Джон Карр - Все приключения Шерлока Холмса

Тем не менее я решил, что провел утро с толком, и в отличном расположении духа зашагал обратно в Фарнэм. Местный агент по продаже недвижимости не смог сообщить ничего существенного о Чарлингтон-Холле и посоветовал обратиться в хорошо известную фирму на Пэлл-Мэлл. Поэтому, приехав в Лондон, я, прежде чем отправиться на Бейкер-стрит, заехал на Пэлл-Мэлл и сказал агенту, что хотел бы снять на лето поместье Чарлингтон-Холл. Агент ответил, что я опоздал – месяц назад его снял некто мистер Уильямсон – почтенный пожилой джентльмен. Агент был очень любезен, но больше он не смог сообщить никаких подробностей, сказав, что не в его правилах посвящать посторонних людей в дела клиентов.

Мистер Шерлок Холмс внимательно выслушал мой длинный отчет, который я представил ему уже поздно вечером, однако я не услышал от него даже скупой похвалы, на которую надеялся и которую, как мне казалось, заслуживал. Напротив, его строгое лицо приняло выражение еще более суровое, чем обычно, когда он начал говорить, что мне следовало делать и чего мне делать не следовало.

– Во-первых, Уотсон, вы выбрали совершенно неудачное место для наблюдения. Вам следовало спрятаться за живой изгородью – тогда вы смогли бы лучше рассмотреть интересующего нас человека. А так вы находились от него в нескольких сотнях ярдов и можете поведать ровно столько же, сколько и мисс Смит. Она полагает, что не знакома с этим человеком, я же уверен в обратном. Иначе зачем он так тщательно соблюдает дистанцию? Я думаю, именно потому, что не хочет быть узнанным. Вы говорите, он ехал на велосипеде, низко склонившись к рулю. Тем самым он пытался скрыть свой рост и телосложение. В этот раз вы сработали на удивление плохо. Он возвращается в дом, и для того, чтобы выяснить, кто этот человек, вы отправляетесь к лондонскому агенту по недвижимости!

– А что же мне было делать? – с жаром воскликнул я.

– Вам следовало пойти в ближайшее питейное заведение – там можно узнать все на свете. Там вам рассказали бы всю подноготную о каждом из обитателей дома – начиная с хозяина и заканчивая посудомойкой. Уильямсон! И что это нам дает? Пожилой мужчина не смог бы выдержать соперничество с молодой, энергичной женщиной. Что мы узнали из вашей экспедиции? Что девушка рассказала нам чистую правду. Я в этом не сомневался. Что между усадьбой и велосипедистом есть какая-то связь. В этом я тоже не сомневался. Дом снял некий Уильямсон. И что из того? Ну ладно, дорогой сэр, не унывайте. До следующей субботы еще есть время, к этому сроку я и сам успею кое-что сделать.

На следующее утро мы получили записку от мисс Смит с подробным описанием того, чему я сам был свидетелем, но главное содержалось в приписке:

«Надеюсь, Вы отнесетесь с уважением к моему решению, мистер Холмс. Вероятно, мне придется оставить свое место, поскольку мистер Каррузерс предложил мне стать его женой. Я уверена, что им движут глубокие чувства и благородные намерения, но я уже связана обещанием с другим человеком. Мой отказ сильно огорчил мистера Каррузерса, однако он принял его с достоинством джентльмена. Надеюсь, Вы понимаете, что продолжать у него работать мне теперь было бы крайне затруднительно».

– Похоже, наша юная леди попала в серьезную переделку, – задумчиво сказал Холмс, дочитав письмо до конца. – Дело приобретает все более интересные черты и принимает совсем иной оборот, чем обещало на первый взгляд. Я думаю, денек в тихой мирной сельской глуши мне не повредит. Я склоняюсь к тому, чтобы съездить туда сегодня во второй половине дня и проверить кое-какие догадки, возникшие у меня по прочтении этого письма.

Нельзя сказать, чтобы денек в мирной сельской глуши ему не повредил: Холмс вернулся на Бейкер-стрит поздно вечером с рассеченной губой и шишкой на лбу и в таком расхристанном виде, что вполне мог бы сам стать объектом внимания Скотленд-Ярда. Однако все эти приключения, по-видимому, доставили ему невероятное удовольствие; рассказывая о них, он от души хохотал.

– Я так мало двигаюсь, что любой вид активности для меня – наслаждение, – сказал он. – Вы знаете, что я очень уважаю старый добрый английский бокс и достиг в этом виде спорта заметных успехов. За годы моих расследований он не раз сослужил мне добрую службу. Сегодня, например, не владей я приемами бокса, я мог бы пережить страшный позор.

Я попросил его не медлить и поскорей рассказать мне все, что с ним случилось.

– Я разыскал кабачок, который уже рекомендовал вам на заметку, и попытался как бы невзначай навести кое-какие справки. Словоохотливый хозяин сообщил мне все, что было нужно. Уильямсон живет в Чарлингтон-Холле, держит небольшой штат прислуги. Кстати, борода у него седая. Поговаривают, но это только слухи, что он священник или был им когда-то. Однако, узнав о том, что происходит в поместье с тех пор, как он там поселился, я подумал, что такой образ жизни совершенно не вяжется с саном священника, и заглянул в церковное управление. Там мне сообщили, что действительно, был такой священник, поведение которого бросало тень на всю церковь. Владелец бара также поведал мне, что по выходным в поместье съезжаются гости – «горячие парни, сэр» – и особенно среди них выделяется завсегдатай этих собраний, некто мистер Вудли с рыжими усами. На этом наша беседа была прервана самим мистером Вудли, который, как оказалось, тоже был в баре и слышал весь наш разговор. Кто я такой? Что мне надо? Что означают все эти расспросы? Он разразился потоком отборной ругани, и надо сказать, что его эпитеты были весьма выразительны. В завершение своей оскорбительной речи он нанес мне сильнейший удар в челюсть, от которого я не успел как следует увернуться. Зато следующие несколько минут стали сплошным наслаждением. Окончательно его сломил мой прямой удар левой. Сам я, как видите, остался почти невредим, а мистера Вудли отвезли домой в коляске. Вот так закончилось мое путешествие в сельскую глушь, и, должен признаться, что, несмотря на полученное удовольствие, мой визит на территорию, граничащую с Сурреем, принес так же мало пользы, как и ваш.

В четверг мы получили новое письмо от нашей клиентки.

«Полагаю, Вы не слишком удивитесь, мистер Холмс, – писала она, – узнав, что я покидаю дом мистера Каррузерса. Даже высокая плата не может заставить меня примириться с тем душевным дискомфортом, который я постоянно испытываю в моем теперешнем положении. В субботу я уезжаю в город и больше сюда не вернусь. Мистер Каррузерс получил лошадей и коляску, так что в этот раз мне не грозят никакие опасности, если они вообще не были навеяны моим воображением.

Главной причиной моего отъезда стало даже не возникшее между мною и мистером Каррузерсом чувство неловкости, а появление в доме этого кошмарного человека мистера Вудли. Он и раньше был отвратителен, но сейчас вид его просто ужасен. Должно быть, он ввязался в какую-то драку. К счастью, мне удалось избежать с ним личной встречи, я видела его только из окна. Он имел длительную беседу с мистером Каррузерсом, и тот был чрезвычайно ею взволнован. Похоже, Вудли остановился где-то по соседству, потому что сегодня утром я видела, как он рыскал у нас в саду, хотя в нашем доме он не ночевал. Если бы в окрестностях разгуливал дикий зверь, мне, наверное, и тогда не было бы так страшно. Не могу передать Вам, до какой степени я боюсь и ненавижу этого человека. У меня не укладывается в голове, как мистер Каррузерс может выносить его хотя бы секунду? Ну, как бы там ни было, в субботу всем моим переживаниям настанет конец».