Джон Карр - Все приключения Шерлока Холмса

Холмс улыбнулся, видя растерянность на лице Хопкинса, которая, вероятно, отразилась и на моем лице.

– На самом деле ход моих рассуждений довольно прост, – сказал он. – Трудно представить, какой еще предмет может дать такой простор для установления личности человека, как очки, тем более столь примечательные. Тонкая оправа говорит о том, что пенсне принадлежит женщине, – это косвенно подтвердили и последние слова молодого человека. Определить, что эта женщина элегантно одета и живет в хорошем районе, было и вовсе несложно. Как вы можете видеть, линзы вставлены в изящную золотую оправу, что характеризует их обладательницу как женщину утонченную во всех отношениях. Потом я заметил, что внутренние зажимы расположены слишком широко, из чего заключил, что женщина имеет широкий у основания нос. Обычно такой нос бывает коротким и мясистым, но из этого правила есть достаточное количество исключений, поэтому на этом пункте описания я не настаиваю. Далее: у меня узкое лицо, и тем не менее, когда я надеваю это пенсне, я не могу сфокусировать взгляд, потому что центр стекол находится ближе к носу. Значит, у этой женщины на редкость близко посаженные глаза. Уотсон может подтвердить, что линзы пенсне вогнутые и очень сильные. Очень слабое зрение не могло не отразиться на внешности этой женщины. Сильно близорукие люди имеют привычку щуриться, морщить лоб и слегка сутулиться.

– Да, – сказал я, – ваши аргументы меня убедили. Но, признаюсь, мне все же непонятно, из чего вы сделали вывод, что эта женщина дважды посещала специалиста по изготовлению очков.

– Вы можете заметить, – с готовностью пояснил Холмс, – что зажимы с внутренней стороны снабжены пробковыми подушечками для того, чтобы ослабить давление на нос. Одна из них немного стерта и побледнела, тогда как другая выглядит совсем новой. Ясно, что одна из них отвалилась и вместо нее поставили новую. Но и старая была поставлена всего несколько месяцев назад. Обе подушечки совершенно идентичны, следовательно, оба раза женщина обращалась к одному и тому же специалисту.

– Вот это да! – воскликнул Хопкинс в полном восхищении. – Это просто чудо какое-то! Подумать только, что все эти факты находились в моем распоряжении, а я не сумел ими воспользоваться! Правда, у меня было намерение обойти все лондонские салоны по изготовлению очков.

– Это вам еще предстоит. А теперь расскажите, что вам еще известно о деле.

– Больше ничего, мистер Холмс. Я думаю, теперь вы знаете ровно столько же, сколько и я, а может быть, даже и больше. Мы опросили местных жителей – не встречался ли им кто-нибудь чужой на дороге или на станции, но пока никто ничего не вспомнил. Больше всего меня смущает полное отсутствие мотива. Нет даже тени какой-то зацепки.

– А-а! Тут я не могу вам помочь. Я полагаю, вы хотите, чтобы завтра мы вместе с вами отправились на место преступления?

– Если вы не сочтете это слишком большой смелостью с моей стороны. Поезд на Чатэм отходит с вокзала Чаринг-Кросс в шесть утра, значит в Йоксли-Олд-плейс мы будем между восемью и девятью.

– Решено, мы едем с вами. В этом деле есть несколько весьма интересных особенностей, и мне будет любопытно распутать его. О-о, скоро час ночи, нужно поспать хотя бы несколько часов. Я думаю, вы неплохо устроитесь на этом диване у камина. Утром перед отъездом я приготовлю вам на спиртовке кофе.

К утру распогодилось, но когда мы двинулись в путь, на улице было промозгло. Над угрюмыми заболоченными берегами Темзы вставало холодное зимнее солнце; надо сказать, что в моей памяти унылое речное пространство Темзы накрепко связано с погоней за островитянином с Андаманских островов на заре нашей деятельности.

После долгого утомительного путешествия мы прибыли на маленькую станцию, расположенную в нескольких милях от Чатэма. Пока во дворе местной гостиницы запрягали лошадь, мы наскоро перекусили, чтобы не тратить времени на завтрак в Йоксли-Олд-плейс, и прибыли на место в полной боевой готовности. У садовой калитки нас встретил констебль.

– Есть новости, Уилсон? – спросил его Хопкинс.

– Нет, сэр, никаких.

– Не слышно о каких-нибудь чужаках в этой местности?

– Нет, сэр. На станции мне сказали, что вчера не видели никого из чужих.

– А что говорят в местных гостиницах?

– Ничего такого, что могло бы нам пригодиться.

– Ну что ж, до Чатэма хоть и далековато, но в принципе можно дойти и пешком. Там преступник мог, не привлекая к себе внимания, остановиться в гостинице или уехать на поезде. Это та самая садовая дорожка, о которой я вам говорил, мистер Холмс. Я абсолютно уверен, что вчера на ней не было никаких следов.

– А с какой стороны дорожки была примята трава?

– Вот здесь, сэр. Видите: здесь совсем узкая полоска травы между дорожкой и цветником. Сейчас уже ничего не заметно, но вчера трава была примята.

– Так-так, здесь действительно кто-то прошел, – сказал Холмс, наклоняясь и рассматривая траву. – Эта женщина должна была ступать очень осторожно, чтобы случайно не наступить на дорожку и тем более на мягкую почву клумбы.

– Да, она, должно быть, хладнокровная особа.

Я заметил, что Холмс напряженно обдумывает какую-то мысль.

– Вы говорите, она должна была уйти тем же путем?

– Да, сэр, это единственный путь.

– По узкой полоске травы?

– Разумеется, мистер Холмс.

– Хм! Хотелось бы мне посмотреть на это зрелище. Ну-с, я думаю, здесь нам больше нечего делать. Идемте дальше. Эта дверь в сад, как я понимаю, никогда не запирается? То есть посетительница могла войти через нее беспрепятственно. Вероятно, она пришла сюда не за тем, чтобы убивать, потому что тогда она принесла бы оружие с собой, а не воспользовалась тем, что попалось под руку. Итак, она прошла по этому коридору, не оставив следов на кокосовом покрытии, и очутилась в кабинете. Как долго она там пробыла? Это нам пока неизвестно.

– Она пробыла там всего несколько минут, сэр. Я забыл вам сказать, что экономка, миссис Маркер, незадолго до убийства убирала кабинет. Она говорит, после ее ухода прошло не больше четверти часа.

– Тогда нам есть от чего оттолкнуться. Наша дама входит в кабинет, и что она делает? Она подходит к письменному столу. Зачем? В ящиках ей ничего не нужно. Если в комнате и было что-то ценное, то только в запертом шкафчике. Ба! А что это за царапина на нем? Посветите мне спичкой, Уотсон. Почему вы мне не сказали о ней, Хопкинс?

Царапина, которую он рассматривал, начиналась на бронзовой накладке вокруг замочной скважины и тянулась аж на четыре дюйма по лакированной деревянной поверхности дверцы.

– Я заметил ее, мистер Холмс, но рядом с замочной скважиной всегда есть царапины.

– Эта свежая, совсем свежая. Посмотрите: сама бронзовая накладка потемнела, а царапина ярко блестит. Если бы она была старой, она успела бы потемнеть и не бросалась в глаза. А теперь возьмите мою лупу. Видите, какая глубокая борозда на деревянной поверхности? По обеим сторонам видны даже крошки лака. А где сейчас миссис Маркер?