Энтони Гилберт - Профессиональное убийство. Не входи в эту дверь! (сборник)

«Чего там трудного, – подумала Нора, слушая доктора. – Сразу видно, что этот Ньюстед рад был бы отделаться от такой больной жены…»

– Бывает, что подозрение переходит в прямое обвинение, не слишком доказанное, и тогда может случиться беда. Я не придумываю. На моих глазах повесился муж, которого бездоказательно обвинили в смерти жены. Да, это был случай из моей практики, – продолжал доктор. – Смерть моей пациентки мне показалась весьма подозрительной, и я сообщил судье. К тому же все соседи были уверены в виновности мужа. Но я не считал его причастным к смерти жены – не было никаких улик, и присяжные заседатели его оправдали. Действительно, этот человек оказался чист, как архангел Гавриил. Однако соседи знали, что он даже бил жену, и были уверены, что этот человек виноват. В конечном итоге он не выдержал общей ненависти и повесился. При этом его самоубийство люди сочли за веское доказательство его вины… Хотя именно сами эти люди довели его до самоубийства…

«Ньюстед никогда не повесился бы – ни из-за людей, ни от раскаяния…» – с невольной досадой подумала Нора.

– …вот к чему приводят поспешные и не подкрепленные фактами обвинения, – рассуждал доктор. – Но если предположить, что наша пациентка намеренно приняла три таблетки, мы и это не сможем доказать. Очень сложный случай. – Он снова взглянул на Нору. – Скажите, могла ли миссис Ньюстед открыть пузырек и проглотить таблетки, пока вы возились у стола?

– Да, она могла взять флакончик, открыть его, потом закрыть, положить таблетки в рот… и, может быть, даже проглотить их, – сказала Нора.

– Такое случается. Но эта больная не смогла бы проглотить столько таблеток без воды, – заметил доктор.

– Без воды? Ой, вы думаете… – Нора даже побледнела. – Правда! Ведь она попросила воды, когда я ото-шла от стола.

– Вы мне об этом говорили, девочка. Но все-таки это еще не доказательство. Да, ничего не поделаешь. Я не следователь и не сыщик… – Доктор Ленгтон, казалось, говорил сам с собой. – С одной стороны, любое преступление должно быть наказано; с другой – нельзя губить невинного человека. Если какой-нибудь родственник умершей усмотрит что-то подозрительное в ее смерти и заявит в суд, пусть судьи сами разбираются во всех деталях. Я не думаю, что это происшествие получит широкую огласку. Ведь больная женщина уже однажды покушалась на свою жизнь, могла покуситься и второй раз.

В эту минуту Норе захотелось рассказать, какой тяжелый странный сон сразил ее этой ночью; какой свинцовой тяжестью налились ее веки и ноги. Она была почти уверена, что Ньюстед подсыпал ей какую-то отраву в чай. Но чашку она потом сама вымыла, никаких улик нет, и потому было бы глупо об этом вспоминать. В суде тоже не поверили бы ее словам и сочли бы ее полуобморочный сон результатом сильной усталости.

Когда доктор, прервав ее тревожные мысли, сказал, что выдаст свидетельство о причинах смерти, Нора немного успокоилась. Хотя Ньюстед внушал ей недоверие и антипатию, внутренне она согласилась с решением доктора Ленгтона. Доказательств никаких не было, а подозревать можно кого угодно: и Ньюстеда, и умершую, и сиделку… Да и самого доктора суд не оставил бы в покое. А врачи не очень любят иметь дело с судом и следствием. К тому же Ленгтон уже попадал однажды в подобную историю и у него не было охоты портить себе нервы вторично.

– Я выдам свидетельство, – повторил доктор Ленгтон. – Пусть мистер Ньюстед займется похоронами. Вы, юная сиделка, помогите ему. Прислать вам санитара?

Нора отрицательно качнула головой. Она уже не раз имела дело со смертью. И не боялась мертвых. С той секунды, когда перестает биться сердце, безжизненное тело не может никому причинить вреда. Нора опасалась только живых людей.

– Когда вы уйдете, оставьте на всякий случай свой адрес, – сказал доктор. – Надеюсь, что этим дело и закончится. Но если будет продолжение, понадобится ваше присутствие. Мистер Ньюстед должен знать, где вас найти. Ну, хорошо. Желаю, чтобы ваши будущие пациенты не доставляли вам таких хлопот.

В это время вошел Ньюстед, приглашая к чаю, и доктор поспешил в столовую.

Как только доктор Ленгтон покинул дом, Ньюстед стал допытываться у Норы, о чем она говорила с доктором.

– Я только повторила то, что сообщила вам, – неприязненно ответила Нора. – Доктор хотел, чтобы я подтвердила, что не давала никаких наркотических таблеток вашей жене.

– И мне бы очень хотелось в это верить, хотя мысль о ее самоубийстве тоже не утешает, – мрачно проговорил Ньюстед. – Какой муж будет рад тому, что его жена отравлена.

– Значит, вы все-таки осмеливаетесь думать, что я ее отравила? – воскликнула Нора.

– А ты сама разве не думаешь, что ее убил я? – сквозь зубы проговорил он. – Все люди подозревают друг друга. Наверное, только я один верю в собственную невиновность. Ты, конечно, в ее гибели винишь меня… И врач не скрывал своих подозрений… Но увы, мы все под подозрением, и лучше поменьше говорить об этой истории. Люди должны знать одно: доктор Ленгтон выдал свидетельство о смерти с диагнозом «обширный инфаркт». И не надо болтать о всяких мелочах.

Голос Ньюстеда теперь звучал мягко и просительно. У Норы не было сомнений, что он побаивается, как бы она не выдала кому-нибудь «секрет», который могла ей доверить покойная Эдель.

«Ладно, пусть никто не узнает о ее поручении, – думала Нора. – Если я проболтаюсь, это еще больше запутает дело…»

Однако внутреннее беспокойство заглушало голос разума. Нора считала, что все же надо выполнить последнее желание умершей. Ей так и виделись умоляющие глаза Эдели. Правда, она не клялась непременно разыскать этого Герберта… Да если он и отыщется, о чем с ним говорить? Но в любом случае Нора решила внимательно перелистать записную книжку Эдели. Если там не найдутся его адрес и фамилия, она со спокойной душой забудет о таинственном Герберте.

Без особой охоты, но подчинившись просьбе доктора, Нора оставила адрес пансионата, где жили ученицы медицинского колледжа: округ Майда Вейл, улица Куннингхем. Она собиралась на следующий же день отправиться по какому-нибудь другому вызову, но письмо или телеграмма, отправленные по этому адресу, обязательно найдут ее. Она словно предчувствовала, что история с домом Ньюстедов на этом не кончится.

До отъезда Нора хотела зайти в комнату покойницы, чтобы исполнить свои последние обязанности, но Альфред Ньюстед сказал ей, что она может считать себя свободной, так как придут санитары из похоронного бюро, и девушка, вздохнув с облегчением, поспешно покинула этот страшный дом.

В десять утра Нора уже была в Лондоне. Оставив чемодан в камере хранения, она с удовольствием села за столик в вокзальном кафе и заказала две чашки кофе и полдюжины пирожков. Подкрепившись, она почувствовала такой прилив сил, что была готова на самые смелые действия. Скряга Ньюстед угостил ее только чаем с сухарями, твердыми, как камень. Уплетая пирожки с яблочным джемом, Нора внимательно просматривала записную книжечку, втайне надеясь, что там не окажется «Герберта». Чем больше она думала обо всем происшедшем, тем сильнее ей хотелось как можно скорее забыть о странной и неприятной истории.