой «Джелл-О» и взялся за то, что осталось от Марианиной порции, попутно размышляя, можно ли смешивать красное с зеленым.

9 сентября 1978 года

К сожалению, сегодня Марти несгибаемо настроился смотреть игру «Носков» с «Янки» по телевизору. Тед встревожился: предстоит совладать с ситуацией в прямом эфире. Примерно за час до игры он вывел Марти на прогулку, понадеявшись отвлечь его, чтобы Марти вообще забыл об игре, но отец все поглядывал и поглядывал на часы. Теду удалось ненадолго сбагрить его седым пантерам, и он успел установить видеомагнитофон – про который сказал отцу, что это новомодная антенна такая, – и заготовить кассеты, если вдруг понадобятся. Записей было итого десять, все подробно подписаны: «Карлтон Фиск, хоум-ран, против “Янки”», «Джордж Скотт, победный хит, против “Янки”», «Торрес, страйк-аут, против “Янки”» [195](что здорово, потому что Майк Торрес сегодня играл подающим за Бостон, если верить «Пост»).

Когда Танго Сэм со Штиккером привели Марти домой, Тед, как сумел, приготовился. Игра уже добралась до середины, «Янки» вели. Тед успел подобрать фрагменты записей, какие тут могли бы сгодиться для подмены. «Носки» играли дома, значит, на них должна быть домашняя форма, белая, а у Теда была смесь видео – и домашних игр, и выездных (в красной форме). Это важно, чтоб все было непротиворечиво, если надо будет подменять, но тут уж придется соображать по ходу дела и надеяться, что Марти не заметит. Тед на всякий случай помухлевал с цветовыми настройками телика и свел весь спектр к некоему зеленоватому. Пока Марти задерживали, Теду удалось предупредить некоторых ключевых людей в квартале – мальчишку-газетчика с неукротимой рукой, кое-кого из соседей – и объяснить им, что 2 они с дедами задумали и зачем. К этим ребятам, вероятно, потребуется обратиться в любой момент – за подкреплением. Все это смахивало на дворовую театральную постановку, если не считать, что сценария не было, а спектакль может начаться в любую минуту, в любой день.