Джон Карр - Все приключения Шерлока Холмса

– Добрый вечер, мистер Холмс, – поприветствовал он. – Позвольте выразить вам мою глубочайшую признательность за то, что согласились приехать. Мне так нужен ваш совет. Полагаю, доктор Тревельян уже рассказал вам о бесцеремонном вторжении в мою комнату?

– Да, я уже в курсе, – ответил Холмс. – Кто эти двое, мистер Блессингтон, и почему они досаждают вам?

– Да разве я могу об этом судить, – суетливо заговорил постоянный пациент, – едва ли вы можете ожидать от меня ответа на этот вопрос, мистер Холмс.

– Вы хотите сказать, что не знаете ответа?

– Сюда, пожалуйста. Будьте добры, входите.

Мы вошли в просторную, красиво обставленную спальню.

– Видите, – указал он на большую черную коробку в изголовье кровати. – Я никогда не был особенно богатым человеком, мистер Холмс, – доктор Тревельян подтвердит: свои небольшие средства я вложил в его практику. А банкирам я не доверяю. Нет, я никогда не доверял банкирам, мистер Холмс. Между нами говоря, вся моя наличность лежит в этой коробке, поэтому сами можете представить, каково мне было узнать, что неизвестные люди побывали в моей комнате.

Холмс вопрошающе посмотрел на него и покачал головой:

– Если вы будете продолжать меня обманывать, я не смогу дать вам дельного совета.

– Но я уже все рассказал.

Холмс сердито развернулся на каблуках.

– Спокойной ночи, доктор Тревельян, – бросил он.

– А как же я? – срывающимся голосом вскричал Блессингтон.

– Мой совет – сказать правду.

Не прошло и минуты, как мы вышли на улицу и зашагали по направлению к дому. Мы перешли на другую сторону Оксфорд-стрит и были уже на середине Харли-стрит, когда мой друг наконец заговорил:

– Простите, Уотсон, что потащил вас с собой из-за такой ерунды. Хотя в принципе я нахожу это дело интересным.

– А я ничего не понял, – честно признался я.

– Ну, во-первых, абсолютно ясно, что есть два человека – возможно, больше, но как минимум два, – которые пытаются подобраться к Блессингтону. Я ни капли не сомневаюсь, что молодой человек, сопровождавший якобы больного отца, побывал в комнате постоянного пациента оба раза, пока его сообщник отвлекал доктора с помощью хитроумной уловки.

– Но как же приступ каталепсии?

– Чистое притворство, Уотсон, хотя я вряд ли осмелюсь намекнуть на это нашему специалисту. Каталепсию легко сымитировать. Я сам это делал.

– А что еще вы успели понять?

– Оба раза по случайному совпадению Блессингтон был на прогулке. Эти двое специально выбрали столь поздний час для своего визита, чтобы в приемной не было других пациентов. Однако именно в это время Блессингтон совершает вечерний моцион; следовательно, они не слишком хорошо осведомлены о происходящем в доме. Их не интересовало его добро, иначе в комнате остались бы следы беспорядка. Кроме того, в глазах Блессингтона я прочитал страх за собственную жизнь. Я не верю, что человек может нажить себе таких злостных врагов и не знать об этом. Он наверняка знает, кто они такие, но по каким-то причинам скрыл это от нас. Я допускаю, что завтра он окажется более разговорчивым.

– А вы не рассматривали другой альтернативы – до смешного неправдоподобной, но теоретически все-таки возможной? – спросил я. – Что, если всю эту историю о припадочном русском доктор Тревельян выдумал сам для того, чтобы забраться в комнату Блессингтона?

В свете газового фонаря я увидел, что мое блестящее умозаключение вызвало у Холмса улыбку.

– Дорогой вы мой дружище, – сказал он, – это было первое, что пришло мне в голову, но факты не подтвердили этой версии. Я думаю, доктор сказал правду. Сын русского графа оставил на ковре следы, и я имел возможность сравнить их со следами доктора Тревельяна. Так вот – те следы были оставлены ботинками с квадратными носами, а доктор носит туфли с заостренным мыском – кстати, Блессингтон тоже. Кроме того, отпечаток ноги доктора почти на полтора дюйма короче. Нет, в отношении доктора Тревельяна у меня нет никаких сомнений. Давайте ляжем сегодня пораньше: я буду удивлен, если завтра утром мы не получим новых известий с Брук-стрит.

Предсказание Шерлока Холмса сбылось, и весьма драматичным образом. В половине восьмого утра, в бледных лучах рассветного солнца, я увидел возле своей кровати Холмса в домашнем халате.

– Вставайте, Уотсон, нас ждет экипаж, – произнес он.

– А что случилось?

– Дело, связанное с Брук-стрит.

– Есть новости?

– Печальные, но требующие серьезного осмысления, – сказал он, поднимая штору. – Взгляните на этот листок, вырванный из тетрадки. Послание нацарапано второпях, простым карандашом. «Ради Бога, немедленно приезжайте. П.Т.». Должно быть, наш друг доктор сильно волновался, когда писал эту записку. Идемте, мой дорогой друг, дело не терпит отлагательства.

Через четверть часа мы снова оказались в доме доктора Тревельяна. Он выбежал нам навстречу с перекошенным от ужаса лицом.

– Ох, тут такие дела! – воскликнул он, сжимая пальцами виски.

– Что такое?

– Блессингтон совершил самоубийство!

Холмс присвистнул.

– Повесился сегодня ночью.

Мы вошли в дом и проследовали за доктором в приемную.

– Я с трудом понимаю, что происходит, – причитал он на ходу. – Полиция уже здесь. Они вытрясли из меня всю душу.

– Когда вы обнаружили его?

– Рано утром он всегда пьет чай. Когда горничная зашла к нему в семь часов, бедняга болтался в петле посреди комнаты. Он подвесил толстую веревку на большой крюк, к которому крепится тяжелая люстра, и спрыгнул с той самой коробки, которую вчера показывал нам.

Холмс с минуту стоял в глубокой задумчивости.

– С вашего позволения я пройду наверх и взгляну на место происшествия, – сказал он.

Все вместе мы поднялись на второй этаж.

В спальне Блессингтона нас ожидало страшное зрелище. Я уже говорил, что постоянный пациент доктора Тревельяна был рыхлым и грузным, но сейчас его опухшее и отяжелевшее тело утратило всякое сходство с человеческим существом. Голова висела, как у цыпленка, которому свернули шею, отчего тело казалось еще более тучным. На нем была лишь длинная ночная сорочка, из-под нее торчали окоченевшие и неестественно распухшие лодыжки и ступни. Рядом с телом стоял молодцеватый полицейский инспектор и делал какие-то пометки в своем блокноте.

– А-а, мистер Холмс, – сердечно приветствовал он моего друга. – Рад встрече с вами.

– Доброе утро, Лэннер, – ответил Холмс. – Я уверен, вы не станете возражать против моего присутствия. Вы уже слышали предысторию этой трагедии?

– Так, кое-что.

– Ну и каково ваше мнение?

– Насколько я понимаю, человек потерял голову от страха. Взгляните на постель – он провел беспокойную ночь. Вот довольно глубокий отпечаток его тела. Вы знаете: самоубийства чаще всего совершаются в пять часов утра. Примерно в это время он и повесился. Похоже, это был заранее продуманный поступок.