Миранда Джеймс - Просроченное убийство

– Понимаю. Но это важно. Так что буду признателен, если ты все-таки уделишь мне минутку, когда появится возможность.

– Хорошо, – сдалась Джулия. – Завтра утром я привезу Джастина, тогда и поговорим. Правда, все зависит от самочувствия Эзры.

– Конечно, – сказал я, понимая, что настаивать в такой ситуации просто неприлично. Джулия была явно не настроена разговаривать.

Джастин с громким топотом спустился по лестнице: рюкзак болтается на плече, длинные волосы снова упали на глаза.

– Мам, я готов! – Тут он заметил меня: – Добрый вечер, сэр.

– Добрый, Джастин. Эх, придется сегодня ужинать в одиночестве. Мне будет тебя не хватать, – сказал я и вдруг понял, что ничуть не кривлю душой. Я действительно привык к тому, что за столом сидит еще кто-нибудь – помимо Дизеля.

– Спасибо, сэр, – Джастин слегка покраснел и наклонился погладить кота, который примчался на кухню, едва заслышав его шаги.

Джулия встала.

– Нам пора. Чарли, увидимся завтра.

– Буду ждать с нетерпением, – сказал я.

Джулия метнула в меня вопросительный взгляд, но задерживаться все равно не стала. Оставалось надеяться, что утром нам действительно удастся поговорить. А сейчас мне придется обуздать свое нетерпение.

Дизель проводил Джулию и Джастина до порога, и мальчик попрощался с ним перед тем, как закрыть дверь. Кот вернулся на кухню, где я как раз проверял, что Азалия приготовила на ужин.

В духовке томилось жаркое, а рядом с ним – запеченный в фольге картофель. На плите меня ждала кастрюлька с тушеными бобами. Я довольно вздохнул. Жаркое у Азалии всегда выходило невероятно нежным и просто восхитительным на вкус. Ужин обещал быть бесподобным.

Но прежде следовало переодеться. По пути наверх решил было позвонить Рику Такетту, но быстро отказался от этой мысли. Я не мог придумать ни единого вразумительного предлога для звонка, ведь рабочий день уже закончился, и Рик, наверное, давно дома. К тому же понимал, что моя чрезмерная инициативность вряд ли порадует Канешу, а у нас с ней и так непростые отношения. На сегодня хватит и разговора с Терезой. Что касается грядущей беседы с Джулией, то Канеша вполне могла успеть до меня. Джулия не всегда привозила Джастина с утра. Нередко это случалось ближе к обеду или даже после него. Если Канеша встретится с Терезой раньше, скорее всего она сразу свяжется с Джулией.

Когда я уже собрался идти вниз, позвонил мой сын Шон. Я сел на кровать и проболтал с ним не меньше получаса. Обычно нас обоих хватало минут на десять, но сегодня я чувствовал, что Шону нужно выговориться, и не торопил его.

Новости об убийстве Годфри уже добрались до сына, и я рассказал ему о своем участии в деле. Два года назад Шон окончил юридический колледж и теперь работал в Хьюстоне на крупную фирму, которая специализировалась на гражданском праве. Мои слова его не на шутку обеспокоили, но я заверил сына, что со мной все будет в порядке.

Тогда он заговорил о каких-то посторонних вещах, но я чувствовал, что его что-то тревожит, и наконец спросил напрямую, в чем дело.

– Не знаю, пап, – вздохнул он в трубку. – Много чего навалилось. Работа, например. Это не совсем то, чего я ожидал, и мне приходится торчать в офисе чуть ли не круглые сутки.

– Понимаю, это тяжело. В крупных фирмах стажеров в первые годы гоняют до седьмого пота. – Теперь, когда Шон заговорил о своих проблемах, мне стало легче.

– Да, но дело не только в этом. Я уже не уверен, что хочу этим заниматься.

Последние слова Шона стали для меня полной неожиданностью. Он грезил карьерой юриста с тех самых пор, как двенадцатилетним мальчишкой прочитал «Убить пересмешника».

– Ты же хотел быть Аттикусом Финчем, – сказал я.

– Да, хотел, – не стал отрицать Шон. – Довольно наивно с моей стороны.

– Я бы сказал, идеалистично. И это большая разница.

– Ну, сложно держаться за свои идеалы, когда ты ведешь дела на миллионы долларов и представляешь интересы корпораций, которые из кожи вон лезут, пытаясь обойти закон, – едко ответил Шон.

– И что ты собираешься делать? – спросил я.

Какое-то время он молчал.

– Пока не знаю. Еще подумаю об этом. Если ты не против, я бы пожил у тебя пару недель на Рождество. Как думаешь, Лора приедет?

– Мы с ней об этом еще не говорили, но надеюсь, что приедет. И ты приезжай и оставайся столько, сколько нужно. Места всем хватит, – я старался не выдать охвативших меня чувств, так как Шон не любил излишние проявления эмоций. Особенно в моем исполнении – он всегда был ближе с матерью.

– Спасибо, пап, – сказал он с явным облегчением в голосе. – Я сообщу, когда меня отпустят с работы.

– Хорошо. Значит, скоро увидимся, – ответил я.

В последний раз мы встречались два года назад, на его выпускной церемонии. Шон всегда был слишком занят, чтобы навестить меня, а если я собирался приехать в Хьюстон, у него неизменно находились неотложные дела.

Мы поболтали еще пару минут; когда я наконец повесил трубку, то долго сидел в задумчивости. Шон явно переживал не лучший период своей жизни, и я очень хотел ему помочь. Правда, с этим придется подождать до праздников. О том, чтобы он переехал из Хьюстона в Афины, я даже не мечтал – боялся разочароваться. До декабря он еще сто раз успеет передумать, и пара недель сократится в лучшем случае до двух дней. Если сын вообще приедет.

Ужин оказался и в самом деле изумительным: я едва отговорил себя от третьей порции жаркого. Желудок активно выражал недовольство, и мне оставалось лишь ругать себя за невоздержанность. Ну не мог я устоять перед кулинарными шедеврами Азалии! К тому же сегодня вкусная еда отвлекла меня от тревоги за Шона. Я всегда много ем, когда волнуюсь.

Спал я в ту ночь беспокойно: отчасти из-за боли в желудке, но в основном из-за тревоги о сыне. Наутро встал с тяжелой головой, а вот Дизель был бодр и весел. В такие дни он напоминал мне университетского соседа по комнате, который всегда просыпался в хорошем настроении. Иногда я с трудом удерживался от того, чтобы с улыбкой огреть его по голове и запереть в туалете. Соседа, не Дизеля. За котом я бы не угнался.

После завтрака и утренней газеты по субботам я обычно бесцельно слонялся по дому, выискивая себе занятие. Иногда работал в саду: две клумбы на заднем дворе как раз требовали моего внимания. Меня нельзя было назвать увлеченным цветоводом, но сейчас физический труд на свежем воздухе казался как раз тем, что доктор прописал.

Да и Дизель любил гулять на заднем дворе, благо там хватало укромных местечек, где мог поиграть любознательный мейн-кун. Так что пока я пропалывал клумбы, Дизель скакал по двору, охотясь на опавшие листья, и невольно возвращал мне бодрость духа.

К полудню я решил прерваться на ленч. Джулии и Джастина нигде не было видно, но я надеялся, что они скоро приедут. Не хотелось откладывать разговор о писательской группе в долгий ящик.