Элизабет Леттс - Снежок

Люди чесали затылки, видя, чем занимаются Гарри и Петра в полдень, когда всем остальным хотелось лишь расслабиться в тени с бутылкой холодного пива в руке. Они с удивлением смотрели на молодого человека, грязного и обгоревшего из-за постоянного пребывания на солнце, скачущего по полю на старой рабочей лошади. Но если бы это видел тот, кто разбирается в лошадях, то по посадке, по прямой спине, по тому, как легко он удерживал поводья, понял бы, что Гарри умеет сидеть в седле. Он общался с лошадью без слов, лишь иногда бормоча что-то по-голландски.

Езда по кругу, галоп, прыжки – на несколько минут Гарри мог позабыть обо всем и снова почувствовать ощущение полета. После этого он аккуратно расседлывал лошадь, давал ей зерна и отпускал на пастбище. Завтра он запряжет ее в телегу и повезет кукурузу в силосохранилище, а лошадь будет такой же смирной, как и раньше. Но то, что тебе приходится тащить тяжелый груз, не значит, что тебе не хочется иногда и полетать.

В местной выставке лошадей можно было поучаствовать за три доллара, с шансом выиграть приз в десять долларов. Для Гарри и Йоханны это была недопустимая роскошь. Но верховая езда была важна для Гарри. Он так тяжело работал, что они решили: один раз участие в выставке можно себе позволить. У старой рабочей лошади не было ни единого шанса, но Гарри заботился о ней так, будто она была чистокровной. Дома в Голландии те же самые лошади, что тянули плуг и телегу, участвовали в выставках, ходили под седлом по выходным. Для Гарри это было нормально. Он достал свои штаны и куртку для верховой езды из чемодана, и Йоханна заштопала и погладила их. Гарри намазал ваксой свои сапоги и пригладил волосы. Он был готов отправляться.

Не осталось фотографий с того дня, когда Гарри де Лейер прибыл на свою первую выставку лошадей на американской земле. Его одежда была простовата, и он ехал на старой рабочей лошади, но он хорошо ее обучил и привез домой синюю ленту и приз в десять долларов за соревнования по конкуру. Йоханна, ожидавшая его у ограды, обрадовалась деньгам, за которые можно было купить вещи для ребенка – они ожидали первенца.

Но в тот день кое-кто еще стоял у ограды – смекалистый ирландец по имени Микки Уолш. Все знали его, мужчину с широкой улыбкой, одетого в полотняную куртку с галстуком, чистокровного ирландца пятидесяти лет с седыми волосами и голубыми глазами. В период между 1950 и 1955 годами Микки Уолш был первым, кто выиграл в общей сумме один миллион долларов на стипль-чезе – скачках, где лошади состязаются в прыжках на полной скорости через твердые деревянные препятствия. Сейчас, когда дела у него шли лучше некуда, Микки организовал соревнования по стипль-чезу в Саусерн-пайнз, штат Северная Каролина, неподалеку от фермы Маккормика.

Как многие профессиональные наездники, Микки прошел долгий путь. Рожденный в семье, на протяжении многих поколений связанной с лошадьми, Микки покинул дом в поисках счастья в Соединенных Штатах. Но он прибыл в Нью-Йорк, когда предубеждения против ирландцев приводили к появлению вывесок «ИРЛАНДЦАМ ПРОСЬБА НЕ БЕСПОКОИТЬ» на окнах городских магазинов. Микки нашел работу – стал ухаживать за лошадьми в Центральном парке, пока благодаря своим навыкам не подыскал себе место получше: в Лонг-Айленде, подручным конюха в крупных поместьях.

Вскоре Уолш стал одним из самых известных жокеев в стране, выигрывая каждый крупный чемпионат для своих богатых хозяев. В тот день в Северной Каролине этот щеголеватый мужчина атлетического телосложения, выдававшего его мастерство наездника, и с уверенной улыбкой человека, привыкшего выигрывать, увидел перед собой молодого парня, чье умение держаться в седле сразу бросалось в глаза прожженному профессионалу. Наездник всегда узнает наездника, поэтому Микки – не обратив внимания на его рабочую лошадку и провинциальную голландскую манеру езды – мгновенно распознал в Гарри талант. Едва Гарри отдал призовые деньги и ленту жене, ирландец подошел к нему. Гарри все еще не очень хорошо говорил по-английски, но сразу узнал ирландский акцент.

– Чем ты занимаешься, парень? – спросил Микки.

– Я фермер, – ответил Гарри. – Работаю на табачной ферме рядом с Гринсборо.

– Ты не фермер. Ты наездник. И должен работать с лошадьми.

Сердце Гарри забилось быстрее. Он и мечтать о таком не мог. Но даже здесь, на местной выставке, Гарри видел людей, которые имеют дело с лошадьми в Соединенных Штатах: женщин в белых перчатках и шляпках с вуалями и мужчин в твидовых костюмах, чьи фермы получали доход с издольщиков вроде Гарри. Но он ни о чем не жалел, ему повезло, что он смог осесть в Штатах, и он знал это. Это была страна возможностей и надежд, не обезображенная шрамами войны.

Но лошади…

Гарри помнил времена, когда все уже шли домой и солнце садилось за церковью Синт-Оденроде, а он оставался, хотя от седла болели кости, и отрабатывал какой-либо маневр – смену ног на галопе или поворот, всегда стараясь сделать лучше. Гарри знал, что чувствует лошадь, едва прикоснувшись к ней. Он знал это точно. Но сейчас у него была семья, у жены скоро должен был родиться ребенок. Лошади – это просто развлечение, а табачная ферма позволяла ему зарабатывать на жизнь.

Ирландец смотрел на него своими светлыми глазами и добродушно улыбался. Гарри попытался сказать «нет», но у него не получилось. Он сидел верхом на старой рабочей лошади и на мгновение, лишь на одно мгновение, попытался представить себе лучшую жизнь, ту, о которой он на самом деле мечтал.

– Я не знаю, подхожу ли я… – сказал Гарри.

– О, ты прекрасно подходишь. – Голубоглазый мужчина продолжал улыбаться. – Я вижу, что ты стремишься к победе сильнее, чем большинство людей. И поверь мне, сынок, это все, что требуется.

В конце дня, возвращаясь на ферму, Гарри чувствовал себя усталым, но довольным. У него было десять долларов, а слова ирландца запали ему в душу. Лишь несколько дней спустя он узнал, что этот дружелюбный парень – не кто иной, как легендарный Микки Уолш, который начинал свою карьеру, катая детей на пони в Центральном парке, а сейчас стал влиятельным миллионером.

В тот день эти слова не шли у него из головы, даже когда Гарри ложился спать. Больше всего на свете он хотел ездить верхом. Но, закрывая глаза, он видел лишь ряды табачных кустов, он и Йоханна знали, что если они не получат хороший урожай, денег у них не будет. Гарри начинал понимать, что дела идут не так уж и хорошо. Билл Маккормик был пьяницей и не следил за фермой, а лето выдалось засушливым и жарким. Им нужен был дождь – или урожая не будет.

В табачном краю ноябрь – время аукционов. Со времен «великой депрессии» правительство выделяло субсидии, чтобы поддерживать цены на сельхозпродукцию, но, несмотря на это, цены то и дело значительно колебались. Йоханна была на седьмом месяце, а их стартовый капитал – сто шестьдесят долларов, которые они привезли из Голландии, был практически израсходован за время долгого жаркого лета, перешедшего в засушливую осень. Каждый день местные поднимали глаза к небу в надежде на дождь, но тот все не шел. Блестящие ряды табачных кустов усыхали и желтели.