Дэвид Духовны - Брыки F*cking Дент

На стадионе «Янки» за Теда волновался Манго. Тед мазал – как никогда прежде.

Тед взял «Человека-Двойномята» с собой на стадион и писал в кратких перерывах. Никогда не знаешь, когда тебя настигнут правильные слова, но если не писать, то не настигнут вообще. Тед поглядывал на громадные часы над правым полем и впервые заметил, что это «Лонжин», что компания-изготовитель часов – «Лонжин». Тед посмеялся: он всегда это видел, но то было не название компании, а комментарий к бегу времени, томление о нем. Лонжение. Но нет, это же французский. То, что казалось великолепным печальным томлением, было просто французским словом.

Он перевел взгляд от лонжения на начальника – тот с дурацким злым лицом стоял в толпе.

Под присмотром начальника Мартине Тед выгребал вещи из шкафчика. Начальник гнал монолог, хотя Тед постиг сказанное еще двадцать минут назад: его уволили, ему все ясно. Им известно, что он украл видеомагнитофон и кассеты. Известно, что он ел орехи, предназначенные для продажи. Они подозревали, что он шпио нит для бостонских «Красных носков». Этих сведений им хватило бы, чтобы подать на него в суд, но они пока не решили, надо ли. Пусть, на всю катушку. Ветер, дуй, пока не лопнут щеки, и прочая байда. На хера ему эта работа – орешки. Ха-ха. Никакой он не г-н Арахис, он мужчина – мужчина, бля, с громадными звонкими мудями, М-У-Ж-Ч-И-Н-А. Как Мадди Уотерз [261]. «Мертвые» завели у него в голове «Толкача», и Теду захотелось подпеть, взять пушку и пристрелить мистера Бенсона [262], чтоб сразу к черту.

Но Тед ничего не сказал. Манго смотрел с безопасного расстояния, как Тед запихивает свое барахло в рюкзак. Шагая к выходу, Тед прошел мимо Манго, тот вскинул руку в защитном щитке для боулинга, высоко, как Джон Карлос и Томми Смит [263]на Олимпийских играх 1968-го. Тед, покидая стадион навсегда, ответил Манго салютом «Власть черных».

– Власть рабочим, Манго.

– Власть рабочим, Тедди Беймяч.

19 сентября 1978 года

Безработный. Тед почти все время проводил в больнице. Иногда его подменяла Мария, и он шел в Центральный парк смотреть, как играют в софтбол, и все же в основном сидел с Марти. Иногда они с Марианой встречались взглядами, но как-то ухитрялись избегать друг друга, а Тед душил в себе позывы закатить сцену. Ежедневно он придвигал стул к больничной кровати Марти и читал ему все три газеты, от начала до конца. На это требовались часы, но Теду больше нечем было заниматься. Он слыхал, что люди, выходя из комы, помнят, о чем с ними говорили, пока они были без сознания. Тед чувствовал, что часть Марти все еще здесь. Где-то. Вот с ней Тед и разговаривал. Иногда держал отца за руку.

«Носки» играли ужасно. Тьфу прямо. Прокляты они. Полностью легли под «Янки», и «Янки» заметно вели. Но тут опять что-то сдвинулось, и «Носки» явили признаки жизни, а «Янки» – тревоги. К 17 сентября Бостон отвоевал себе немного и отставал от «Янки» всего на две игры. Обе команды теперь выигрывали. Ноздря в ноздрю, не первую неделю.

Тед зачитал отцу последнюю страницу «Поста».

– «Носки» сделали игру, пап. Держатся. Не линяй из тусовки. Постарайся, побудь еще и посмотри, что дальше, а?

22 сентября 1978 года

Тед уже сколько-то не был у отца дома, но заехал доложить пантерам, как у Марти дела. Тем временем помер Танго, с виду самый бодрый из всех. Сердце лопнуло во сне. Смерть, сука, забирает как попало. Тед представил Танго Сэма у Небесных врат – или, вернее, у Адских – со словами: «Люцифер, Князь тьмы, Владыка подземного царства, Сатана, экий ты красный да громадный, одолжи полтинник».

Тед заглянул в дом к отцу. Теперь тут было как в музее, как в мавзолее. Захотелось что-нибудь отсюда забрать – что-нибудь из прошлого. Что-то, из чего он, Тед, происходит. Но сначала надо постричься.

Свежеподстриженный Тед выгрузил в отцовой палате газеты и принялся раздеваться. Он привез с собой старые причиндалы для ныряния, которые нашел в чулане у Марти. Нацепил все на себя, включая ласты. Походил перед Марти взад-вперед, как тогда, еще ребенком, когда пытался привлечь отцово внимание. Трубку сунул в рот, внутри маски вскоре образовался конденсат, словно слезы, и Теду казалось, что он смотрит на мир через линзу печали. Медсестра увидела его и помчалась предупредить кого надо, но тут появилась Мариана и остановила ее. Заглянула в палату и увидела, как практически голый Тед в подводном снаряжении расхаживает взад-вперед и пританцовывает перед Марти. Тед отвел взгляд от отца, и они с Марианой увидели друг друга. Тед задержал ее взгляд на несколько мгновений, а затем повернулся к ней спиной. Поправил мас ку и трубку, приготовился к новому нырку и продолжил плясать для отца.

Пока он плясал, «Янки» продули Кливленду 9: 2, а «Носки» победили Торонто 5: 0. Соперники завершили сезон на тех же позициях, с которых начали, поровну, 162 игры как не бывало. Миновавших четырех месяцев не случилось. Чистый лист. Ничего, кроме сейчас.

Осень 1978 года

Финальная таблица Американской лиги бейсбола

Тед прибыл в больницу свежелицым красавцем – с новой стрижкой 1970-х. Он отчасти надеялся, что Мариана увидит его и передумает, но они не встретились. Тед с охапкой прессы вошел к Марти в палату, сел рядом. Взял Марти за руку, провел ею по своей голове.

– Я состриг хипню нахер, пап, – сказал он, – как ты хотел.

Взял «Пост», показал.

– Знаешь что? У них ничья. Бостон добился своего. Они вернулись. Выиграли восемь игр подряд, чемпионы прям. Они не сдались, так что и ты не сдавайся. Ну же, пап, ты бессмертен до октября, нельзя уходить, пока «Носки» не выиграют. – И, хотя не возникло и намека на отклик, Тед продолжил: – Будет одна игра на вылет. Кинули монетку, играют в Фенуэе. Преимущество родных стен. Одна игра все решит. Мне нравится Бостон.

Марти не шелохнулся.

Тед закупился в «Бруклинском джерке», сел поесть курицу снаружи, на свежем осеннем воздухе. Спросил Вергилия, Вергилий явился.

– Еще чек расты, братан? – спросил он у Теда.

– Не. Покруче.

– Гаш-кокс-герыч-пыль?

– Круче.

– Уважаю, братан, но круче не бывает.

– Бывает-бывает.

Тед поманил Вергилия сесть поближе и начал шептать ему на ухо. Вергилий слушал с открытым ртом, затем потряс головой – нет. Тед сел еще ближе, решительный, неумолимый, и Вергилий принялся кивать, а затем и ржать.