Сара Джио - Последняя камелия

Она как будто задумалась, а потом проговорила, словно погрузившись в воспоминания:

– Восточное крыло принадлежало леди Анне. Там ее спальня, гардеробная и кабинет.

– А-а-а, – протянула я, смущенная своим вопросом. – Я… я…

– Ничего, – сказала миссис Диллоуэй. – Вы должны знать. Дети обычно ходили здороваться с ней по утрам. Его светлость обычно бесило, что она разрешала им запрыгивать на кровать. Она никогда не была такой чинной, как он.

Ее глаза смотрели грустно, отстраненно. Мне хотелось побольше узнать о леди Анне. Я смотрела в коридор, чувствуя гипнотическое влечение, но не успела двинуться туда, как ощутила у себя на запястье холодную руку миссис Диллоуэй.

– Прошу вас, – проговорила она, указывая на лестницу, идущую на третий этаж. – Мне нужно кое-что показать вам.

Я поднялась вместе с ней наверх и взглянула на изогнутый в виде купола потолок с причудливо отделанной росписью и фресками, изображавшими ангелов, зверей и цветущие пейзажи.

Каково, должно быть, жить детям в настоящем музее?

Миссис Диллоуэй указала на дверь впереди:

– Мисс Льюис, можно доверить вам один секрет?

– Конечно, – ответила я, слегка смутившись.

Когда мы подошли к двери, она достала из кармана платья медный ключ, вставила его в замок и предупредила:

– Он туговат.

Замок открылся, и домоправительница повернула ручку. Дверь громко заскрипела.

– Петли немного заржавели за эти годы. – Ее голос звучал явно неодобрительно. – А все этот проклятый деревенский воздух. Чудо, что все мы тут не проржавели насквозь.

Я смотрела вперед, за дверь, мимо миссис Диллоуэй.

– Входите, мисс Льюис, – сказала она, чувствуя мое замешательство.

В сумрачную прихожую проникал луч света, и домоправительница внимательно осмотрелась по сторонам.

– Скорее. Нас не должны увидеть.

Как только я шагнула внутрь, она с торопливым щелчком закрыла дверь. Свет лился вниз через стеклянную крышу над головой. Я прошла вслед за миссис Диллоуэй, оттолкнув от лица своенравный стебель какого-то вьющегося растения. Он тут же спружинил назад и нахально шлепнул меня по лицу.

– Что здесь было? – спросила я зачарованно.

– Оранжерея, – ответила она и понизила голос: – Оранжерея леди Анны. – Она сделала еще несколько шагов вперед. – Это стоит увидеть, верно?

Я была слишком потрясена, чтобы говорить. На сварных решетках плясали вьющиеся стебли с ярко-розовыми цветами. Я сразу же их узнала – бугенвиллея, тот самый вид, что рос в теплице № 4 в Нью-Йоркском ботаническом саду. Сразу за ней стояли наготове два дерева в горшках – лимон с блестящими на солнце желтыми шариками и что-то вроде апельсина, усеянного совсем крошечными плодами, каких я никогда не видела.

– Что это? – околдованная, спросила я.

– Кумкват. Леди Анна обычно собирала их для детей. – Она сорвала один крохотный апельсинчик. – Вот, попробуйте.

Я взяла его в руку, восхищаясь его гладкой блестящей кожицей, и вонзила зубы в мякоть плода. Его тонкая кожица лопнула у меня во рту, наполнив его кисло-сладким соком. Вкус был такой изумительный, что я зажмурилась и улыбнулась.

– Боже, – сказала я, – никогда не пробовала ничего подобного.

Миссис Диллоуэй кивнула:

– Потом вам надо попробовать клементины. Они персидские.

Я прошла еще несколько шагов, восхищаясь орхидеями в горшках – не меньше сотни экземпляров, такие изящные, они казались южными красавицами в юбочках. У дальней стены располагались разноцветные папоротники, дицентры и росла сирень, запах которой я ощутила сразу.

Миссис Диллоуэй молча смотрела на меня.

– Вы бы понравились леди Анне, – проговорила она.

Я недоуменно взглянула на нее.

– Других нянь она чаще всего не любила, – сказала домоправительница. – Вот почему я привела вас сюда. – Мне нужна ваша помощь.

– Чем я могу вам помочь?

– Присядьте, – сказала домоправительница, указав на каменную скамью слева от нас.

Я повиновалась, она села рядом со мной.

– Видите ли, – продолжила миссис Диллоуэй, оглядывая обширную оранжерею, – после смерти супруги лорд Ливингстон не может видеть этого места. И дал всем слугам строгое указание не входить сюда.

– Но растения, – сказала я, прикрывая рот рукой, – они же все погибнут.

Она кивнула:

– Я бы не могла простить себя, зная, что ценнейшие цветы леди Анны гибнут прямо у нас над головой. Кроме того, я дала ей слово и сдержу его.

– Какое слово?

Она улыбнулась своим мыслям грустной, сокровенной улыбкой.

– Присматривать за ее садами. – Домоправительница вздохнула. – Это было непросто. – Она приложила руку к сердцу. – Вы что-нибудь понимаете в цветах, мисс Льюис?

– Да, – быстро ответила я и лишь потом обеспокоилась, что мой ответ мог показаться слишком страстным. – То есть немножко.

– Хорошо, – сказала она, снова вздохнув.

Я провела глазами по вьющемуся стеблю. Он взобрался по стене до стеклянного потолка, и я указала не него:

– Страстоцвет?

Миссис Диллоуэй кивнула:

– Она любила, когда он цвел.

– Не могу понять, почему лорд Ливингстон хочет избавиться от всей этой красоты, – восторженно проговорила я.

Домоправительница сцепила руки.

– Иногда я думаю, что, когда леди Анна умерла, у его светлости возникло чувство, что с ней умерла вся красота мира. В те дни он не мог даже смотреть на цветы в саду. Попросил мистера Хэмфри уничтожить тюльпаны, и боюсь, следующими будут камелии.

У меня перехватило дыхание.

– Но он не уничтожит их, ведь нет? – воскликнула я, подбирая с земли пожелтевший лист и сминая его пальцами.

– Не знаю. – Миссис Диллоуэй встала. – Но у меня так много обязанностей по хозяйству, что совсем нет времени ухаживать за ними. Было бы хорошо, чтобы вы за ними присматривали. Поливайте растения. Следите, чтобы не было сорняков. Время от времени подрезайте ветви, ну и все такое.

Я вытаращила глаза. Можно сказать, что сбывалась моя мечта. Оранжерея, наполненная экзотическими растениями, в моем распоряжении? Но ответственность была слишком велика. Я встала, намереваясь вежливо отказаться.

– Миссис Диллоуэй, на самом деле я не подхожу для этой работы. У меня лишь поверхностные знания о растениях.

Она провела рукой по краю светло-зеленого папоротника, изящного, как французское кружево.

– Леди Анна тоже не имела ботанического образования. Но она любила эти растения, как своих детей. Она прислушивалась к ним. Позволяла им учить ее. Вот и все, что нужно. – Миссис Диллоуэй повернулась ко мне. – Могу я рассчитывать на вас?

Я глубоко вдохнула.

– Ну, я…

– Вот и хорошо, – сказала она. – Кран с водой вон там. Садовые ножницы в чулане. Постарайтесь не шуметь. Его светлость может услышать. Его спальня и терраса прямо под нами.