Эшли Уивер - Убийство в Брайтуэлле

– То есть подобрала булыжник и съездила ему по башке, – заключил Майло. – Воистину, до какой степени агрессивности могут доходить игроки в бридж.

– Она могла пожаловаться мужу, и тот нашел для нее орудие убийства.

– Я бы сказал, такая рыцарственность ему не свойственна.

– Может быть. Ладно, а как насчет Оливии Хендерсон? Руперт намекал, что, прежде чем он познакомился с Эммелиной, у них что-то такое было, а миссис Хэмильтон рассказывала, что они, возможно, договорились о тайном свидании. Теперь вот она порезала себе вены. Возможно, она сделала это от раскаяния, а вовсе не от переживаний.

– Да, бывшие любовники могли поссориться на нижней террасе. Может, она его ударила, и он упал за ограду.

Я вспомнила разговор с Оливией Хендерсон в гостиной. Она спросила меня, была ли я когда-нибудь влюблена, и в глазах ее была неподдельная грусть. Может, от чувства вины за убийство некогда любимого человека? Возможно, но маловероятно. Она показалась мне погруженной в глубокую печаль о чем-то утраченном, а вовсе не страдающей от мук совести.

– Лично я сомневаюсь, что это Оливия, – сказала я наконец. – Но все-таки возможно.

– А очаровательная мисс Картер? – спросил Майло. – У нее могла быть причина убить Руперта?

Я задумалась.

– Почему бы и нет. Похоже, Руперт был необыкновенно удачлив во всем, что касалось женщин. Между ними могло что-то быть, мы просто не знаем. Возможно, она убила его в припадке ревности.

Майло потянулся к столу, взял из коробки сигарету и, прикурив от серебряной зажигалки, которую достал из кармана пижамы, неторопливо затянулся.

– Мне представляется крайне невероятным, чтобы у Руперта Хоу были романы со всеми женщинами в этой маленькой компании, – заключил он. – Я его прежде не видел, но трудно вообразить, чтобы ему выпала такая непомерная удача.

– Может, ты и прав, – елейным голосом отозвалась я. – Наверно, такое не под силу даже тебе. А у тебя гораздо больше навыков, чем у бедного Руперта.

Майло выдохнул струю дыма.

– Ты мне льстишь, дорогая.

Я снова посмотрела на список.

– Интересно, а Лайонел Блейк? В нем есть что-то загадочное. – И я рассказала Майло, как мы ездили смотреть заброшенное здание. – Он напустил столько туману, будто имеется причина это скрывать.

– В театре полно странных людей, – небрежно заметил Майло. – Может, там ничего и нет. А потом, опять же, возможно, он связан с социалистами.

Я проигнорировала эту инсинуацию.

– К Блейку мы еще вернемся. Надо присмотреться к Роджерсам. Пока я мотива не вижу.

– Странная парочка, однако.

– Да, я тоже так думаю. Она такая общительная, а он застегнут на все пуговицы. Мне кажется, я вообще не видела, как он улыбается.

– Им тоже можно подбросить этот мотивчик. Допустим, она была слишком общительна с Рупертом, а у мужа такая общительность не вызвала восторга.

– Не знаю. У меня сложилось впечатление, что они действительно любят друг друга. – Через плечо я обернулась на Майло. – Может, ты побеседуешь с Анной? Полагаю, она будет счастлива, если выпадет с тобой наговориться.

– Эймори, дорогая, я начинаю думать, что ты меня просто используешь. – Повернув голову, лежавшую на руке, Майло посмотрел на меня.

– Да, но ты идеально подходишь для указанных целей. Ты так не считаешь?

Он рассмеялся.

– Могу представить более увлекательное совместное времяпрепровождение, чем обмен колкостями по ночам.

– Да и по утрам тоже, – парировала я.

– Могу я посмотреть твой список?

Я протянула ему лист бумаги. Майло взял его и пробежал глазами.

– Вижу, ты не вписала сюда Трента. Отражает ли всю глубину мудрости нежелание даже рассмотреть возможность того, что он преступник?

– Он не делал этого, Майло, я точно знаю.

– Понятно. А твой мандат на снисходительность распространяется на мисс Трент?

Я нахмурилась:

– Эммелина?

Майло сел, одарив меня язвительной улыбкой.

– Если ты будешь исключать всех, к кому питаешь расположение, можешь упустить кое-что важное.

Когда справедливость его слов дошла до меня, пришлось подавить импульс резко возразить. Эммелина после смерти Руперта казалась обезумевшей от горя. Но это еще не означает, что она тут ни при чем. Ведь именно она первая заметила его отсутствие. Может, она хотела, чтобы я была рядом, когда обнаружится тело? Может, его бесконечное волокитство истощило ее терпение. Неужели ее неизбывное горе было притворным? Нет, невероятно. Так не сыграть глубокую скорбь. И она, и Джил невиновны. Не могут быть виновны.

– Я знаю обоих, Майло. Много лет. И просто не представляю, что кто-то из них в здравом уме мог совершить убийство.

– Бедная ты моя, – покачал головой Майло. – Для сыщицкой деятельности тебе не хватает хладнокровия. Ты хочешь, чтобы виновными оказывались только несимпатичные люди. Боюсь, в жизни бывает и по-другому.

Я вздохнула, внезапно почувствовав, как сильно устала. Понимание того, что Майло может быть прав, вселяло неуверенность. Я встала из-за стола и подсела к нему на диван.

– А если это правда один из них?

Он мягко, но внимательно посмотрел на меня.

– Для тебя это так много значит?

– Ну конечно.

Майло нагнулся и погасил сигарету в оловянной пепельнице, что стояла на столе перед нами.

– Ты его любишь, Эймори?

На секунду мне показалось, что я ослышалась.

– Прости?

– Думаю, ты прекрасно все слышала, – легко ответил Майло, снова растянувшись на диване и устремив на меня взгляд синих глаз. – Я спросил, любишь ли ты Джила Трента.

– Ничего себе вопрос…

Натужный смех оборвался, наступило молчание, а я понятия не имела, что говорить дальше. От неожиданности я оторопел. С языка готово было соскочить спонтанное «нет», но я медлила. Мои чувства к Джилу? Понятия не имею. А Майло требовательно смотрел на меня, ожидая ответа.

– Я вышла за тебя, не так ли? – сказала я наконец по возможности непринужденно.

Краешки его губ раздвинулись в улыбке.

– Ладно, допустим. Но это не совсем ответ на мой вопрос, ты не находишь?

– Нет, – примирительно покачала я головой, – не нахожу.

Майло снова улыбнулся мне улыбкой, не выдававшей его чувств.

– Твое молчание более красноречиво.

Он хотел было встать, но я удержала его за руку:

– Пожалуйста, Майло, не будем ссориться.

– Я вовсе не намерен с тобой ссориться, дорогая, но сейчас глубокая ночь, и я хочу спать.

– У меня просто… голова идет кругом.

– Это вполне понятно.

В его голосе снова послышалось вежливое равнодушие. Ему до смерти надоел наш разговор, а может, до смерти надоела я. Я убрала руку, и Майло встал, взяв курс на кровать.

– Если не возражаешь, я бы попытался до завтрака немного поспать.

Я вдруг разозлилась и на себя, и на него: