Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. Интриганка-2

– Все состояние мистера Макгрегора находилось в семейном трастовом фонде, – дребезжал Янсен. Юридические термины сыпались, как из мешка, пролетая мимо ушей Робби: «умерший без завещания», «не подлежащий налогообложению», «душеприказчики, сделавшие распоряжения», «различие между завещательным отказом недвижимости и пожеланиями»… Но в мозгу все же осели несколько слов и среди них – «благотворительные пожертвования».

Гейб писал завещание, считая, что дети его переживут. Но в противном случае его состояние должно было перейти нескольким благотворительным организациям, в том числе фонду Темплтона – Козмичи.

– Простите, нельзя ли вас перебить?

Адвокат уставился на Робби с таким видом, словно тот попросил разрешения лишить девственности его дочь.

– Сколько… сколько отходит нашему фонду?

Янсен презрительно сморщил нос. Кажется, этот человек – полный идиот! Ведь ему только что прочли параграф шестой, пункт «д», подраздел четвертый!

– Процентное отчисление не подлежащего налогообложению отказа…

– Еще раз простите.

Робби поднял руку. Сердце его бешено колотилось.

– Я не слишком силен в процентных отчислениях. Не могли бы вы назвать общую цифру. Навскидку?

– Навскидку?!

Лицо Янсена исказила гримаса отвращения. Он искренне не представлял, что нашло на его клиента, когда тот вздумал оставить такие деньги этому вульгарному американскому гею.

– Мистер Темплтон, в лежащем перед вами документе достаточно ясно указано, что ваш фонд должен получить кругленькую сумму – двадцать пять миллионов американских долларов. Надеюсь, теперь нам будет позволено продолжать чтение?

Адвокат поправил очки и продолжал свой монолог, но Робби уже не слушал. Двадцать пять миллионов! Поразительная щедрость для человека, у которого имелась своя благотворительная организация. Если существует рай, Гейб Макгрегор, несомненно, должен туда попасть.

– Прошу прощения, мистер Янсен.

В комнату заглянула нервная, некрасивая, похожая на мышь женщина.

«Бедняга, – подумал Роберт. – Я не согласился бы стать секретарем этого парня за весь чай Китая».

– Один джентльмен хочет вас видеть.

И без того кислое лицо адвоката недовольно сморщилось:

– Сара, я, по-моему, дал ясно понять, чтобы нас ни при каких обстоятельствах не беспокоили.

– Да, сэр. Но…

– Ни при каких обстоятельствах. Или вы оглохли?

– Нет, сэр. Но дело в том, сэр…

Договорить она не успела. За ее спиной возник человек. Челюсть у Фредерика Янсена отвисла. Документы выпали из ослабевшей руки и разлетелись по полу.

– Здравствуйте, Фред, – улыбнулся Гейб. – Выглядите так, словно увидели привидение.

Фредерик Янсен знал Гейбриела Макгрегора как клиента. Остальные «костюмы» были знакомые по бизнесу или благотворительной деятельности. В комнате был только один его друг: Робби Темплтон. Вскочив, он порывисто обнял Гейба:

– Ничего не скажешь, умеешь ты обставить свое появление! Полагаю, это означает, что я не получу свои двадцать пять миллионов?! – пошутил он, чтобы ослабить напряжение и скрыть, как потрясен. Гейб выглядел ужасно. Он всегда был великаном, высоким, широкоплечим, добродушным медведем. Теперь же человек, стоявший перед Робби, словно усох. Он, должно быть, потерял не менее пятидесяти фунтов. Лицо осунулось и постарело. Но больше всего Робби был шокирован видом его волос. Куда девалась густая золотистая грива? Гейб стал совсем седым.

– Скажем так: пока ты их не получишь. Слушай, Робби, можешь сделать мне одолжение?

– Конечно! Все, что угодно!

– Я совершенно уверен, что, когда входил в здание, многие меня узнали.

Робби покачал головой. Сам он сильно в этом сомневался.

– Через несколько минут сюда заявится пресса. Я не могу вернуться домой. Может, вы с Паоло спрячете меня на некоторое время?

– С удовольствием. Только…

Робби поколебался, не зная, как лучше подобрать слова.

– Уверен, что это не воскресит слишком много болезненных воспоминаний?

Прошлым летом Гейб и Тара вместе с детьми гостили у Робби. Для них эти каникулы были поистине волшебными.

Гейб был тронут заботой Робби.

– Все в порядке. И воспоминания эти не болезненны. Они – все, что у меня осталось.

– Прекрасно. В таком случае идем отсюда.

У Робби к Гейбу был тысяча один вопрос.

У него и остального мира.

Но вопросы могут подождать. Главное – отвезти его домой, накормить и дать отдохнуть вдали от любопытных глаз репортеров.

«Он наш родственник. Он один из нас. Мы с Паоло защитим его».

Когда Робби вошел в дверь дома рука об руку с Гейбом, Лекси упала в обморок. Очнулась она в постели в одной из гостевых комнат. На голове была шишка размером с утиное яйцо.

– Простите, – хрипло пробормотала она. – Похоже, я устала больше, чем думала. Мне показалось, что я вижу Гейба. Все было так реально! И он стоял рядом с тобой! Может, мне нужен психиатр?

– Бесспорно, – ухмыльнулся Робби. – Но не потому, что у тебя глюки. Оказалось, что наш друг Гейбриел не настолько мертв, как мы считали.

– Привет, Лекс.

К кровати подошел старик, удивительно похожий на Гейба.

Она тут же отключилась снова.

Прошли целые сутки, прежде чем она смогла осознать, что Гейб не только жив, но и находится здесь, с ней, в доме Робби.

Пока Лекси приходила в себя, Гейб умылся, поел и выспался, в первый раз за все это время. К вечеру репортерам стало известно, что Гейбриел Макгрегор восстал из мертвых. Уже через полторы минуты папарацци узнали, где он скрывается. К счастью, поместье Паоло и Робби было достаточно обширным, чтобы помешать фотографам делать снимки. Подъездная аллея была длинной, а сам дом окружала стена высоких густых деревьев. Паоло убедил местную полицию запретить полеты вертолетов на малой высоте. Поняв, что ничего не выйдет, папарацци неохотно вернулись в Кейптаун и раскинули лагерь у административного здания «Феникса». Не будет же Макгрегор вечно скрываться в доме Робби!

Рано или поздно он выйдет, а им остается только ждать.

Первую неделю Гейб спал по восемнадцать часов в сутки. За столом он молчал, лишь изредка одаривая Робби и Паоло благодарными улыбками. На Лекси он почти не смотрел.

Вызванный доктор заявил, что Гейб практически здоров. Опасаясь, что пресса вновь что-то пронюхает, Робби позвонил в Нью-Йорк своему крестному отцу Барни Ханту и попросил прилететь в Южную Африку и обследовать Гейба.

– Никакого умственного расстройства я не наблюдаю, – постановил Барни, – особенно учитывая перенесенную им душевную травму. Он постепенно приходит в себя.

– Но он почти не разговаривает! – запротестовал Робби. – Не хочет объяснить, где был все это время. Ни разу не упомянул о Таре и детях. И если попросит передать соль или перец – считайте, день прошел не зря.