Джон Карр - Все приключения Шерлока Холмса

– Ну, похоже, о нем все отзываются самым лучшим образом, и он многим нравится. В нерабочее время он очень много читает, совсем как книжный червь, а его женушке это не нравится. Но еще говорят, что он отличный актер и большой шутник.

– Да, я догадывался, что он любит пошутить.

– Так вы с ним встречались, мистер Холмс?

– Нет, но я встречался с его женой.

– Ну а я с ним повидался вчера вечером. Нанес визит, чтобы присмотреться. О, под приличным предлогом! Ничего такого, что могло бы его насторожить!

– О, разумеется! – с тяжелым вздохом согласился Холмс. – Скажите, Лестрейд: вам случайно не говорили, что этот джентльмен пользуется репутацией безупречно честного человека?

– Да, говорили, но из-за этого все становится еще подозрительнее, – сказал Лестрейд, хитро сощурив глаза. – Бога ради, мистер Холмс! Я вынужден, конечно, признать, что мне не слишком нравится его супруга, но у нее умная голова на плечах. Черт побери! Да я защелкну на нем наручники прежде, чем вы успеете выкурить трубку!

– Мой дорогой Лестрейд! А за какое преступление вы собираетесь защелкивать на нем наручники?

– Ну, потому что… стоп! – воскликнул вдруг Лестрейд. – Эй! Вы, там! Стоять на месте!

Мы с Холмсом, идя навстречу Лестрейду, очутились ровно на полпути между двумя воротами в низкой стене, окружающей дом. И теперь Лестрейд стремительно бросился мимо нас – к тем воротам, у которых мы стояли в самом начале, когда только подошли к дому. Там, словно чьим-то колдовством вызванный из сырого утреннего мрака, появился вдруг осанистый краснолицый джентльмен в сером цилиндре и изысканном сером пальто; вид у джентльмена был сильно встревоженный.

– Я должен потребовать у вас, сэр, – заговорил Лестрейд уже куда более сдержанно, поскольку рассмотрел дорогую одежду незнакомца, – чтобы вы сообщили ваше имя и род ваших занятий.

Дородный джентльмен, совсем разнервничавшись, откашлялся.

– Разумеется, – сказал он. – Меня зовут Гарольд Мортимер Браун, и я партнер мистера Кэбплеже в фирме «Кэбплеже и Браун». Я отпустил экипаж минуту назад в нескольких ярдах отсюда. Я… э-э… я живу в южной части Лондона.

– Вы живете в южном Лондоне, – заметил Лестрейд, – и вы проделали такой длинный путь, приехав к этому дому… зачем?

– Дорогой мистер Браун, – внезапно вмешался Холмс, и голос его звучал так мягко и учтиво, что краснолицый джентльмен заметно успокоился, – вы должны извинить некоторую импульсивность моего старого друга инспектора Лестрейда из Скотленд-Ярда. Меня зовут Шерлок Холмс, и я был бы весьма обязан вам, если бы вы оказали мне любезность и ответили всего на один вопрос. В самом ли деле ваш партнер украл…

– Стоп! – завопил Лестрейд.

Он в этот момент обернулся, чтобы взглянуть на вторые ворота. В них въезжал молочный фургон, и большие тяжелые молочные бидоны позвякивали в такт стуку лошадиных копыт; фургон, подпрыгивая, проехал в ворота и по изогнутой гравийной дорожке направился к фасонному готическому входу.

Лестрейд задрожал от возбуждения, как самый настоящий бульдог.

– Этот дурацкий фургон может помешать наблюдению! – воскликнул он. – Ну, будем надеяться, он не совсем закроет для нас парадную дверь!

К счастью, фургон встал вполне удачно. Молочник, беззаботно посвистывая, спрыгнул на землю и направился к двери, чтобы наполнить небольшой кувшин, который, как мы уже заметили раньше, стоял перед входом. Но едва молочник успел скрыться в темной арке, как все мысли о нем вылетели из моей головы.

– Мистер Холмс! – напряженно прошептал Лестрейд. – Вот он!

Мы явственно услышали, как хлопнула входная дверь. На дорожку внезапно вышел солидный джентльмен в глянцевитой шляпе и теплом пальто – и на лице джентльмена столь откровенно выделялись пышные усы, что можно было не сомневаться: это и есть мистер Джеймс Кэбплеже, направляющийся в свою контору.

– Мистер Холмс! – пробормотал Лестрейд. – Он без зонтика!

Можно было подумать, что слова Лестрейда мгновенно проникли в сознание мистера Кэбплеже. Торговец алмазами внезапно застыл на месте. Затем, нервно дернув головой, взглянул на небо. Издав бессвязный крик, пронзивший холодом мое сердце, мистер Кэбплеже со всех ног бросился обратно в дом.

Снова хлопнула входная дверь. Явно удивленный молочник, оглядываясь назад и что-то неразборчиво бормоча, вышел из-под готической арки и полез на сиденье фургона.

– Я все понял, – заявил Лестрейд, щелкая пальцами. – Они думают, что смогут провести меня, но ничего у них не выйдет. Мистер Холмс, я обязан задержать этого молочника!

– Святые небеса, зачем вам молочник?!

– Они с мистером Кэбплеже оказались совсем рядом там, у входа. Я это видел! Мистер Кэбплеже вполне мог передать украденные бриллианты своему сообщнику – молочнику!

– Но, дорогой Лестрейд…

Однако сыщик Скотленд-Ярда не стал слушать. Когда фургон, погромыхивая, подъехал к воротам, у которых стоял Лестрейд, сыщик поспешно шагнул вперед и поднял руку, так что молочник был вынужден натянуть вожжи и остановить неторопливо плетущуюся лошадь.

– А я ведь видел вас прежде, – угрожающе прорычал Лестрейд. – Ну-ка, слушайте внимательно: я офицер полиции. Вас ведь зовут Ганнибал Трогмортон, он же Феликс Портес?

Молочник разинул рот, и его длинное, чисто выбритое лицо от изумления стало еще длиннее.

– Вообще-то я Альф Петерс, – с жаром возразил он, – и вот тут у меня есть карточка торгового агента, и с фотографией, и вот подпись хозяина есть! Или вы решили, что я губернатор Сесил Роудс?

– Придержи язычок, приятель, или тебе плохо придется! А ну, слезай вниз! Да-да, вот именно, спускайся! – Тут Лестрейд повернулся к двум подошедшим полицейским. – Бертой! Мердок! Обыскать молочника!

Альф Петерс попытался выразить протест, когда констебли принялись за него. Он был довольно тощим, хотя и приличного роста, но, несмотря на худобу, неплохо умел драться, и констеблям пришлось хорошо постараться, чтобы произвести обыск. Но они ничего не нашли.

– Так, значит, бриллианты в одном из молочных бидонов! Ну, у нас нет времени на изысканные методы. Выливайте молоко на землю!

Выражения, произнесенные разъяренным молочником, привести здесь нет ни малейшей возможности.

– Как, и тут ничего? – удивился Лестрейд. – Ну, он мог просто проглотить алмазы. Не отвезти ли нам его в ближайший полицейский участок?

– Ох, ну и дела! – завопил Альф Петерс. – Он, похоже, не в своем уме! Его дурацкая башка повредилась! Почему бы ему не взять какой-нибудь топор и не разломать этот идиотский фургон?!

И тут наконец послышался властный, уверенный голос Холмса:

– Лестрейд! Будьте так любезны, оставьте Петерса в покое. Во-первых, едва ли он мог проглотить двадцать шесть алмазов. Во-вторых, если бы мистер Кэбплеже захотел передать камни своему сообщнику, то почему бы он не мог сделать этого ночью в четверг, когда он тайком беседовал с кем-то у окна первого этажа? Все его поведение, если верить его жене, давно стало иррациональным и непонятным – как и его обращение с зонтом. Если не…