Агата Кристи - Подвиги Геракла. После похорон (сборник)

После того как ланч был закончен, Лэнскомб пригласил всех пройти в библиотеку, где был накрыт кофе. В его представлении все необходимые деликатности на этом заканчивались. Наступило время заняться делом, а именно – завещанием. Старый дворецкий считал, что библиотека с ее книжными полками и тяжелыми красными бархатными шторами обладала необходимой для этого атмосферой. Он обслужил всех присутствовавших, а затем удалился, прикрыв за собой дверь.

После нескольких ничего не значащих фраз все стали поглядывать на мистера Энтвисла.

– Мне надо успеть на поезд в три тридцать дня, – начал он.

Как оказалось, всем остальным надо было успеть на этот же поезд.

– Как вы все знаете, – произнес старый юрист, – я душеприказчик Ричарда Эбернети.

– Я этого не знала! – радостно прервала его Кора Ланскене. – Неужели? А он мне что-нибудь оставил?

Уже не в первый раз Энтвисл заметил, что у Коры имеется неуместная привычка бесцеремонно вмешиваться в беседу. Поэтому он бросил на нее осуждающий взгляд и продолжил:

– Еще год назад завещание Ричарда Эбернети было очень простым. Помимо нескольких небольших сумм, он все оставлял своему сыну Мортимеру.

– Бедный Мортимер! – заметила миссис Ланскене. – Мне кажется, что этот полиомиелит просто ужасен.

– Смерть Мортимера, наступившая так быстро и неожиданно, оказалась для Ричарда сильным ударом, – говорил тем временем юрист. – Ему потребовалось несколько месяцев, чтобы от него оправиться. Я обратил его внимание на необходимость сделать новые распоряжения, касающиеся наследства.

– А что было бы, если б он не сделал нового завещания? – спросила Мод Эбернети своим глубоким голосом. – Все деньги что, перешли бы к Тимоти как к наследнику по прямой линии?

Мистер Энтвисл открыл было рот, чтобы объяснить тонкости наследования по прямой линии, однако потом передумал и сухо сказал:

– По моему совету Ричард решил написать новое завещание. Однако перед этим он решил получше познакомиться с нашим молодым поколением.

– Он действительно оценивал нас, – внезапно рассмеялась Сьюзан. – Сначала Джорджа, потом Грега и меня, а потом Розамунду и Майкла.

Тонкое лицо ее мужа Грегори Бэнкса покраснело, и он резко сказал:

– Мне кажется, что тебе не стоит так говорить, Сьюзан. «Оценивал», скажешь тоже!

– Но ведь он делал именно это, не так ли, мистер Энтвисл? – повернулась к адвокату миссис Бэнкс.

– Он мне что-нибудь оставил? – повторила свой вопрос Кора.

Энтвисл закашлялся и довольно холодно произнес:

– Копии завещания будут разосланы всем вам. Если вы хотите, я могу сейчас зачитать его вам, но, боюсь, юридическая терминология будет для вас слишком сложной. Суть его состоит в следующем: после ряда небольших посмертных даров крупная сумма выделяется на приобретение ренты для Лэнскомба. Остальная же, основная, часть наследства – и часть очень значительная – делится на шесть равных частей. Четыре из них, после выплаты всех необходимых налогов, идут брату Ричарда Тимоти, его племяннику Джорджу Кроссфилду и его племянницам Сьюзан Бэнкс и Розамунде Шайн. Две оставшиеся части передаются в трастовое управление, и доходы от них пожизненно выплачиваются миссис Хелен Эбернети, вдове его брата Лео, и его сестре миссис Коре Ланскене. После смерти миссис Эбернети и миссис Ланскене капитал делится на четыре равные части и распределяется между оставшимися бенефициарами или их наследниками.

– Как это все мило! – Кора даже не пыталась скрыть своих чувств. – Надо же, доход! И сколько же?

– Я… э-э… затрудняюсь сейчас ответить на ваш вопрос. Налоги на наследство в настоящее время очень значительны…

– Ну хоть предположить-то вы можете?

Мистер Энтвисл понял, что вдову художника необходимо чем-то успокоить.

– Вероятно, где-то между тремя и четырьмя тысячами фунтов в год.

– Боже мой! – воскликнула Кора. – Я поеду на Капри.

– Как мило и щедро со стороны Ричарда, – тихо произнесла Хелен Эбернети. – Я высоко ценю его отношение ко мне.

– Вы ему очень нравились, – заметил мистер Энтвисл. – Лео был его любимым братом, а ваши визиты сюда после смерти Лео всегда очень высоко им ценились.

– Жаль, что я не поняла, насколько тяжело был болен Ричард, – с сожалением сказала Хелен. – Я ведь приезжала к нему незадолго до его смерти, но, хотя и знала, что он болен, не думала, что все это так серьезно.

– Болезнь действительно была тяжелой, – заверил ее адвокат, – но Ричард не хотел, чтобы об этом говорили, и я не думаю, чтобы кто-нибудь из нас ожидал настолько скорого конца. Я знаю, что доктор был очень удивлен этим обстоятельством.

– « Скоропостижно, в своем поместье » – именно так написали газеты, – процитировала миссис Ланскене. – Я тогда еще сильно удивилась.

– Для всех нас это стало настоящим шоком, – сказала Мод Эбернети. – И невероятно расстроило бедняжку Тимоти. Он все повторял: «Так внезапно… Так внезапно… »

– Однако замяли вы все это очень здорово, не так ли? – спросила Кора.

Все уставились на нее, и она слегка покраснела.

– Я думаю, что вы правы. Абсолютно правы… – торопливо заговорила женщина. – То есть я хочу сказать, что публичность в этом случае ничего никому не дала бы. Ведь для всех это так неудобно… за пределы семьи это ни в коем случае не должно было выйти.

На лицах людей, обвернувшихся к ней, было написано полнейшее недоумение.

– Вы знаете, Кора, боюсь, что я вас совершенно не понимаю, – произнес, наклонившись к ней, мистер Энтвисл.

В глазах миссис Ланскене, которыми она осмотрела присутствовавших, было неприкрытое изумление. Птичьим движением наклонив голову к плечу, женщина спросила:

– Но ведь его же убили, нет?

Сидя в углу купе первого класса в поезде, направлявшемся в Лондон, мистер Энтвисл еще раз вернулся к этому невероятному заявлению Коры Ланскене. Естественно, она была очень неуравновешенной и удивительно глупой женщиной; кроме того, еще когда она была девочкой, за ней замечалась эта неудобная манера, в которой она ни с того ни с сего вдруг ляпала никому не нужную правду. Хотя как раз правду юрист не имел в виду – это было совершенно неправильное слово. Лучше сказать, неудобные заявления .

Мысленно пожилой адвокат еще раз вернулся к тому, что произошло непосредственно после этого высказывания. Взгляд множества глаз, которые смотрели на миссис Ланскене с удивлением и осуждением, заставил ее наконец понять всю чудовищность того, что она только что сказала.

– Но послушай , Кора!.. – воскликнула Мод.

– Моя дорогая тетушка… – произнес Джордж.

– Что вы имеете в виду ? – послышался еще чей-то голос.