Эшли Уивер - Убийство в Брайтуэлле

Может, позвонить инспектору и все рассказать? Что-то во мне противилось этой мысли. Не очень красиво доносить на собственного мужа. Нужно все обдумать. Мысли пчелиным роем гудели в голове. Мой муж, человек, которого я любила, с которым прожила пять лет, оказался убийцей?

И еще одно: если так, то что же мне делать?

Я просидела в полной неподвижности, наверно минут десять. Затем попыталась взять себя в руки. Выходило очень скверно, но, конечно же, всему этому есть какое-то логическое объяснение. Я поняла, что не в силах думать дальше, и решила чем-нибудь заняться. Взяв фонарь, я вышла из комнаты и направилась к номеру Руперта. Что бы там ни было, я должна знать.

На запертой двери красовалось официальное уведомление полиции, что без особого разрешения вход в номер запрещается. Что бы сказал инспектор Джонс, если бы увидел меня сейчас? Вставив ключ в замок, я быстро юркнула внутрь и заперла за собой дверь. Комната хранила все следы тщательного обыска. Ящики были выдвинуты, их содержимое валялось в совершеннейшем беспорядке. Похоже, полиция перевернула все здесь вверх дном. Но оставалась возможность, что «сокровищницу» Руперта, как выразилась Эммелина, так и не нашли.

У секретера я осмотрела разбросанные вещи. Надо признать, я недооценила сложность, сопряженную с осмотром чужого добра при помощи одного слабого фонаря, и уже начинала думать, что мне не удастся найти ничего нового. На столе не было ничего важного – наверно, все интересное уже забрала полиция. Я на секунду задумалась. Где Руперт мог прятать важные бумаги? Вряд ли в гостиничной мебели имеются потайные отделения. Оставалось нечто менее очевидное. Я обшарила шкаф, все темные углы – вдруг что-то спрятано в глубине. Успехом мое усердие не увенчалось. Повинуясь внезапному вдохновению, я подошла к дивану и, просунув руку между подушками, выудила один шиллинг и морскую ракушку. Стулья тоже оказались пустышкой.

Где же еще? Я опустилась на колени возле кровати. Как и в номере Хэмильтона, на полу виднелся только фрагмент ковра. Но, возможно… Я посветила фонарем на ножки – а если Руперт запрятал что-нибудь здесь? Усилия оказались вознаграждены. В углу к нижней стороне белого матраца был прикреплен какой-то коричневый прямоугольный предмет. Просунувшись под кровать, я его вытащила. Это в самом деле можно было назвать шкатулкой, сделанной из какого-то прочного материала. Я вылезла из-под кровати и, открыв ее, осветила содержимое фонариком. Золотой зажигалки я не увидела, зато там лежали какие-то бумаги.

Не сдерживая любопытства, я начала их просматривать. Я, конечно, все расскажу инспектору Джонсу, но первый беглый осмотр не мешает произвести самой. В шкатулке оказалось довольно много счетов – портного, галантерейщика, ювелира, а также весьма солидный счет из лондонской табачной лавки. Похоже, все неоплаченные. Таким образом, мое первое впечатление, что Руперт питал интерес к Эммелине не только ради ее нежных чувств, подтверждалось.

За счетами я увидела два письма на имя Руперта и узнала почерк Джила. Несомненно, это и есть те письма, о которых он упоминал, с крепкими выражениями. Я не стала их читать. Что бы там ни писал Джил, он, конечно же, не имел в виду ничего ужасного. Под письмами лежала бумажка, непохожая на счет. Короткая записка, нацарапанная темными чернилами. Я прочла следующее:

Заплатите, что должны, или пожалеете. Доброжелатель.

Это принесло некоторое облегчение. Записка вовсе не в духе Майло. Он бы сформулировал угрозу намного изящнее, причем на хорошей бумаге и хорошими чернилами.

На самом дне шкатулки обнаружился небольшой желтый конверт. Открыв его, я достала письмо, написанное мелким аккуратным почерком.

Мой дорогой,

Я помню, ты просил не писать тебе, но это выше моих сил. Не знаю, сколько еще смогу выдержать. Он что-то подозревает, я уверена. Но даже если он ничего не знает, делать вид, будто мы друг другу чужие, невыносимо. Нам нужно довести до конца то, что мы задумали. Я слишком долго ждала. Я хочу быть с тобой, и ничто не должно стоять на нашем пути. Живу лишь ожиданием того момента, когда мы соединим наши жизни.

Прежде чем я успела что-то сообразить, в темноте послышался напугавший меня голос:

– Так вы нашли.

Я была так сосредоточена на письме, что не услышала щелчок замка в открываемой двери. У кого еще мог иметься ключ от номера Руперта? Несомненно, у любовницы. У женщины, написавшей то письмо, что я держала в руках. У женщины, имя которой начинаетсяна букву «Л». Я вдруг все поняла, и у меня закружилась голова. Письмо написала женщина, которая, стоя в дверях, смотрела на меня.

Лариса Хэмильтон.

Не выпуская письма из рук, я медленно поднялась.

– Миссис Хэмильтон.

– Мое письмо, не так ли? – Лариса кивнула на конверт. – Адресованное Руперту.

– Не знаю, – ответила я. – Оно подписано инициалом.

Миссис Хэмильтон улыбнулась, и, внезапно похолодев, я поразилась, как стремительно обычная светская вежливость может смениться едва прикрытой враждебностью.

– Полагаю, миссис Эймс, вы догадались, что его писала именно я. Вы очень умны. Возможно, даже слишком.

Мой мозг лихорадочно работал. Ведь это мог быть всего-навсего адюльтер. Я протянула Ларисе письмо.

– Наверно, я плохо воспитана. Я действительно прочла его в надежде что-нибудь обнаружить. Если вы хотите его забрать, пожалуйста, а я просто пойду.

Доставая из кармана пистолет и нацеливая его на меня, Лариса продолжала спокойно улыбаться:

– Не думаю, что это возможно.

Увидев наставленное на меня дуло, я вдруг почувствовала, как странным образом немею. Я не подозревала миссис Хэмильтон, мне даже в голову не приходило, что она может оказаться замешана в этой истории, а теперь получалось, что было очень глупо не принимать ее в расчет.

– У вас с Рупертом был роман, – сказала я.

В детективах преступников всегда заставляют как можно больше говорить. Тогда обязательно кто-нибудь придет на помощь. Я не могла надеяться на такой счастливый исход и тем не менее решила как-то ее отвлечь, пока соображу, что делать.

– Это была вовсе не пошлая дешевка. – В голосе Ларисы послышалась грусть. – Мы с Рупертом знакомы с детства. Он был чуть младше, но мы замечательно дружили. Он знал Джеффри, и, когда тот утонул, Руперт стал мне другом, помог пережить самое трудное время. Мы полюбили друг друга, но были слишком бедны, чтобы пожениться, и в конечном итоге наши пути разошлись. А примерно год назад мы снова встретились в Лондоне.

– Но вы уже были замужем.

– Да, к несчастью. Я вышла за Хэмильтона шесть лет назад и с тех пор не прожила ни одного счастливого дня.