Неле Нойхаус - Живые и мертвые

– Школьный спортивный зал! Вполне возможно! – согласился Кай. – Сейчас каникулы, и за школами в настоящее время не ведется наблюдение службой охраны объектов, как за офисными зданиями. На это у них нет денег.

– Очень хорошо! – похвалил коллег Боденштайн. – Сообщите наружной службе, чтобы они в первую очередь проверили школы с собственными спортивными залами на западе Франкфурта. Узнайте, сколько таких школ, и помните, что Штадлер еще далеко не завершил свою кампанию мести.

* * *

– Точное попадание, шеф! – сказал Кай Остерманн и положил телефонную трубку. – Штадлер действительно вчера вечером звонил Вивьен Штерн, вскоре после того, как вы уехали. Он спрашивал, что Хелен рассказывала ей о Хартиге и что тогда произошло. Кроме того, его интересовало, что случилось 16 сентября, в тот самый день, когда Хелен бросилась под поезд. Об этом я, конечно, тоже спрашивал фрау Штерн, и она, заливаясь слезами, подтвердила, что Хелен в тот день должна была встретиться с кем-то, кто собирался ей рассказать правду о смерти ее матери. У фрау Штерн было нехорошее предчувствие, и она хотела сопровождать Хелен, но та отказалась, заявив, что все держит под контролем.

– И что? – спросила Николя Энгель. – С кем она хотела встретиться?

– С врачом из Франкфуртской клиники, – ответил Остерманн. – С каким именно, она своей подруге, к сожалению, не сказала.

Кто-то открыл окно, чтобы пустить струю свежего воздуха. Никто больше не дремал.

– Это подтверждают показания Томсена, – сказала Пия. – Хладнокровное убийство ради спасения репутации клиники.

– Которое так и осталось нераскрытым, – добавила Николя Энгель.

– У нас есть генетические отпечатки пальцев с соскоба трупа Хелен Штадлер, – сказал Крёгер. – Если мы получим образцы слюны Хаусманна, Яннинга, Рудольфа и Бурмейстера, мы сможем сделать сравнительный анализ ДНК.

– Значит, все-таки не только огромная работа полиции, как сто лет назад. – Прокурор Розенталь слегка ухмыльнулся. – Тем не менее хорошая работа.

– Кроме того, пришла пленка с камеры наблюдения в аэропорту, – продолжал Крёгер. – Я спроецирую ее сейчас на большой экран.

Все как завороженные смотрели на экран, на котором появилось изображение двери выхода и небольшая цепочка магазинов перед выходом «C» в зале прилета. Кофейня была видна очень хорошо.

– Стоп! – крикнула Пия.

Крёгер остановил пленку и увеличил масштаб изображения.

За одним из столов сидели два азиата, рядом с ними мужчина, который читал газету, и совсем сзади еще двое мужчин, которые были заняты смартфоном.

– Должно быть, это тот тип с газетой, – сказала Пия. – Он сидит так, что ему видно весь зал.

Дальше Крёгер запустил пленку в замедленном темпе. Зрителю, который смотрел бы фильм мельком, мужчина показался бы простым бизнесменом с усами, в очках в роговой оправе, который читал газету и пил кофе, но при более детальном рассмотрении можно было увидеть, что он действительно листал страницы газеты, но не читал ее и кофе не пил. Его внимание целиком привлекало происходящее в зале.

– В любом случае это тот самый мужчина, который через несколько минут сел в такси на заднее сиденье слева, – сказал Кай. – В этом нет никаких сомнений. Галстук, очки, усы – все сходится!

– Да, поздравляю, – сказал прокурор. – Теперь осталось только его арестовать.

Едва он произнес эти слова, как открылась дверь вахтенного помещения, и дежурный прямо через коридор закричал: «Они его нашли!»

Все вскочили с мест, и по комнате прокатилась волна возбуждения, которая охватила даже ленивого Эренберга.

– Коллеги из Франкфурта нашли его автомобиль позади спортивного зала школы Людвига-Эрхарда в Унтерлидербахе!

Наконец дело сдвинулось с места. Боденштайн распределил задания, и каждый знал, что ему делать. В течение тридцати минут в Рейн-Майнской области происходила одна из крупнейших операций полиции всех времен. В Унтерлидербахе и его окрестностях были перекрыты все улицы, переулки и проселочные дороги и установлен контроль за транспортными средствами. Даже выезд на трассу А66 был блокирован, как и Кёнигштайнерштрассе, которая вела за город, на трассу В8 и на автобан. Даже мышь не проскочила бы из города незамеченной. Николя Энгель и Остерманн координировали действия команды, так как Боденштайн хотел принять непосредственное участие в операции на месте ее проведения.

– Кристиан, ты поедешь с нами, но отправь, пожалуйста, двух сотрудников из твоей команды в клинику, – бросил он на ходу, будучи уже одной ногой за дверью. – Они должны взять что-нибудь из кабинетов Хаусманна, Яннинга и Бурмейстера для обнаружения генетических «отпечатков пальцев». Прокурор, без сомнения, быстро даст тебе соответствующую санкцию.

– Я позвоню немедленно, – подтвердил тот и сразу схватился за мобильный телефон. – Поезжайте! Удачи!

Четыре патрульных автомобиля с включенными проблесковыми маячками и сиреной уже ждали во дворе, чтобы сопровождать в Унтерлидербах Боденштайна, Пию и команду экспертов. По дороге тихо работало полицейское радио, и Пия с переднего пассажирского места вела бесконечные телефонные разговоры. Боденштайн бросил на нее взгляд и увидел по лицу, что она напряжена. Она, так же как и он, постепенно стала воспринимать это дело как личное. Когда она плакала на лестнице, его это глубоко тронуло, потому что он не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь видел Пию плачущей. Даже тогда, два года назад, когда внучка Кристофа попала в лапы педофила, а самого Кристофа он ранил. С тех пор она стала более восприимчивой. Боденштайн ощутил потребность обнять Пию в знак утешения и сказать, что на нее в последние две недели легла сверхчеловеческая нагрузка. Но он не мог этого сделать, даже в такой исключительной эмоциональной ситуации, как эта. Он был ее начальником и должен был всегда оставаться корректным.

После того как Пия поговорила с Каролиной Альбрехт и направила полицейский наряд к дому профессора в Оберурзеле, где та находилась, она созвонилась с Хаусманном и убедилась в том, что он и его семья в безопасности. Яннинг тоже перепугался, увидев фотографию Бурмейстера.

– Мы все дома и не выйдем, пока вы не дадите нам отбой, – сказал он.

На частоте полицейского радио стоял дым коромыслом.

– Ну что за человек этот Рудольф? – Пия зажала мобильный телефон между коленями и крепко ухватилась за ручку двери, потому что Боденштайн очень резко проехал поворот. – Только ради того, чтобы не потерять своего спонсора, финансировавшего сумасбродные исследования, он обрек на смерть женщину, и кто знает, что еще из всего этого выйдет! И потом этот мужчина, которому уже за шестьдесят, не имеет мужества ответить за свои ошибки! Даже смерть жены не заставила его задуматься!