Джон Карр - Все приключения Шерлока Холмса

Мы вышли из церкви на Уот-стрит примерно в четверть девятого. Наш путь лежал через пустынную улочку Хадсон-стрит, где обычно не встретишь ни души. Улицу освещает всего лишь один фонарь с левой стороны; когда мы приблизились к нему, я увидела, что навстречу нам движется согнутый пополам мужчина. С плеча его свисал большой ящик на ремне. Человек был сильно изуродован: ему приходилось идти, согнув колени и склонив голову чуть ли не до самой земли. Когда мы сошлись, он поднял лицо, чтобы разглядеть нас в круге света, отбрасываемого фонарем. Увидев нас, он замер, словно пораженный громом, и мы услышали душераздирающий крик: «Бог мой – Нэнси!» Миссис Баркли побелела как мел и упала бы в обморок, если бы это жуткое существо не успело ее подхватить. Я собралась звать на помощь, как вдруг Нэнси, к моему удивлению, произнесла дрожащим голосом:

«Я думала, тебя уже тридцать лет нет в живых, Генри».

«Так оно и есть», – ответил он, и тон, которым он произнес эти слова, заставил меня похолодеть. Он был темен и страшен лицом, а жуткий блеск его глаз может присниться только в кошмарах. В волосах калеки блестела седина, лицо напоминало сморщенное яблоко.

«Прошу тебя, пройди немного вперед, дорогая, – сказала миссис Баркли. – Мне надо поговорить с этим человеком наедине. Бояться нечего».

Она старалась говорить как ни в чем не бывало, но лицо ее оставалось смертельно-бледным, и слова с трудом слетали с дрожащих губ.

Я выполнила ее просьбу и отошла. Они разговаривали всего несколько минут. Потом она резко развернулась и пошла вниз по улице. Глаза ее гневно сверкали. Изуродованное существо осталось стоять под фонарем, потрясая кулаками. Казалось, он обезумел от ярости.

До самых дверей моего дома Нэнси не сказала ни слова, но, прощаясь, вдруг взяла меня за руку и умоляющим голосом попросила никому не рассказывать о том, что я видела.

«Это мой старый знакомый. Судьба обошлась с ним жестоко», – сказала она. Я обещала молчать, и Нэнси поцеловала меня. С тех пор мы не виделись. Я рассказала вам сейчас всю правду, и если я и утаила ее от полиции, то только потому, что не осознавала, какая опасность грозит моей дорогой подруге.

Вот что поведала мне мисс Моррисон, Уотсон, и для меня ее рассказ, как вы сами догадываетесь, был словно луч света, озаривший в потемках путь. Разрозненные факты стали занимать свои места, а я начал в общих чертах представлять себе последовательность событий.

Я понял, что в первую очередь нужно разыскать человека, встреча с которым коренным образом изменила отношение миссис Баркли к своему мужу. В Олдершоте нетрудно найти человека с такой примечательной внешностью. Жителей в городе немного, и инвалид должен был привлечь к себе внимание. Я потратил на поиски день, и вечером того же дня я нашел его, Уотсон.

Его зовут Генри Вуд, и он снимает жилье на той самой улице, где женщины его встретили. Он приехал в город всего пять дней назад. Я сказал квартирной хозяйке, что занимаюсь регистрацией избирателей, и она сообщила, что у нее остановился бродячий факир. С наступлением темноты он ходит по солдатским столовым и устраивает там представления. В ящике факир носит какую-то зверушку – о ней хозяйка поведала с дрожью в голосе, поскольку никогда раньше не видела такого странного существа. Она полагает, что ее жилец каким-то образом использует животное в своих представлениях. Кроме того, хозяйка добавила, что жилец ее скрючен совершенно противоестественным образом, так что вообще непонятно, как с таким телом можно жить. Временами он говорит на каком-то чужеземном наречии, а в последние две ночи ужасно стонал и даже плакал в своей спальне.

Жилец, конечно, странный, однако деньги у него водятся, поэтому хозяйка его терпит, хотя он и дал ей в задаток фальшивую монету. Она показала мне ее, Уотсон: это индийская рупия.

Теперь, мой дорогой друг, вы видите, как обстоят дела и почему мне нужна ваша помощь. Абсолютно ясно, что после расставания калека проследил за миссис Баркли и видел в окно ссору между супругами. Потом, не в силах оставаться в стороне, он вбежал в дом, а его питомец освободился из ящика. С этим все понятно. Но этот калека – единственный человек на земле, который может рассказать нам, что затем произошло в комнате на самом деле.

– Вы хотите спросить об этом у него самого?

– Совершенно верно, только в присутствии свидетеля.

– И этим свидетелем должен стать я?

– Надеюсь, вы окажете мне такую любезность. Если он согласится разъяснить нам происшедшее, отлично. Если же нет, нам не останется ничего другого, кроме как потребовать его ареста.

– А вдруг к тому времени, как мы приедем, его там уже не будет?

– Не сомневайтесь, я предпринял на этот счет соответствующие меры. Напротив входа в дом караулит один из моих мальчишек с Бейкер-стрит. Он будет следовать за ним как тень и не отпустит от себя ни на шаг. Наш калека будет завтра на Хадсон-стрит, а вот я действительно буду преступником, если сейчас же не отпущу вас спать.

На следующий день, ближе к полудню, мы прибыли на место трагедии и первым делом поспешили на Хадсон-стрит. Холмс умел скрывать свои эмоции, но я видел, что он с трудом сдерживает возбуждение. Сам я испытывал скорее спортивный интерес, предвкушая интеллектуальное наслаждение, которое получал всякий раз, участвуя в его следственных экспериментах.

– Вот мы и пришли, – сказал он, когда мы свернули на короткую широкую улицу, застроенную простыми двухэтажными зданиями. – Ага! Это Симпсон.

– Он здесь, мистер Холмс! – бойко отрапортовал маленький беспризорник, подбегая к нам.

– Хорошо, Симпсон! – поблагодарил Холмс, погладив его лохматую голову. – Идемте, Уотсон. Нам вон в тот дом.

Внизу он попросил передать калеке визитку, сделав приписку, что пришел по важному делу. Минутой позже мы оказались лицом к лицу с человеком, ради которого приехали в город. Невзирая на теплую погоду, он жался к огню. В комнате было жарко, как в печке. Он сидел на стуле весь скрючившись, в совершенно противоестественной позе. Лицо его, сейчас темное и изнуренное, когда-то, должно быть, было изумительно красивым. Он посмотрел на нас глазами с пожелтевшими белками и молча, даже не сделав попытки привстать, указал на свободные стулья.

– Полагаю, вы недавно вернулись из Индии, мистер Генри Вуд? – учтиво спросил Холмс. – Меня привело к вам одно незначительное дело – смерть полковника Баркли.

– А что я могу об этом знать?

– Это мне и хотелось бы выяснить. Полагаю, вам известно, что, если происшествие не разъяснится, ваша давняя приятельница миссис Баркли будет осуждена за убийство?

Мужчина подскочил.

– Не знаю, кто вы такие, – воскликнул он, – и откуда вам известно то, что известно, но можете ли вы поклясться, что сказали сейчас правду?