Джон Карр - Все приключения Шерлока Холмса

Шерлок Холмс сел и раскурил свою трубку.

– Можете рассчитывать и на то и на другое, – уверил он. – Только расскажите мне во всех подробностях о взволновавших вас событиях.

– Два из них так тривиальны, что мне даже неловко упоминать о них, – сказал доктор Тревельян. – Но вместе они кажутся странными, а то, что последовало дальше, настолько сложно для понимания, что я просто перескажу вам все по порядку, а вы уж судите сами, имеет это значение или нет.

Для начала мне придется сказать пару слов о своей учебе. Я окончил Лондонский университет и надеюсь, вы не сочтете за хвастовство, если я скажу, что профессора считали меня самым многообещающим студентом. После университета я не бросил исследовательской работы и устроился на небольшую должность в больницу при Королевском колледже. Мне посчастливилось: моя работа о нетипичных проявлениях каталепсии вызвала большой интерес. Затем последовала другая удача: мне присудили награду Брюса Пинкертона и медаль за монографию о последствиях нервных болезней, которую упомянул ваш друг. Я не слишком погрешу против истины, если скажу, что в то время все прочили мне блестящее будущее.

Однако главным препятствием для моего продвижения было отсутствие стартового капитала. Для поддержания своего реноме я должен был арендовать помещение на одной из улиц квартала Кавендиш, а вы сами знаете, каких безумных денег это стоит. Я уж не говорю о тратах на обстановку. Помимо того, я должен был держать приличный выезд и приготовиться к тому, что в течение нескольких лет, пока я не начну получать солидные гонорары, мне придется жить на собственные средства. У меня не было таких денег, и я лишь надеялся, что лет через десять, при условии жесткой экономии, мне удастся скопить небольшой капитал, чтобы заняться частной практикой. Как вдруг, совершенно неожиданно, случилось событие, открывшее для меня новые перспективы.

Меня посетил некий джентльмен, представившийся мистером Блессингтоном. Однажды утром он пришел ко мне домой и без предисловий изложил свое дело.

«Если не ошибаюсь, вы тот самый Перси Тревельян, который недавно получил награду в области медицины?» – спросил он.

Вместо ответа я поклонился.

«Ответьте мне честно, – продолжал он, – тем более что это в ваших же интересах. Успехи в научной деятельности подтверждают наличие у вас ума. А как насчет такта?»

Вопрос был поставлен так прямо, что я не удержался от улыбки.

«Думаю, вы можете положиться на мою скромность».

«А нет ли у вас дурных привычек? Не пьянствуете?»

«Это уж слишком, сэр!» – воскликнул я.

«Отлично! Значит, все в порядке! Поймите меня: я был обязан задать этот вопрос. Почему же, обладая столькими достоинствами, вы не практикуете?»

Я пожал плечами.

«Все ясно, – сказал он со свойственной ему прямотой. – Старая история. В голове у вас больше, чем в карманах, верно? А что, если я помогу вам открыть собственный кабинет на Брук-стрит?»

Я смотрел на него, потеряв от изумления дар речи.

«О-о, я делаю это ради себя, – уверил он. – Скажу вам прямо: если мое предложение вас устроит, то меня – тем более. У меня есть несколько тысяч, и я думаю вложить эти деньги в вас».

«Но почему?»

«Вложение не хуже любого другого, к тому же никакого риска».

«И что я должен делать?»

«Я скажу вам. Для начала я сниму дом, обставлю его, найму прислугу и возьму на себя его содержание. От вас требуется только одно: сидеть в кабинете и консультировать. Я дам вам деньги на карманные расходы и прочие нужды. Три четверти заработанных денег вы будете отдавать мне, а оставшаяся четверть будет ваша».

Мистер Блессингтон сделал мне очень странное предложение, мистер Холмс. Не стану утомлять вас пересказом того, как мы торговались и договаривались. Дело кончилось тем, что на Благовещение я переехал в дом, который снял мистер Блессингтон, и начал практиковать. Мистер Блессингтон жил в этом же доме как постоянный пациент. У него слабое сердце, и ему необходимо регулярное врачебное наблюдение. Две лучших комнаты второго этажа он переделал под гостиную и собственную спальню. У него очень странные привычки: он почти никуда не выходил и ни с кем не встречался. Нельзя сказать, чтобы он соблюдал режим, но в одном он проявлял удивительное постоянство. Каждый вечер, в один и тот же час, он заглядывал в кабинет, проверял журнал посещений и, отложив мне по пять шиллингов и три пенса с каждой заработанной гинеи, уносил выручку к себе в комнату.

Я могу с уверенностью сказать: у него не было причин жалеть о заключенной сделке. Дела мои сразу пошли в гору: первые же пациенты дали положительные отзывы, добавьте к этому репутацию, которую я успел заработать в больнице, и вы поймете, что столь быстрый успех оказался вполне закономерным. В течение нескольких лет я сделал Блессингтона богатым человеком.

Вот вкратце история наших отношений с мистером Блессингтоном. Теперь осталось только рассказать, что привело меня к вам сегодня.

Несколько недель назад мистер Блессингтон пришел ко мне в очень возбужденном состоянии. Он стал говорить о каком-то ограблении в районе Вест-Энда и почему-то настаивал, чтобы мы в связи с этим немедленно навесили дополнительные замки на окна и двери. Всю следующую неделю он не знал ни минуты покоя: все время выглядывал в окна и перестал совершать ежевечерние прогулки перед ужином. Судя по его поведению, он смертельно боялся кого-то или чего-то, но когда я высказал это предположение, он страшно разобиделся, и я предпочел больше не возвращаться к этой теме. Постепенно его страхи утихли, и он вернулся к прежнему укладу, но тут новое происшествие повергло его в столь жалкое состояние, что мне было больно на него смотреть.

А случилось вот что. Два дня назад я получил письмо – сейчас я вам его зачитаю. Письмо анонимное, без указания адреса и имени.

«Русский дворянин, проживающий в Англии, будет рад воспользоваться услугами доктора Перси Тревельяна. На протяжении нескольких лет у него случаются приступы каталепсии, в лечении которой доктор Тревельян, как известно, достиг значительного успеха. Он придет завтра вечером в пятнадцать минут седьмого, если доктор Тревельян сочтет это время удобным».

Письмо чрезвычайно заинтересовало меня, поскольку главной трудностью в изучении каталепсии является то, что заболевание это встречается крайне редко. Ровно в назначенный час я был у себя в кабинете. Слуга ввел пациента.

Он не имел ничего общего с тем представлением, которое сложилось у нас о типично русском дворянине: это был ничем не примечательный скромный пожилой человек, разве что очень худой. Гораздо более меня поразила внешность сопровождающего – высокого, загорелого молодого мужчины. Он был необычайно красив и сложен, как Геракл, однако мне показалось, что в чертах его лица проглядывает затаенная жестокость. Тем не менее он бережно поддерживал пациента под руку и усадил в кресло с такой нежностью, что я невольно был вынужден изменить о нем свое мнение, составленное под воздействием первого впечатления.