Мэри Торджуссен - Чужое прошлое

В холле мы распрощались, и я открыла дверь в нашу квартиру. Она была довольно маленькой, но это же временное жилье. Мы уже строили планы на будущее, что и где мы приобретем после того, как продадим мамин дом. И иногда я задумывалась, как мы будем жить в доме – скорее всего, очень много места останется неиспользованным: Дэвид хотел, чтобы я всегда была рядом с ним.

Мама оставила мне и дом, и все деньги. Впрочем, больше и некому было. Я, по правде говоря, даже удивилась, узнав, сколько у нее было сбережений. При жизни она почти ничего не тратила, хотя оплачивала мою учебу в университете без единого вопроса. За год до смерти, когда я ухаживала за ней, она всегда предлагала мне воспользоваться ее картой, если нужно было что-то купить. Себе она ничего не покупала. Кроме выпивки. Последние несколько лет она вообще никуда не выходила: если я отказывалась покупать алкоголь, его доставляли на дом. Мне казалось, старея, она стала бояться, что у нее закончатся деньги, хотя уже чувствовала себя неважно и было ясно, что долго ей не протянуть.

Дэвид тогда мне здорово помог. После ее смерти я некоторое время вообще ничего не соображала. С одной стороны, я испытывала облегчение, что эта часть моей жизни уже позади, но с другой… в общем, она все-таки была моей мамой. И хотя она не уделяла мне должного внимания, но и плохого тоже ничего не сделала.

Когда я открыла дверь в квартиру, Дэвид уже ждал меня.

– Привет! – воскликнул он, срываясь с дивана. – Я только что откупорил бутылочку вина. – Он поцеловал меня, и я поняла, что он уже и выпил его. – Добро пожаловать домой!

Я прижалась к нему. Как здорово все-таки приходить в дом, где тебя любят – это такие приятные перемены, – в дом, где ты ощущаешь тепло и где ты счастлива. В комнате горели свечи, на журнальном столике стояла запотевшая бутылка белого вина. Дэвид налил мне бокал и отправился на кухню. Он вернулся с подносом, на котором лежал сыр, крекеры и гроздь крупного винограда, покрытая каплями воды, как росой.

– Присаживайся, детка. Я так скучал по тебе. А теперь рассказывай, чем ты занималась все выходные.

Мы устроились поудобнее, и я начала рассказывать ему про Амстердам. Дэвид бывал там несколько раз, а я – впервые. Я вообще почти не путешествовала, но теперь, получив мамины деньги, я намеревалась все поменять в своей жизни. Я знала, ей этого хотелось. Если бы только она была в своем уме и осознавала это.

– Ты хорошо выглядишь, – сказала я. – У тебя новая рубашка? Смотрится отлично.

– Да, я прошелся по магазинам в пятницу, в обед. Кое-что прикупил.

– Ты виделся с Дэнни вечером? – спросила я. – Куда вы ходили?

Он рассказал мне, в какие из ливерпульских баров они успели зайти за вечер. Мы вместе тоже часто там бывали, и в каждом у него всегда находились друзья.

– Ну, а вчера вечером ты чем занимался? – поинтересовалась я.

– Ничем. Ничего не мог делать после вечера пятницы – выпил слишком уж много. – Он усмехнулся. – Мне так тебя не хватало. Мне же нужен кто-то трезвый рядом, когда я выхожу повеселиться.

Я рассмеялась. Это была моя обязанность – пить меньше, чтобы быть в состоянии доставить его домой, когда он чересчур набирался. Но выпив, он вел себя совсем не так, как мама. Если та начинала вспоминать прошлое, то Дэвид распространялся о планах на будущее – куда мы поедем, чем станем заниматься. Я в восхищении заслушивалась его рассказами о том, как мы будем путешествовать пешком по всему Перу или попробуем банджи-джампинг в Новой Зеландии. Сама бы я никогда о таком и не подумала – меня немного пугали подобные приключения, – но путешествовать с ним было потрясающей перспективой.

– Значит, ты сидел дома? – спросила я.

Он бросил на меня быстрый взгляд:

– А?

– Прошлой ночью ты был дома? Бедный, мне тебя так жалко. Даже подумать страшно, что ты все выходные никуда не выходил.

– Ерунда, – отмахнулся он. – Я так устал, что мне и не хотелось никуда. Я взял еду навынос и улегся спать пораньше.

Внутри меня все сжалось, я словно ожидала удара в солнечное сплетение. Я слышала, такое иногда происходит, когда ты слышишь откровенную ложь от любимого человека, но ничего подобного со мной раньше не случилось. Тогда я осознала, что он не в первый раз обманывает меня, что, возможно, даже изменяет, но настоящие свидетельства этого появились впервые.

Я сделала глоток вина. Я не знала, что мне делать. Я не могла снова задать тот же вопрос или пересказать ему наш разговор с Дженнифер. Это прозвучало бы так, будто я ему не доверяю, и я понимала, что ни к чему хорошему это не приведет. А что, если они внезапно встретятся и она сама его спросит? Оставалось только надеяться, что этого не произойдет.

– Но ты права, – сказал он, забирая у меня бокал, – мне одному было действительно очень тоскливо. Почему бы сейчас тебе не компенсировать мою грусть? – Глаза у него заблестели. – Придется расплачиваться за свой отдых с подружками.

Я улыбнулась и встала со своего места.

– Неплохая мысль, сейчас только уберу остатки и приду к тебе.

– Отлично. А я быстренько приму душ. – Он начал снимать рубашку по пути в спальню, оставляя за собой цепочку из разных предметов одежды. Я тут же подобрала их и бросила в корзину с грязным бельем.

Как только я услышала, что в ванной зашумела вода, я прошла в спальню и тихонько открыла дверцу гардероба. В части, принадлежащей Дэвиду, висела пара новых костюмов. Этикетки еще оставались на манжетах: «Пол Смит» и «Хьюго Босс». Рядом несколько рубашек, а вниз он закинул пару коробок с обувью, как будто это была сущая безделица. Но это было совсем не так. В обеденный перерыв, всего за один час, он умудрился, как бы между прочим, потратить тысячи фунтов из денег моей матери, и я не уловила в его голосе ни нотки благодарности.

Я закрыла шкаф и вернулась в гостиную. Поднос с бокалами и тарелками все еще лежал на журнальном столике, я забрала его с собой на кухню.

В прошлый четверг Дэвид должен был выкатить мусорный контейнер на улицу, чтоб его забрал мусоровоз. Перед отъездом в Амстердам, как раз в тот четверг, я сама выкинула кухонный мусор в контейнер, а в ведро повесила новый пакет.

Затаив дыхание, я нажала на крышку мусорного ведра – внутри было пусто. Никаких упаковок от готовой еды, вообще ничего. Никакого мусора. Я тихонько открыла заднюю дверь и приподняла крышку контейнера – вдруг он клал все сразу туда. Иногда я сама так поступала, если остатки пищи особенно сильно пахли, за Дэвидом я, правда, такого не замечала. Но и контейнер оказался пустым.

Я заперла заднюю дверь и простояла так некоторое время, чувствуя, как колотится у меня сердце. Я все поняла. Не было его здесь в субботу ночью. Я догадалась об этом еще во время разговора с Дженнифер.