Джон Карр - Все приключения Шерлока Холмса

Ликвидаторы

Было четвертое февраля тысяча восемьсот семьдесят пятого года. Стояла суровая зима, и в ущельях Гилмертонских гор лежал глубокий снег. Но паровые снегоочистители очищали железнодорожные пути от заносов, и вечерний поезд, связующий между собой многочисленные поселки шахтеров и металлургов, с пыхтеньем тащился вверх по крутым подъемам, протянувшимся от Стэгвилла на равнине к Вермиссе, центральному городку в начале долины Вермисса. От него железная дорога идет вниз, к Бартон-кроссинг, Хелмдейлу и чисто сельскохозяйственному округу Мертон. Она одноколейная, но на всех запасных ветках – а их много – длинные составы товарных вагонов с углем и железной рудой свидетельствовали о сокрытом богатстве, привлекшем грубый народ и принесшем бурную жизнь в этот неприветливый уголок Соединенных Штатов Америки.

Он весьма неприветлив. Здешние пионеры и представить себе не могли, что самые плодородные прерии и самые изобильные пастбища не имеют никакой цены по сравнению с этим угрюмым краем черных скал и дремучих лесов. Среди гор с мрачными, зачастую почти непроходимыми лесами на склонах, с покрытыми снегом зубчатыми скальными вершинами тянется длинная, извилистая, петляющая долина. Вверх по ней и полз маленький поезд.

В первом пассажирском вагоне, длинном, с голыми стенами, где только что зажгли керосиновые лампы, сидело около тридцати человек. Большей частью то были рабочие, возвращавшиеся после нелегких дневных трудов в нижнюю часть долины. По меньшей мере десятеро из них, судя по въевшейся в лица угольной пыли и рудничным лампам, были шахтерами. Они сидели вместе, курили, негромко разговаривали, то и дело бросая быстрые взгляды на двух мужчин в другой стороне вагона, мундиры и значки которых выдавали в них полицейских.

Остальную часть вагонного общества составляли несколько женщин из рабочего класса, двое-трое пассажиров, скорее всего местных лавочников, да одиноко сидевший в углу молодой человек. Он-то и представляет для нас интерес. Присмотритесь к нему как следует, он заслуживает того.

У него свежий цвет лица, лет ему, видимо, под тридцать. Большие, проницательные, веселые серые глаза пытливо поблескивают, когда он время от времени оглядывает сквозь очки спутников. Нетрудно понять, что у него приветливый, возможно, простодушный, дружелюбный нрав. Каждый сразу же разгадает в нем компанейского, разговорчивого человека, остроумного и улыбчивого. Однако тот, кто приглядится к нему внимательнее, заметит, что у него крепкая челюсть, решительно сжатые губы, и поймет, что за внешностью молодого человека кроется что-то иное и этот славный ирландец-шатен вполне способен оставить неизгладимую память, добрую или злую, в том обществе, какому будет представлен.

Попытавшись заговорить с ближайшим шахтером и получив лишь отрывистые, неприветливые ответы, пассажир погрузился в тягостное молчание и уныло смотрел в окно на темнеющий ландшафт.

Какой безрадостный вид! В сгущающейся тьме трепетало красное зарево шахтных печей на склонах холмов. Громадные груды шлака и кучи пепла маячили по обе стороны пути, над ними высились терриконы шахт. Сгрудившиеся кучки деревянных домов, в окнах которых начинал загораться свет, были разбросаны вдоль железнодорожной линии, а частые станции заполняли их темнолицые обитатели.

Железорудные и угольные долины района Вермиссы представляли собой отнюдь не курортные места для досужих и образованных людей. Повсюду были видны суровые свидетельства тяжелой борьбы за существование, грубая работа, которую приходилось выполнять, и грубые, сильные рабочие, выполнявшие ее.

Молодой пассажир смотрел на эту неприглядную местность с отвращением и любопытством, из чего явствовало, что он здесь впервые. Время от времени он доставал из кармана толстое письмо, заглядывал в него и делал на полях какие-то записи. Один раз вытащил из-за спины вещь, которую никак не ожидаешь обнаружить у человека с такими мягкими манерами. Это был флотский револьвер самого крупного калибра. Когда молодой человек повернул его наискось к свету, блеск ободков медных гильз в барабане показал, что оружие заряжено полностью. Он быстро вернул его в потайной карман, но все же рабочий, сидевший на соседней скамье, заметил револьвер.

– Эй, приятель! – сказал он. – Похоже, эта штука у тебя наготове.

Молодой человек смущенно улыбнулся:

– Да, там, откуда я еду, без нее иногда не обойтись.

– Это где же?

– В Чикаго.

– Первый раз в здешних краях?

– Да.

– Она может пригодиться тебе и тут, – сказал рабочий.

– Неужели?

Молодой человек как будто заинтересовался:

– Ничего не слышал о здешних делах?

– Ничего особенного.

– Надо же, я думал, о них известно по всей стране. Ну, скоро узнаешь. Что заставило тебя ехать сюда?

– Говорят, при желании здесь всегда можно найти работу.

– Член профсоюза?

– Конечно.

– Тогда, надо думать, без работы не останешься. Друзья у тебя есть?

– Пока нет, но есть возможность их завести.

– Это как?

– Я член Высокого союза свободных людей. В стране нет города без ложи, а где есть ложа, там найдутся друзья.

Эти слова возымели странное действие на его собеседника. Он с подозрением оглядел других пассажиров. Шахтеры продолжали негромкий разговор. Двое полицейских дремали. Рабочий подсел к молодому человеку и протянул руку:

– Держи.

Они обменялись крепким рукопожатием.

– Вижу, ты говоришь правду, – сказал рабочий. – Но убедиться не помешает.

Он поднял правую руку к правой брови. Молодой пассажир тут же поднял левую к левой.

– Темные ночи неприятны, – сказал рабочий.

– Да, для тех, кто не знает пути, – ответил молодой человек.

– Отлично. Я брат Скэнлен, ложа триста сорок один, долина Вермисса. Рад видеть тебя в этих краях.

– Спасибо. Я брат Макмердо, ложа двадцать девять, Чикаго. Магистр Д.Г. Скотт. Рад, что встретил брата так быстро.

– О, нас тут много. В Штатах не найдешь более процветающего ордена, чем здесь, в Вермиссе. Но парни вроде тебя будут нам кстати. Не понимаю, как дельный член профсоюза не может найти работы в Чикаго.

– Я находил много работы, – возразил Макмердо.

– Так почему же уехал?

Макмердо указал на полицейских и улыбнулся:

– Думаю, эти парни были бы рады узнать.

Скэнлен сочувственно хмыкнул.

– Неприятности? – шепотом спросил он.

– Серьезные.

– Дело пахнет тюрьмой?

– Не только.

– Неужто убийство?

– Не время говорить о таких вещах, – ответил Макмердо с видом человека, невольно сказавшего больше, чем собирался. – У меня есть веские причины покинуть Чикаго, и большего знать тебе не нужно. Кто ты такой, чтобы задавать подобные вопросы?