Кен Фоллетт - Игольное ушко

Но он все никак не делал первого шага. Иногда ей хотелось взвыть от разочарования. В собственной привлекательности она была уверена. Наливая себе еще джина, она посмотрелась в зеркало. У нее миловидное лицо, светлые кудряшки, да и в остальном – мужчине есть за что подержаться… Подумав об этом, она хихикнула. Должно быть, уже немножко опьянела.

За рюмкой джина ей пришла в голову мысль о том, что, быть может, она сама должна сделать первый шаг. Мистер Фабер слишком застенчив, болезненно застенчив. Но он не чужд похоти – это она прочитала в его глазах, когда он пару раз случайно заставал ее в одной ночной рубашке. Не стоит ли помочь ему преодолеть робость, вести себя более дерзко? А что ей терять? Она попробовала вообразить наихудшее, только лишь желая ощутить, каково это будет. Предположим, он ее отвергнет. Что ж, ситуация окажется неловкой. А для нее даже унизительной. Тяжелый удар по самолюбию. Но ведь никому другому об этом знать необязательно. Ему просто придется съехать, вот и все.

Но перспектива унижения заставила ее напрочь отказаться от уже вырисовывавшегося плана действий. Она медленно поднялась думая: «Нет, я не рождена быть дерзкой с мужчинами». Пора ложиться спать. Еще порция джина в постели, и она сможет заснуть. Бутылку она прихватила с собой наверх.

Ее спальня располагалась как раз под комнатой мистера Фабера, и, раздеваясь, она могла слышать звуки скрипки по радио. Она облачилась в новую ночную рубашку, розовую, с вышивкой вдоль выреза – и никто не видит такой красоты! – а потом налила себе свою последнюю дозу. Интересно, подумала она, а как выглядит без одежды мистер Фабер? Наверняка у него плоский живот, а вокруг сосков на груди растут волоски. У него стройная фигура, а значит, по бокам виден рельеф ребер. А попка маленькая. Она снова хихикнула: как стыдно воображать все это!

Миссис Гарден улеглась с бокалом в кровать и взялась за книгу, но сосредоточиться на чтении оказалась не в состоянии. Кроме того, ей уже прискучили чужие амурные похождения. Истории об опасных любовных связях хороши, когда у тебя самой есть вполне безопасная любовная связь с мужем, но в ее положении женщина нуждалась в чем-то большем, нежели романы Барбары Картленд. Она отхлебнула джина. Ей хотелось, чтобы мистер Фабер выключил радио, поскольку трудно заснуть во время вечеринки с танцами.

Она, разумеется, могла попросить его выключить приемник. Миссис Гарден посмотрела на стоявший рядом с кроватью будильник. Одиннадцатый час. Она могла бы надеть свой халат, чудно гармонировавший с ночной рубашкой, чуть поправить прическу, вставить ноги в тапочки – тоже стильные, с узорами в виде роз, – а потом подняться на один лестничный пролет и постучать в дверь. Он откроет. На нем, вероятно, будут брюки и майка, и тогда он снова посмотрит на нее так, как смотрел, случайно застав в одной ночной рубашке по пути в ванную…

– Старая ты дура, – сказала она самой себе, но вслух. – Ты же просто ищешь предлог, чтобы подняться к нему.

А потом ей показалось странным, что она нуждается в каких-то там предлогах. Она – взрослая женщина, это ее дом, и за десять последних лет она не встретила ни одного мужчины, который бы ей подходил. Какого черта! Ей нужен некто сильный, возбужденный и волосатый, способный придавить ее как следует сверху, сжать груди и, пыхтя в ухо, раздвинуть бедра широкой ладонью, поскольку завтра из Германии прилетит бомба с газом, от которой они все умрут в отравляющем удушье. Вот и получится, что она упустила свой последний шанс.

Поэтому она опустошила свой бокал, встала с постели, надела халат, поправила волосы, вставила ноги в тапочки и прихватила свою связку ключей, на случай если он запер дверь, а ее стука не услышит из-за радио.

На лестнице не было никого. Подниматься ей пришлось, нащупывая ногами ступеньки в темноте. Она собиралась переступить через скрипучую половицу, но споткнулась о топорщившийся край ковровой дорожки, и ее следующий шаг получился довольно-таки громким. Похоже, это никого не потревожило, и она продолжила подъем, а потом постучала в дверь на самом верху. Осторожно попробовала открыть. Но дверь оказалась заперта.

Звук радио приглушили, и мистер Фабер спросил:

– Кто это?

У него было удивительно правильное произношение, без примеси кокни [6]или иностранного акцента – очень приятный, нейтральный говор.

– Можно вас на пару слов? – отозвалась она.

Он, похоже, колебался с ответом. Потом сказал:

– Но я не одет.

– Так и я тоже, – хихикнула она и отперла дверь своим дубликатом ключа.

Он стоял перед радиоприемником, держа в руке нечто, напоминающее отвертку. На нем действительно были брюки, а вот майку он уже снял. Его лицо побледнело, и он выглядел перепуганным насмерть.

Она вошла и закрыла за собой дверь, не представляя, что еще сказать. Внезапно ей на ум пришла фраза из какого-то американского фильма, и она произнесла:

– Не хотите угостить выпивкой девушку, которой одиноко?

Вышло глупо, это она поняла сразу, поскольку знала: спиртного он у себя не держал, а для прогулки в бар ее наряд точно не подходил, – но зато прозвучало чертовски обольстительно.

И, как ей показалось, произвело ожидаемый эффект. Ни слова не говоря, он медленно подошел к ней. У него в самом деле росли волоски вокруг сосков. Она тоже шагнула ему навстречу, а потом он обнял ее, она закрыла глаза, подставляя лицо, и он поцеловал ее. Она изогнула стан в его руках, а затем почувствовала острую, страшную, непереносимую боль в спине и открыла рот, чтобы закричать.

А ведь он слышал, как она споткнулась на лестнице. Дай она ему всего минуту, он успел бы спрятать передатчик на место, убрать шифровальные блокноты в ящик стола, и тогда ей не пришлось бы умереть. Но прежде чем он успел избавиться от улик, в замке повернулся ключ, а когда она открыла дверь, его рука уже сжимала рукоятку стилета.

Движение же ее тела в его объятиях означало, что с первого удара Фабер не сумел попасть в сердце, и ему пришлось засунуть пальцы ей в рот, чтобы не дать закричать. Он нанес второй укол, но она вновь пошевелилась, и острие угодило в ребро, лишь поверхностно ранив ее. А потом брызнула кровь, и он понял: убить ее чисто не получится. Чисто выходило только в том случае, если стилет пронзал сердце с первой же попытки.

Теперь же она корчилась слишком бурно, чтобы прикончить ее новым уколом. Все еще не вынимая пальцев изо рта, он прихватил ее челюсть, а тело прижал к двери. Она громко ударилась затылком о деревянную поверхность, и ему оставалось только пожалеть о том, что он приглушил музыку, но кто мог предвидеть подобное?

Он медлил с убийством, так как оказалось бы гораздо лучше, если бы она скончалась, лежа на кровати. Лучше с точки зрения плана сокрытия следов, который уже складывался у него в сознании. Вот только он сомневался, что сумеет дотащить ее туда без лишнего шума, поэтому, обездвижив ее окончательно и прижав голову к двери, стилетом описал широкий полукруг, практически полностью разорвав ей горло. Получилось неряшливо, поскольку стилет не режущее оружие, а горло не та часть тела, которую выбрал бы для убийства Фабер.