Екатерина Кардаш - Искусство жить в своей тарелке

На фоне случившегося начали развиваться фобии. Боязнь умереть. Паника перед неизлечимыми болезнями, страх ошибиться в жизненном выборе.

В момент таких раздумий Рина поступила в Институт глубинной психологии. На дистанционное обучение. Просто нужно было чем-то заниматься. И занять себя. А раз начался самоанализ, Рина решила, что нужно с профессиональной точки зрения со всем этим разобраться: со страхами, преградами, фобиями. С помощью теорий Юнга, Канта, Фрейда. И в этом она тоже достигла успеха. Волнующие сознание фобии исчезли. Она просто приняла и осознала, что бояться нечего. Жить в постоянном страхе – это не ее выбор. Остался только четко сформулированный ответ на вопрос: Рина, чего ты боишься? А боялась она реальных вещей – умереть, заболеть, потерять родителей, зависеть от кого или чего бы то ни было, выбрать ложное направление в бизнесе и остаться у разбитого корыта, рождения нездорового ребенка. Этого бояться нормально, естественно. Она поняла, что хочет быть здоровой и счастливой во имя тех родных и близких людей, которые верят в нее. И будет всеми силами своего тела и разума бороться за положительный результат здоровья на сто процентов. Она могла бы написать целую книгу о том, как жить лежа. Полуграни не годятся. Только максимальный результат. Главное – жить. И все будет хорошо.

Еще с детства Рина рисовала акварелью и гуашью. Но всегда хотела попробовать писать маслом, только никак не хватало времени. Поэтому решила: то, что с ней произошло – отличная возможность снова начать рисовать. И попробовать новое. Заказала кисти, краски, растворители. Пригласила нескольких художников к себе домой, кто мог рассказать, как смешивать краски, что такое мастихин, зачем нужна палитра, какой нужен холст, как его грунтовать. И купила специальный мольберт, ножки которого стояли на полу у кровати, а поверхность, к которой крепился холст благодаря специальной конструкции, находилась в горизонтальном положении сверху. Рина рисовала лежа. Много и с наслаждением. Накрытая защитной пленкой, она выводила линии будущей картины. Краски капали на нее, попадая на лицо, волосы, руки. Она не обращала внимания. А только упорно двигалась дальше, создавая свою картину по частям, маленькими фрагментами, четко выводя детали.

Она рисовала копию работы любимого художника Анри Матисса «Красные рыбки». Пабло Пикассо называл его человеком с солнцем в крови. И не зря. Ведь французский художник умел радоваться жизни и изображал самые обыденные ее стороны через призму радости и красоты. Смотря на «Красных рыбок», на это буйство красок и завораживающую простоту, Рина ощущала равновесие и гармонию. Она дала себе четкую установку: как только закончит копию картины великого художника, то сможет подняться.

– Привет, подруга! Как дела? – спросила Саша, придя в гости. Она стабильно заезжала раз в неделю, чтобы рассказать новости и подбодрить Рину. И просто поболтать, как обычно.

– Отлично, Сашенька. Спасибо, – ответила Рина, закрывая входную дверь. – Что будешь: чай, кофе?

– Чай.

– Я сейчас приготовлю. Посидим за чашечкой ароматного ромашкового чая и поболтаем, да? – Рина была в хорошем настроении. – Точней, ты посидишь, а я прилягу, – и улыбнулась.

– Что ты, ложись, конечно. Давай я сама заварю, – предложила Саша и прошла на кухню. – Чашки, как обычно, на верней полке?

– Да. Ты помнишь, где что находится. Сегодня смотрим что-то веселое? Какую-нибудь комедию?

– С удовольствием. Фильм со счастливым концом. Никакой депрессирующей ерунды.

– Ни в коем случае. Депрессия – это не про нас! Как раз вчера привезли большой экран и проектор. У меня нет телевизора, ты же помнишь. Зато теперь кинозал приглашает к просмотру. Пожалуйста, выключите ваши мобильные телефоны или переведите их в режим вибрации. Любая фото– и видеозапись запрещена, – Рина улыбнулась, повторив стандартную речь, которая звучит в динамиках кинотеатра перед просмотром любого фильма.

Пока Саша наливала чай в чашки, Рина вернулась в кровать. Она не показывала боль, с которой приходилось жить. Сидеть невозможно. Стоять невыносимо больно. Теперь восемьдесят процентов ее времени проходили в лежачем положении. Два раза в день доходила до душа, чтобы привести себя в порядок. Этим передвижения ограничивались. Боль дикая. Врачи запретили сидеть, любого рода нагрузку на позвоночник и рекомендовали свести к минимуму подвижность.

– Вот чай.

– Спасибо, Сашуль.

– На здоровье! – и они чокнулись горячим напитком.

– Как там твоя малышка?

– С папой сейчас осталась. У нас с мужем договор. Пять дней в неделю я забочусь о дочке, пока он работает, а в выходные дни – он. Чтобы я могла выйти прогуляться или сходить в салон красоты, или заехать к тебе, как сейчас.

– Прекрасный договор, я считаю. Он у тебя очень ответственный, уверена, что справляется.

– Конечно, справляется. Я ему составила подробный план действий с маленьким ребенком на целый день, по пунктам.

– Да ладно, он же очень сына хотел. Смотри, разбалует еще.

– Я ему разбалую! – Саша в шутку погрозила пальцем. – Рина, у меня к тебе на самом деле предложение.

– Надеюсь, деловое? – Рина подмигнула.

– Естественно! Дело на миллион долларов.

– Любопытно. Рассказывай.

– Я не знаю, может сейчас не самый подходящий период. Тебе еще сложно ходить и подолгу стоять, но...

– Ничего мне не сложно! Да, больно. Но это ерунда! Говори, что за предложение, не томи!

– Я бы очень хотела, чтобы ты стала крестной мамой моей дочки.

– С удовольствием! – Рина была польщена такого рода предложением. Доверием, которое на нее возлагала подруга. Ведь крестная – это даже больше, чем мама. Быть в ответе за духовное развитие ребенка, суметь наставить и вложить самые важные качества в развитие личности.

– Ты правда сможешь?

– Конечно, смогу!

– Я имею в виду, выстоять крестины. Ведь тебе придется несколько часов держать малышку на руках. Мы хотели бы назначить церемонию через месяц, но если вдруг что, ты скажи. Мы перенесем на потом. Я никого другого не вижу в роли крестной мамы для моей дочки, кроме тебя. И мы с мужем подождем, когда ты окончательно...

– Сашка, я ведь могу и не окончательно, как ты говоришь. Врачи все, что от них зависело, уже сделали. А дальше никто не может ничего прогнозировать. У меня ситуация пятьдесят на пятьдесят. Или я смогу ходить, бегать, танцевать, двигаться, полноценно жить. Или останусь навсегда прикованной к инвалидному креслу. Зависит от реабилитационного периода и воли Всевышнего, какие пятьдесят процентов выиграют эту схватку.

– Я верю, я точно знаю, что все будет хорошо! И ты даже думать брось о чем-то плохом, слышишь?

– Я справлюсь! Я буду ходить, вот увидишь! – и Рина подмигнула.