Норб Воннегут - Боги Гринвича

На зеленоглазой пловчихе лет тридцати, симпатичной и полногрудой, был темно-синий купальник и белая шапочка. Красивая, но одно Генриетта знала точно. Эта женщина — не член Колониального клуба.

— Вы, наверное, гость? — спросила Генриетта самым обаятельным и приятным тоном.

В ее интонациях не было обвинений, только искренность и дружелюбие. «Добро пожаловать, гостья».

— Да, — ответила женщина; из-под шапочки выбилось несколько локонов светлых волос. — Это сказочный бассейн.

Генриетта задумалась, как бы выяснить, кто пригласил незнакомку, не показавшись грубой.

Рейчел, которая узнала многое, пока прогуливалась по зданию клуба, прочла мысли пожилой женщины:

— Лиз сказала, что мне здесь очень понравится. Она была права.

— Вы имеете в виду Лиз Саутуик?

Генриетта немедленно признала зеленоглазую женщину в темно-синем купальнике.

— Вы подруги? — спросила Рейчел, ее обаяние могло расплавить кусок железа.

— Мы с Лиз обедаем каждую пятницу, — ответила Генриетта. — И, кстати, мне пора начинать мои круги. Иначе я не успею закончить вовремя.

— Мне тоже нужно кое-что закончить.

Генриетта поплыла спокойным брассом, который, в отличие от вольного стиля, не требовал переворотов. Она обожала воду. Бассейн вселял в нее энергию, отгонял боль, неизбежную, если тебе семьдесят шесть и у тебя одно искусственное бедро. В бассейне, пусть и ненадолго, ей снова шестнадцать. Генриетта плыла и думала, что эта молодая женщина все же какая-то странная.

Рейчел наблюдала за Генриеттой. Когда пожилая женщина преодолела треть бассейна, Рейчел бросилась следом. Кроль нес ее вперед, как молнию. Она обогнала Генриетту, сделала переворот и ушла в сторону, как акула, которая почувствовала кровь.

Гребок ногой. Скольжение. Охота. Рейчел вонзила иглу шприца в тощее бедро старухи. Большой палец надавил на поршень, и в тело Генриетты Хеджкок — сорок девять килограмм и полное отсутствие диабета — вошло сто единиц инсулина.

Рейчел, как медсестра, в подобных случаях предпочитала ручки «Апидра». По ее мнению, «Апидра» работала быстрее конкурирующих брендов, которым для достижения эффекта требовалось минут пятнадцать. Многие диабетики пользовались «Апидрой» вообще без задержек. Они рассчитывали дозу — единица на десять углеводов или пять единиц на сладкий йогурт с мюсли — и делали укол прямо перед едой.

Рейчел не считала углеводы. Сто единиц «Апидры» — тяжелая артиллерия. Скоро начнется гипогликемия: учащенное сердцебиение, расстройство зрения, раздражительность, а потом — потеря сознания. Хорошее решение, «резервированная система», как говорят военные. Если старуха не умрет от диабетической комы, она попросту утонет в бассейне.

— Ой, — вскрикнула Генриетта и схватилась за бедро, из глаз потекли слезы.

— С вами все в порядке? — спросила Рейчел, пряча в ладони ручку.

— Что случилось?

— Без очков, Генриетта, я слепа как летучая мышь.

— Мне показалось, вы меня ущипнули. А откуда вы знаете мое имя?

— Я сломала ноготь, — успокаивающим тоном ответила Рейчел, не обращая внимания на вопрос. — Плывите к бортику.

Когда они добрались до края бассейна, Генриетта сказала:

— Очень больно. Я вас знаю?

— Мы никогда не встречались.

— Мне плохо.

Голос Генриетты уже звучал так, будто ее язык распух и не помещается во рту. Полупрозрачная от возраста кожа становилась желто-серой. Над бровями виднелись капельки влаги: следы то ли воды, то ли работы надпочечников, которые выбрасывали адреналин в отчаянной попытке справиться с резким падением сахара.

— Откуда вы знаете мое имя? — невнятно произнесла Генриетта.

— Мне очень жаль, — ответила Рейчел; успокаивающий голос и демонический блеск глаз. — Ваше отсутствие расстроит Уолтера. Но мне кажется, для вас он слишком молод.

— Послушайте, — попыталась выговорить Генриетта; казалось, у нее во рту два языка, и они борются за свободное место. — Мне плохо.

Она попыталась выбраться из воды. От напряжения руки дрожали, но силы в них уже не было, и Генриетта рухнула, повиснув на краю бассейна.

— Сердцебиение учащенное?

— Послушайте, — снова прокаркала Генриетта, голова тряслась, глаза дергались.

— Вы чувствуете голод?

— Послушайте.

— Знаете, Генриетта, низкий сахар странно влияет на людей. Я как-то слышала о парне, который выбежал на улицу, запрыгнул на капот машины своего босса и мочился на ветровое стекло.

Рейчел любила эту часть своей работы. Она казалась себе уличным котом, играющим в переулке с пойманной мышью.

— Вы же не будете мочиться в бассейн?

Рейчел не замечала, как трет шрам у себя на руке.

— Девочки из Клуба очень огорчатся, если узнают об этом.

— Послушайте, — в последний раз произнесла Генриетта.

Она опустила голову, сильно ударившись лбом о край бассейна. Потом тело с посеревшим лицом соскользнуло вниз, в воду.

Для ровного счета Рейчел вытолкнула старуху в центр бассейна.

— Спокойной ночи, Генриетта, — прошептала она, убедившись, что они по-прежнему одни в огромной комнате. — Я еще могу присоединиться за обедом к Уолтеру.

Рейчел выбралась из бассейна и заметила на соседнем стуле сумочку Генриетты. Улыбнулась и быстро просмотрела содержимое, рассчитывая на флакончик «Шанель».

— О, именно то, что нужно, — сказала она вслух, удивившись модному розовому тазеру.

Рейчел поспешила в раздевалку. Быстро оделась, напялив плащ, гигантские солнечные очки и шляпу. Вышла из здания, не привлекая особых взглядов. Как хорошо работать в общественных местах. Намного меньше уборки.

Снаружи, под апрельской моросью, Рейчел влилась в поток пешеходов и громко вздохнула; ньюйоркцы привыкли к звуковым эффектам и не обращали на них внимания. Утренний заплыв в бассейне оказался хорошим бонусом. Возбуждение убийцы, приправленное эндорфинами от тренировки, намного сильнее всего опиума Индокитая. Она посмотрела на часы в мобильнике. Пора возвращаться в клинику.

— Я тебя уничтожу, Лизер. Я накажу тебя. Публично. Ты будешь стоять на задних лапках, пока весь мир не узнает, кто ты на самом деле. Бесцветный человечишка с крошечным хедж-фондом и вялыми мозгами, которым даже лоботомия прибавит десяток пунктов «ай-кью».

Олавюр, сидя в одиночестве в своем Рейкьявикском офисе, просматривал котировки акций и разговаривал сам с собой. «Хафнарбанки» сейчас не проблема. Акции шли по 907 крон. Не очень хорошо, но со времени встречи с председателем Гвюдйонсеном они поднялись на 6,7 процента. Катарцы уже покупали, и первые результаты налицо.

Проблема заключалась в «Бентвинге», и проблемой было терпение. Его терпение. Акции «Бентвинга» тоже росли, и в пятницу они продавались по самой высокой цене за год. Учитывая высокие цены на электроэнергию, сегодня они скорее всего дойдут до 62,31 доллара. Этот рост приемлем только в свете обещания, которое банкир дал Гвюдйонсену: «Мы выберем момент, чтобы сыграть на понижение с «Бентвингом». Мы сделаем все как следует».