Дэвид Духовны - Брыки F*cking Дент

Таким манером – по Бруклинскому мосту – они и преодолели реку.

Сияние над улицей Марти они заметили за пару кварталов. Словно что-то горело, однако без дыма – и без ощущения угрозы. Завернув в квартал, они поначалу решили, что попали на карнавал: улица была освещена, как городская ярмарка. Как фестиваль св. Януария в Нижнем Ист-Сайде. Глаза привыкли к ярким ночным огням, и Тед разглядел десятки людей, они что-то праздновали – и, похоже, воодушевленно.

Первым делом Тед опознал пантер – минус Танго Сэм: Бенни, Айвена и Штиккера, они стояли караулом, приветствуя павшего товарища, облаченные в бейсболки и куртки «Красных носков». Тед увидел киоск Бенни, весь отделанный гофрированной бумагой – белой и красной, цветов Бостона. Оглядел окна домов, и в каждом – колыхавшееся море красного: люди размахивали бостонскими вымпелами. Реет ли стяг, Хосе? Си . Еще, нахер, как. Тед повернулся к Мариане, словно собрался спросить, оповестила ли она пантер, и Мариана кивнула.

Тед озирался по сторонам, впитывая все увиденное, ехал не спеша, как в дипломатической траурной процессии. Публика танцевала, в руках – бутылки шампанского и пива. Поминки, сообразил Тед, – да еще какие! Громадные транспаранты свисали над порогами и с фонарей. Он читал их вслух: «ПОЗДРАВЛЯЕМ “НОСК И”!!!», «ОЖИДАНИЕ ИСТЕКЛО!!!», «КАКОЙ ТАКОЙ БРЫКИ?!?!?!», «ПРОЩАЙ, МАРТИ, МЫ ТЕБЯ ЛЮБИМ». Любовная ложь, сплошь красным и белым, без единого следа синих «Янки». Художественная ложь правдивее правды. Зачеркивая стремительной кривой. Нахуй вас, победители. Ничтожнейший из нас творение земное. Нахуй вас, «Янки». Нахуй тебя, смерть. Любовь пред лицом смерти демонстрирует свое восхитительное бессилие.

Сияние фонарей медленно кружилось по окнам машины, и Теду, поглядывавшему на отца, из-за игры света на его лице казалось, будто Марти улыбается. Лишь в полной тьме тень подлинно ясна. Тед осторожно остановился там, где свет творил улыбку у отца на губах. Марти приехал домой. Конец.

Вот так Марти хотел, чтобы завершилось его повествование. Вот так хотел он погаснуть.

Последняя безнадежная, восхитительная головоломка.

28 октября 2004 года

Ныне XXI век. Уже будущее – и уже прошлое. Разницы никакой. В будущем мы это поймем. Уже понимаем. «Мертвые» тоже понимают – они говорят: «Все это сон, что снился нам под вечер так давно» [288]. Все здесь, на обширном кладбище, 365 акров посреди города, имена за три столетия. Почти два миллиона мертвых. Кладбище Кэлвери у скоростного шоссе Бруклин – Ку инз.

Небольшая группа людей пробирается меж раздражительных канадских гусей, что жуют зеленую и бурую траву. Снова осень. Двадцать три года спустя, больше десяти лет назад – и все равно снова осень. Их четверо: мужчина и женщина в летах, молодой человек и девушка. Даже издали понятно, что они – семья.

Подойдите ближе. Мужчина в летах – вылитый Марти, может померещиться, что мы увидели призрак, но нет: это Тед, ему за пятьдесят. В одной руке у него книга в твердом переплете, а в другой – рука Марианы. Она тоже теперь старше – и чарующа, как всегда. Годы прибавили ей веса, но это значит лишь, что Теду стало еще больше чего любить. Волосы у Марианы, как и прежде, густые и буйные, теперь подернуты сединой. Одна ее ладонь сплетена с Тедовой, а в другой она держит руку дочери. Это наверняка ее дочь. У нее Марианины масть и черты – но Тедова осторожная невозмутимость. Она красива, вся в мать, но язык у нее острый и может порезать и на английском, и на испанском, а иногда сразу на обоих. В руках у нее букет цветов. Рядом с ней – молодой человек, несет свернутую в трубку газету. За вычетом копны темных волнистых волос он – Тедова копия. Он похож на молодого Теда в парике «под Мариану». Дети выглядят в точности теми, кто они есть, – шотландцами, евреями, католиками, атеистами, коммунистами, украинцами, пуэрториканцами, доминиканцами, поляками. Ньюйоркцами, иными словами. Американцами, короче говоря.

Подойдите поближе. Семья добирается до маленького скромного надгробия среди бесконечных рядов других могильных камней.

Марти всегда говорил, что в Куинзе ноги его не будет. Ошибался.

Внучка Марти опускается на колени, кладет цветы на могилу, встает. Мариана медленно склоняется, колени у нее уж не те. Целует надгробие. Выпрямляется со стоном и вздохом, что говорят о любви – и о времени, и о труде, и силах тяготения. Тед преклоняет колени и осторожно пристраивает книгу у могильного камня.

Подойдите еще ближе. Видите? Эта книга – изданный роман. Обложка гласит: «Переиздание любимой классики» и «Неувядающий бестселлер». Называется «Люди-Двойномяты», авторства Марти и Лорда Фенуэя Сплошелюбовых. Из двух миров получился один. Если не поленимся прочесть, что написано на суперобложке, узнаем, что Тед стал довольно успешным романистом, а «Люди-Двойномяты» – первая из девяти изданных книг, три из них экранизированы для кино, а одна стала популярным телесериалом.

Тед проверяет как следует, чтобы книга у надгробия стояла уверенно и гордо. Тед слыхал, что экспатриат Джойс в «Улиссе» описал Дублин настолько точно, правдиво и достоверно, что, если бы город уничтожили, его можно было бы восстановить по этой книге, кирпич к кирпичу. Тед надеялся, что в «Людях-Двойномятах» вот так же сокрыт Марти. Что в пульпе из этой книги сохранится генетический код – ДНК Тедова отца, и что по этим страницам удастся восстановить самого Марти, как утерянные Дублин или Трою.

Наконец внук Марти разворачивает газету и кладет ее поверх могилы. Это «Нью-Йорк Пост», крикливая подтирка. От 28 октября 2004 года. Накануне бостонские «Красные носки» сразили сент-луисских «Кардиналов» в Кубке мира и впервые за восемьдесят шесть лет стали чемпионами. Восемьдесят шесть лет – это целая долгая и везучая жизнь. И последние станут первыми.

Идите же, постойте с ними вместе, там, где все стояли и будут стоять, – меж бесчисленных могил. Идите же, пробегите свежим взглядом по заголовку на всю первую страницу. Два слова: и заклинание, и приглашение:

Хочу поблагодарить Джонатана Галасси за его несгибаемую веру, наставничество и мудрость. Вэлери Слотер – за исчерпывающую и изобретательную добычу подробностей жизни в 1970-е. Карла Экерманна – за возможность моего творческого пространства. Эта история началась со сценария, но с годами разные люди поверили в нее и попытались дожать до готовности, и в первую очередь это – Сюзанна Джолли. Я не оставил надежды. И наконец, вся эта история восходит к одному летнему вечеру, много лет назад, когда я гостил в Массачусетсе, в отчем доме Теи: на крыше работали двое ребят, болтали по ходу дела, и я услышал, как один из них именовал двоих известных бейсболистов «Брыки блядским Дентом» и «Биллом блядским Бюкнером». Брыкиблядскийдент. Как единое слово. Сам я из Нью-Йорка и никогда прежде такого не слышал. Это «слово» меня развеселило. И веселит по-прежнему. Что-то в нем есть. Оно пристало ко мне и ждало, когда из-под него вырастет история. Вот так оно начинается. А посему – спасибо человеку с крыши.