Эшли Уивер - Смерть надевает маску

Я сидела у камина в одном из двух кожаных кресел цвета слоновой кости, а Винельда все возилась перед моим носом с самым показательным прилежанием. Наконец, когда она чуть не смела с каминной полки вазу работы Лалика [3], я решила прекратить это выступление.

– Ты хочешь, чтобы я рассказала про бал, Винельда?

– О да! – Она сразу же отбросила метелку и села на стул напротив. – Мне очень-очень интересно, хотя я и не подавала виду.

– Так я и подумала.

Я коротко пересказала ей события прошлого вечера, удовлетворив ее тягу к страстям массой мрачных деталей. Эту свою черту она действительно старалась скрыть. Но я не раз находила по разным уголкам спрятанные газетенки со сплетнями.

– Очень-очень странно… – произнесла Винельда, когда я закончила. Она откинулась на спинку стула и нахмурилась, обдумывая мою историю. – Ведь это не по-джентльменски – свести счеты с жизнью вот так, на чужом балу, правда, мадам?

Именно об этом размышляла и я сама.

– Это был шок для всех, – проговорила я неопределенно.

– И я… Как подумаю, что вы находились прямо в соседней комнате, когда случилась эта страшная трагедия! – продолжала Винельда чуть ли не с завистью.

– Если бы я только могла ходить, то сумела бы хоть как-нибудь помочь… – Я отказывалась признаваться себе, что моя помощь больше походила бы на вынюхивание.

– Мне безумно жаль, что вы ушиблись, – сказала Винельда. – Наверное, было до жути неловко.

– Спасибо тебе. Было и вправду очень неприятно. Хорошо, хоть этого почти никто не видел.

И тут я вспомнила о четверке молодых людей на ступеньках. Слышал ли кто-то из них, как прозвучал выстрел, и видел ли что-то важное? И беседовал ли с ними инспектор? Я припомнила лишенное и намека на чувство юмора лицо инспектора Харриса… Едва ли у него хватило на это воображения. Однако что, если я…

– Мадам, совсем забыла вам сказать, – произнесла Винельда, отвлекая меня от вероломных мыслей. – Перед чаем я убирала ваши вещи и увидела, что одна из ваших туфлей пропала.

– Насколько я помню, мистер Эймс положил туфлю в карман смокинга.

– Пойду достану ее и уберу вместе со второй, и тогда вы сможете продолжить свой рассказ.

Прежде чем я успела сообщить, что рассказывать больше нечего, Винельда уже вернулась с туфлей в руке.

– В кармане мистера Эймса, как вы и сказали. Но как же вы упали, мадам?..

– Сама не знаю, что случилось. Поскользнулась.

– Наверное, перед балом полы воском покрыли. – Винельда покрутила туфлю, старательно ее изучая. – Разбили что-то стеклянное, мадам?

– Кажется, нет. Почему ты спрашиваешь?

– Похоже, в подошве осколок цветного стекла. Видно, на нем вы и поскользнулись.

Пальцем она указала на подошву ближе к изгибу у пятки. Я нахмурилась.

– Осколок… Можно я посмотрю?

Винельда передала мне туфлю. Я поднесла ее к глазам и увидела блестящий в свете каминного огня сапфир.

Конечно, нужно было сразу же позвонить в полицию. Это очень важная улика, и следователю необходимо о ней знать. И все же мне требовалось время подумать. Не хотелось вот так сразу отдать частичку головоломки и остаться ни с чем.

Свет играл в гранях сапфира. Конечно, я не специалист по драгоценным камням, и все же выглядел он в точности как поддельные сапфиры в браслете миссис Баррингтон. Что ж, значит, на нем я и поскользнулась. Но как он оказался на ступеньках? Упала я до убийства, следовательно, до него извлекли и камень из браслета. Не сделал ли это сам Джеймс Харкер? Или, может, кто-то другой? Никаких догадок, для чего же все-таки понадобилось извлекать сапфиры, у меня не возникло. А ведь это очень странно.

Прозвенел звонок, и я сразу же отвлеклась от размышлений. Затем в комнату вошла Винельда и официально объявила:

– Мистер Джонс пришел, чтобы увидеться с вами, мадам.

– Мистер Джонс? – повторила я, гадая, кто бы это мог быть, и опустила сапфир в карман. – Я не…

Джентльмен вошел в дверной проем.

– Инспектор Джонс, – сказала я удивленно и поднялась с места.

– Добрый день, миссис Эймс.

Как понимать этот странный, абсолютно неожиданный визит? Инспектор вел расследование того самого злосчастного убийства в «Брайтуэлле». Я покинула побережье в уверенности, что наше знакомство возобновить не придется ни при каких обстоятельствах. И все же он здесь: возможно, приехал в Лондон по делам, а ко мне зашел из вежливости, случайно проходя мимо…

Да уж. В свете последних событий эта версия не выдерживает никакой критики.

Внезапно я поняла, что совершенно забылась.

– Входите же, прошу вас!

Инспектор вошел и снял шляпу, окинув комнату привычным внимательным взглядом своих темных глаз. Описать его наружность довольно трудно: брюнет, седина, приятные черты лица – все это, в сущности, мало о чем говорит… И все же что-то заставляло обратить на него внимание.

Я кивнула на стул напротив, однако Джонс не садился, прежде чем я сама не опустилась на место.

– Могу я предложить вам чашку чая?

– В этом нет необходимости, миссис Эймс.

Он был вежлив и все же чересчур официален – скрыть это было нелегко. Вообще от манеры детектива исполнять свои обязанности у меня остались неприятные воспоминания. Джонс склонял меня к тесному сотрудничеству, но сам был неприступен, стоило мне хоть как-то коснуться дел полиции.

Конечно, совпадением тут и не пахнет – не мог он явиться ко мне просто так, спустя сутки после того как рядом со мной произошла еще одна неожиданная смерть.

– Что привело вас в Лондон, инспектор? – спросила я.

– Насколько я знаю, прошлой ночью вы были на месте преступления.

По крайней мере, обвинить инспектора Джонса в том, что он выражается недостаточно ясно, нельзя…

Одно слово особенно привлекло мое внимание.

– Преступление, – повторила я, изобразив удивление. – В газетах пишут о самоубийстве.

Джонс посмотрел на меня, отлично сознавая, что я лукавлю.

– Так мы прессе и велели.

Я нахмурилась, услышав это.

– «Мы»? Разве вы… Прошу прощения, но мне казалось, вы работаете в Южном Сассексе.

– Месяц назад меня перевели в Скотленд-Ярд, – ответил он.

– Ясно.

Больше он ничего объяснять не стал. Я же не знала, радоваться мне этой новости или печалиться. С инспектором Джонсом мы расстались на хорошей ноте, но я подозревала, что, узнав о моем появлении на очередном месте преступления, он принял это без восторга. Но что поделать? Разве я виновата в том, что люди позволяют убить себя именно в тот момент, когда я нахожусь неподалеку?

– Мне дали понять… – начала я, – то есть инспектор Харрис…

– …был так добр, что передал это дело мне, – мягко закончил Джонс. – Видите ли, он не из уголовного розыска. И когда стало понятно, что это убийство, дело перешло к нам.