Кен Фоллетт - Игольное ушко

Ему удалось все же получить ученую степень, и после Первой мировой войны он стал учителем в средней школе, трижды выдвигая свою кандидатуру на местных выборах. Конечно же, их обоих сильно расстроило заключение врачей, что детей у них не будет, но они продолжали любить друг друга сильно и нежно, жили вполне счастливо, и потому смерть жены стала для Годлимана подлинной трагедией. После этого он утратил всякий интерес к реальному миру и полностью погрузился в эпоху Средневековья.

Именно это более всего и сближало его с Блоггзом – знакомое и тому и другому чувство невосполнимой утраты. И только война вернула его к действительности, возродила в нем отчасти ту смелость, ту агрессивность, тот задор, которые сделали его в свое время блестящим оратором, прекрасным преподавателем и надеждой партии либералов. Он всем сердцем желал Блоггзу обрести в жизни то, что избавит его в будущем от полной горьких воспоминаний одинокой старости.

И как раз в тот момент, когда Годлиман предавался подобным размышлениям, Блоггз позвонил из Ливерпуля с известием, что Die Nadel выскользнул из расставленной сети, а Паркин погиб.

Сидя на краю раскладушки с телефонной трубкой в руке, Годлиман закрыл глаза и вздохнул.

– Мне надо было отправить в тот поезд тебя…

– Вот уж спасибо! – саркастически отозвался Блоггз.

– Поскольку тебя он не знает в лицо.

– Теперь мне представляется вероятным, что знает, – сказал Блоггз. – Он заметил ловушку, а видеть он мог только меня, когда сошел с поезда.

– Да, но где же вы могли с ним пересечься?.. Ах, конечно, на Лестер-сквер.

– Не понимаю, как он мог… Хотя, быть может, мы его все-таки недооцениваем.

– Вы установили наблюдение за паромами? – нетерпеливо спросил Годлиман.

– Разумеется.

– Однако он вряд ли воспользуется одним из них: слишком легко отследить, – скорее угонит яхту. А с другой стороны, почему бы ему действительно не добраться до Инвернесса?

– Я уже привел в готовность полицию этого городка.

– Хорошо. Но ты должен осознавать, что мы не можем пока даже приблизительно определить, куда он направился. Нужно помнить обо всех имеющихся возможностях.

– Это я понимаю.

Годлиман встал и, не выпуская телефонного аппарата из рук, стал расхаживать по кабинету.

– Кроме того, не принимай за аксиому, будто это именно он выскочил из поезда по другую сторону. Исходи из того, что он сошел либо до, либо после Ливерпуля. – Мозг Годлимана снова заработал с полной отдачей, перебирая и отметая варианты, обдумывая самые невероятные предположения. – Как мне поговорить со старшим инспектором?

– Он как раз рядом.

После паузы в трубке послышался другой голос:

– Старший инспектор Энтони. Слушаю вас.

– Вы согласны с моим выводом, что подозреваемый спрыгнул с поезда где-то в вашем районе? – спросил Годлиман.

– Весьма похоже на правду, сэр.

– Отлично! Теперь первое, что ему потребуется, – это транспорт. Поэтому я попрошу вас немедленно обратить внимание на любой угон машины, яхты, велосипеда, даже увод осла, в конце концов, в зоне вашей ответственности в ближайшие сутки. Немедленно сообщайте обо всем мне, но в первую очередь держите в курсе событий Блоггза. Работайте с ним в самой тесной связке, отслеживая все версии.

– Слушаюсь, сэр.

– Отмечайте также любые другие преступления, к которым может иметь отношение наш беглец: кражи продуктов, одежды, вооруженные нападения любого рода, отсутствие надлежащих документов и так далее.

– Вас понял.

– А теперь, мистер Энтони, я хочу вас спросить: вы до конца прониклись сознанием, что мы имеем дело не с заурядным убийцей?

– До меня это дошло сразу, как только я узнал, что расследованием руководите вы, сэр. Хотя какие-либо подробности мне неизвестны.

– Вам достаточно знать одно: это вопрос национальной безопасности, который настолько важен, что мне практически каждый час звонит по этому поводу сам премьер-министр.

– Вот как… Гм… Мистер Блоггз просит дать ему трубку, сэр.

– Ты вспомнил, где видел его лицо? – спросил Блоггз. – Ты сам говорил, что…

– Да, вспомнил, но, как я и предполагал, это нам мало чем поможет. Я однажды случайно столкнулся с ним в Кентерберийском соборе, и мы немного поболтали об архитектуре. Помню, он показался мне чрезвычайно умным молодым человеком, судя по некоторым замечаниям, которые тогда сделал.

– О том, что он умен, мы и так осведомлены.

– Вот и я говорю: мои воспоминания нам ничего нового не прибавляют.

Старший инспектор Энтони – типичный представитель английского среднего класса, всю жизнь пытавшийся избавиться от провинциального ливерпульского прононса, пока не знал, злиться ему на то, что им помыкают люди из МИ-5, или же гордиться представившейся возможностью стать участником спасения нации.

От Блоггза его сомнения не укрылись. Он уже сталкивался с подобной внутренней борьбой при работе с полицией на местах и знал, как склонить чашу весов в свою пользу.

– Я чрезвычайно благодарен за вашу помощь, старший инспектор, – сказал он. – Поверьте, такие вещи не проходят незамеченными на Уайтхолле.

– Это всего лишь мой долг… – Энтони не был уверен, следует ли ему добавить к сказанному обращение «сэр».

– Но для меня существует большая разница между помощью по долгу службы и искренним желанием быть полезным.

– Да, понимаю, о чем вы. Что ж, теперь, вероятно, пройдет несколько часов, прежде чем мы снова нападем на след преступника. Не хотите ли пока немного отдохнуть?

– С удовольствием, – благодарно откликнулся на предложение Блоггз. – Если у вас найдется кресло где-нибудь в тихом уголке…

– Оставайтесь прямо здесь, – предложил Энтони, обводя рукой свой кабинет. – Мне все равно лучше находиться в общем зале для оперативного руководства. Разбужу вас, как только появятся хоть какие-то новости. Устраивайтесь поудобнее.

Энтони вышел, а Блоггз уселся в мягкое кресло, откинулся на спинку, закрыл глаза. И почти сразу увидел перед собой лицо Годлимана, словно его спроецировали ему в мозг, как кадры из кинофильма. «Невозможно горевать вечно, – говорил профессор. – Мне бы не хотелось, чтобы ты повторил мою ошибку…» Блоггз вдруг со всей ясностью осознал: ему не хочется окончания войны. Ведь тогда перед ним встанут как раз те проблемы, о которых предупреждал Годлиман. Война все упрощала. Он знал, почему ненавидит врага, понимал, что и как должен делать. А потом… Сама мысль о другой женщине представлялась ему равносильной измене.

Он зевнул и еще глубже погрузился в кресло. В голове все слегка затуманивалось, по мере того как сон подкрадывался к нему. Если бы Кристина умерла еще до войны, он, наверное, воспринимал бы идею повторной женитьбы совершенно иначе. Конечно, он любил и уважал ее всегда, но после того, как она села за руль «скорой помощи», уважение превратилось в восхищение, а любовь – в обожание. У них сложились совершенно особые отношения, и оба знали – ничего подобного нет ни у одной другой влюбленной пары. А теперь, больше года спустя, Блоггз не сомневался, что сможет найти другую женщину, которую сумеет любить и уважать, но только теперь этого будет для него уже слишком мало. Обыкновенная семья, заурядная жена – все это неизбежно заставит его вспоминать, что когда-то он, ничем не примечательный мужчина, сжимал в объятиях самую восхитительную женщину во всем мире…