Эшли Уивер - Убийство в Брайтуэлле

Если бы не его взгляд украдкой, я бы, наверно, не придала этому никакого значения. Но мне показалось очень странным, что он действовал словно тайком. Недолго думая, я направилась следом за ним. Если мы столкнемся, скажу, что просто вышла проветриться.

Из зала, где продолжались танцы, еще доносились звуки оркестра. В холле сидела какая-то пара, но она была так увлеклась разговором, что на меня никто не обратил внимания. Терраса в этот час опустела. Меня обдал слабый соленый ветер, снизу доносился шум разбивающихся о берег волн. Хэмильтон прошел в западные двери, туда, где мы пили чай в день моего приезда. Однако, оглядевшись, я его не увидела и решила обойти террасу. Выйдя на южную часть, я обнаружила, что Хэмильтон и здесь не стал любоваться лунным сиянием. Его нигде не было. Вряд ли он решил обойти здание гостиницы по периметру. Скорее всего спустился по лестнице к нижней террасе или на пляж.

Я подошла к лестнице и, глянув вниз, в самом деле увидела Хэмильтона. Он шел как-то крадучись. Смокинг явно не годился для ночного купания, прогулка под луной тоже представлялась маловероятной. Оставалось только двинуться за ним. Подхватив подол платья, я пошла по ступеням. Конечно, будет сложно незаметно спуститься к пляжу, особенно поскольку шелк отчетливо поблескивал в тусклом лунном свете. Если Хэмильтон из предосторожности решит оглянуться, то наверняка увидит меня, и объяснить мое присутствие будет непросто. Я подождала, пока он отойдет на приличное расстояние. К счастью, негромкого шума ветра и волн было достаточно, чтобы заглушить звук моих шагов.

Хэмильтон шел довольно быстро, у него явно имелась определенная цель. Может, он в самом деле направляется на нижнюю террасу? Может, у него есть причины посетить место преступления? Если говорить правду, я от всей души надеялась, что преступником окажется именно он. Я его просто невзлюбила, а кроме того, он действительно из тех, кто не задумываясь трахнет по голове. Однако я не видела мотива, если, конечно, Руперт не пытался приударить за миссис Хэмильтон. Но это вряд ли. Я не могла припомнить ни одного его взгляда на Ларису.

Хэмильтон остановился у развилки, откуда один лестничный марш вел вниз на пляж, другой на нижнюю террасу, и, бросив взгляд на террасу, продолжил спуск. Я не отставала. Мои туфли явно не предназначались для столь изнурительных экзерсисов, каблуки то и дело проваливались в щели между досками, и, когда началась галька, я их просто-напросто сняла. Идти по камням в чулках оказалось занятием не из приятных.

На пляже Хэмильтон торопливо сошел с тропинки. Луна светила не очень ярко, но различить его в полумраке можно было без труда. Он производил впечатление чем-то очень озабоченного человека, и я надеялась, что, если ему вздумается обернуться, на расстоянии он меня не разглядит.

Хэмильтон остановился у подножия скалы под нижней террасой и, не отрывая взгляда от земли, вроде как принялся что-то искать, ногами расшвыривая мусор. Ни фонарем, ни спичками он не воспользовался, вероятно, не желая привлекать внимания к своим и без того подозрительным действиям. Берег в этом месте усеяли выброшенные морем камни, раковины, щепки и всякий хлам, который у меня не было времени как следует рассмотреть.

Вдруг Хэмильтон нагнулся, поднял что-то с земли и принялся пристально изучать в тусклом свете. С расстояния мне было не видно, но на секунду что-то блеснуло, и Хэмильтон, быстро засунув находку в карман, двинулся обратно к лестнице. Я пустилась наутек и, добежав до лестницы, стала подниматься через ступеньку. Наверняка то еще зрелище – бегом по деревянной лестнице, в вечернем платье и босиком. Однако мне было не до смеха, я понимала, что не успею добраться до верха раньше Хэмильтона и избежать разоблачения.

Я обернулась. Хэмильтон подходил к лестнице. Поскольку земля была неровной, он смотрел под ноги и скорее всего пока меня не видел, но это лишь вопрос времени. В отчаянии задрав голову, я ясно увидела прямо перед собой человеческую фигуру. Майло, идя мне навстречу, уже почти дошел до лестничной развилки.

– Эймори, ради бога, куда ты?..

Времени на объяснение не оставалось. Хэмильтон приближался неумолимо, и спрятаться нам некуда. Положение было безвыходным.

Отшвырнув туфли, я бросилась к Майло и пылко его поцеловала.

Мои опасения, что Майло поинтересуется причинами столь внезапной страстности, оказались напрасными. Он ответил на поцелуй без колебаний. Секунда, и он уже держал меня в объятиях, прижимая к перилам. Когда раздались тяжелые шаги Нельсона Хэмильтона, уже Майло целовал меня, а не я его. Причем, надо сказать, он подошел к делу основательно и, когда наконец отстранился, заслышав громкий кашель мистера Хэмильтона, я не могла с уверенностью сказать, что задыхаюсь исключительно от сумасшедшего подъема.

– Простите, что помешал, – улыбнулся Хэмильтон.

Майло неспешно повернул голову, но не потрудился отойти или убрать руки с моей талии.

– Мы гуляли под луной, – улыбнулся он в ответ. – И, боюсь, несколько увлеклись.

Значит, он все правильно понял. Стало огромным облегчением узнать, что Майло при необходимости может быть полезен.

– Это вполне понятно, – кивнул Хэмильтон. – Я сам ходил подышать свежим воздухом. Но лучше в компании, правда?

Ни в его голосе, ни в выражении лица я не уловила подозрительности и могла только надеяться, что мы с Майло неплохо все разыграли. Скорее всего, так и было, потому что сердце у меня еще бешено колотилось. Когда перед уходом Хэмильтон пожелал нам приятного вечера, я улыбнулась как можно более смущенно. Все еще обнимая меня за талию и довольно крепко прижимая к перилам, Майло негромко сказал:

– Расследование становится все более увлекательным.

– Уже можешь отпускать, – прошипела я, но, когда Майло в ответ наклонился ко мне, предательское сердце забилось еще сильнее.

– Может, он еще смотрит. Давай продолжим с того места, где остановились.

Я было заартачилась, но Майло поцеловал меня, прежде чем я сумела собрать силы для сопротивления. Такого между нами не случалось уже давно, и я, обнаружив, что внимание мужа не оставляет меня полностью равнодушной, на секунду вспомнила первые безумные дни нашего головокружительного романа, когда была так уверена в его любви. Блаженная слепота юной любви делала его поцелуи неотразимыми.

Однако те времена остались далеко позади, и хотя нечестно было бы отрицать, что меня все еще влечет к Майло, я прекрасно понимала, что сейчас не самый подходящий момент предаваться страсти, есть дела поважнее. Я собрала в кулак всю решимость и, с трудом переводя дух, тихонько оттолкнула его, однако сердце тревожно забилось.