Бекка Фитцпатрик - Черный лед

Встала, чувствуя вес оружия, оттягивавшего карман. В состоянии ли я выстрелить в Келвина? Если дойдет до дела, смогу ли я убить милого ранимого мальчика, которым вечно помыкал отец, – мальчика, в которого была влюблена с детства? Наша история началась давным-давно, и его жизнь так тесно переплелась с моей – не найти двух отдельных ниток. Кем была эта изломанная версия Келвина? Я чувствовала, что теряю его, что становлюсь ему безразлична, и эта потеря ранила до глубины души.

Повернувшись, я обнаружила его за спиной.

– Что-то ищешь?

Ко мне не сразу вернулась способность говорить.

– Одеяло. Я замерзла.

– Вон оно, на спинке дивана. Там же, где и всегда висело.

– Ой, ты прав. Действительно.

Я всматривалась в темные омуты его глаз, силясь хотя бы приблизительно догадаться, о чем Келвин думает. Он знает, что я подслушивала? Взгляд Кэла перебегал с моего лица на руки и обратно. Он внимательно наблюдал за мной.

– Ты целовалась с ним? – спросил Келвин.

– С кем? – переспросила я, хотя прекрасно поняла, о ком речь.

– Ты целовалась с Мэйсоном? – повторил Келвин пугающе тихо. – Когда вы были в лесу одни, ты с ним спала?

Я не позволю ему вывести меня из равновесия. Стараясь держаться как можно непринужденнее, я изобразила озадаченный вид:

– О чем ты?

– Ты девственница или уже нет?

Мне не понравился прощупывающий одержимый блеск в его глазах. Нужно было сменить тему.

– Сварить тебе чашечку кофе? Пойду поставлю…

– Тсс, – он приложил указательный палец к моим губам. – Скажи мне правду.

В его глазах сверкала сдерживаемая энергия, рвущаяся на свободу, и я, даже призвав на помощь все свои силы, чувствовала, как тает мое мужество. Я решила молчать, зная, как Келвин ненавидел, когда с ним спорят. Он любил, чтобы последнее слово оставалось за ним. Всегда.

Келвин разочарованно покачал головой.

– Ох, Бритт, я-то думал, ты хорошая девочка.

Именно это ханжеское заявление высвободило мой гнев, на мгновение заслонив даже страх, который я испытывала. Как он смеет меня судить! Он убил трех девушек! Все, что я когда-либо ненавидела в Келвине, внезапно окрасилось яркими красками: все его проступки, его высокомерие, наносное обаяние, неискренность – и самое главное, то, как бесстрастно и бесчувственно он оборвал наши отношения. Все тревожные признаки темной стороны его личности, которые я всегда видела, но предпочитала не замечать. Он делал людям больно и никогда не задумывался, насколько преуспел в этом.

– Что я делала с Джудом, тебя не касается.

Углы рта парня опустились.

– Нет, касается. Он причинил зло тебе и Корби, и я пытаюсь заставить его заплатить за это. Как ты думаешь, что я чувствую, когда вижу, что ты встаешь на его сторону? Когда за моей спиной пытаешься ему помочь. Мне больно, Бритт. И я в бешенстве.

Он крепко стиснул кулаки, я отступила на пару шагов. Келвин в задумчивости сжимал и раскрывал ладони. Я видела такой же жест у мистера Верстеега, и это всегда был сигнал, что нам с Корби нужно поскорее выйти из комнаты и молча съежиться в дальнем углу чулана, где нас не найдут.

– Пока я носился по лесу, холодный и голодный, ни на минуту не переставая искать тебя и Корби, ты заигрывала с каким-то парнем, которого даже не знаешь, позволяла ему засовывать свой поганый язык себе в горло, согревала его ночами, показывала ему мою карту, – он выделил слово, стукнув кулаком себя в грудь, – привела его в мой дом, – удар, – подвергла опасности мою сестру, – еще удар. – Да ты вообще представляешь, что бы со мной сделал отец, если бы Корби умерла в той хижине? Умерла, оставленная на мое попечение? Тебя так заботит этот Мэйсон, Джуд или как там его, а что же я? Ты впустила его сюда, подставила меня, отдала ему мою карту… Ты подставила меня! – внезапно заорал он, задыхаясь от гнева, с перекошенным, налившимся кровью лицом.

Я вытащила револьвер, целясь ему в грудь. Руки у меня дрожали, но с такого расстояния, как ни нервничай, промахнуться трудно.

Увидев оружие, Келвин побледнел.

– Не подходи! – Я едва узнавала собственный голос. Слова вылетали уверенно, но на самом деле я балансировала на грани истерики. Что, если Келвин меня не послушается? Я никогда не стреляла из пистолета раньше. Холодный металл казался чужим и тяжелым, от одного вида моих пальцев, сжимавших его, становилось страшно. Ладони стали скользкими от пота, и я неуклюже стиснула рукоятку.

Глаза Келвина озарились недоброй улыбкой.

– Ты не выстрелишь в меня, Бритт.

– На колени. – Поморгав, чтобы вернуть четкость своему зрению, я постаралась сосредоточиться на Келвине. Он отклонился влево, потом вправо. Или это у меня плыло перед глазами?

– Нет. Обойдемся без глупого фарса. – Келвин говорил спокойно, осознавая свою власть. – Ты даже не знаешь, как держать оружие, сама же говорила. Посмотри: твой большой палец рядом с курком – он отскочит, когда ты выстрелишь, и ты повредишь руку. Ты нервничаешь и «сдернешь» прицел в момент выстрела. Звук выстрела так напугает тебя, что ты выронишь револьвер. Избавь нас обоих от неприятностей и положи оружие на пол. Немедленно.

– Я выстрелю. Клянусь тебе.

– Слушай, мы не в Голливуде. Не так-то легко попасть в цель, даже если она настолько близко. Ты удивишься, как много людей промазывает на таком расстоянии. Выстрелишь в меня – и все будет кончено. Кто-то пострадает. В наших силах предотвратить это. Отдай мне револьвер, и мы со всем разберемся. Ты любишь меня, а я люблю тебя. Помни об этом.

– Ты убил трех девушек!

Келвин покраснел, но непреклонно покачал головой.

– И ты этому поверила, Бритт? Ты так плохо обо мне думаешь? Мы знаем друг друга всю жизнь. Ты действительно считаешь меня хладнокровным убийцей?

– Я не знаю, что и думать. Почему бы тебе не объяснить мне все? Что вообще эти девушки тебе сделали? У тебя было все, о чем только можно мечтать. Ты умный, красивый, сильный, богатый, без труда поступил в Стэнфорд…

Келвин замотал пальцем передо мной. В складках вокруг тесно сжатых губ я увидела разочарование и обиду. Все его тело затряслось, а лицо снова налилось кровью.

– У меня не было ничего! В Стэнфорд меня не приняли. Я не поступил туда! Ты понятия не имеешь, Бритт, каково это – чувствовать себя ни на что не годным. У меня не было ничего. А у них все! Те девушки – на их месте должен был оказаться я! Их место предназначалось мне, – жалко закончил он.

– Так ты поэтому их убил? За то, что у них было то, чего хотел ты сам? – Меня обуял ужас. Ужас и тошнота.

– Они были девчонками. Девчонки превзошли меня, Бритт. Как я мог с этим смириться? Отец бы сжил меня со свету. И так-то дома было не сахар, когда он все превращал в соревнование между мною и Корби, да еще на ходу переделывал правила в ее пользу. Она могла сидеть на попе ровно, и этого хватало, чтобы выиграть. Отец ничего не ждал от Корби – она же девчонка. А от меня требовал всего.