Кристофер Голден - Сыны анархии. Братва

– Ты слепая или дура? – осерчал Иов. – Если мы захотим выпить, мы тебя найдем. А теперь угребывай.

Она смерила русского взглядом с головы до ног с таким уничижительным пренебрежением, на какое способна только красивая женщина.

– Не пойму, перебрал ты или недобрал, – бросила она и, обернувшись к Джойсу, подошла к нему настолько близко, что аромат духов, уже наполнивший ноздри Джекса, нахлынул и на него. – Я танцую где-то через полчасика, зайчик. Надеюсь, ты задержишься поглядеть на мое шоу. Поверь мне, ты не…

Иов пихнул ее. Девушка непроизвольно взмахнула руками, расшвыривая целый поднос стопочек «Джелл-О». На миг музыка смолкла – просто пауза между песнями, – и Джекс расслышал, как она негромко вскрикнула от изумления, шатко попятившись и плюхнувшись на попку. Клетчатая юбчонка взметнулась, продемонстрировав узенькую полоску розовых кружев у нее между ног.

– Погоди, мужик, это уж совсем ни к чему, – попытался встрять Джойс.

– Не суйся, – велел ему Джекс, отталкивая его назад.

Иов на них едва глянул, но он был отнюдь не глуп. Русский не мог не заметить покорность Джойса, не распознать, что командует тут Джекс. Он чуть прищурился, но Джекс не понял, с одобрением или подозрением.

Юрик, вышедший было из туалета, застыл как вкопанный с телефоном в руке и дурацким выражением лица. Встав на одно колено, девушка озирала кляксы «Джелл-О» и бумажные стопочки, раскиданные вокруг, матерясь, как шизик в обезьяннике. Рыжий хотел было покинуть свою позицию в дальнем углу, но Джекс жестом остановил его, считая, что еще может спасти положение…

Вышибала, стоявший на стреме, двинулся в их сторону, выглядя уверенным в своих силах и намерениях. В жилах Джекса пламенем забурлил гнев – в любой другой день этот амбал не стал бы проблемой, но Джексу требовалось закончить разговор, а время утекало на глазах. Один из барменов вышел из-за стойки, пара клиентов – добрые старые парни с благими намерениями – зашаркали ногами, словно тоже собрались встрять в ситуацию.

Подскочив на ноги, девушка плюнула Иову в лицо. В ответ тот залепил ей затрещину тыльной стороной ладони с таким оглушительным хлопком, что стриптизерша на задней сцене прекратила танец, чтобы поглядеть, в чем дело, как и участники мальчишника. Чертыхнувшись под нос, Джекс шагнул вперед, чтобы вмешаться, но вышибала его опередил. Протиснувшись между Джексом и Джойсом, задев по пути официантку, тупой качок уклонился от удара Иова и схватил русского за руку, завернув ее тому за спину одним плавным движением.

Третий русский, все это время мешкавший позади, двинул вышибале по почкам, и несчастный дуролом, взревев от боли, рухнул на колено, выпустив руку Иова. Джекс почти пожалел ублюдка – судя по тому, как тот заломал Иова, он лучше справляется со своей работой, чем предполагал Джекс, но когда ты по уши в говне, надо уметь оценивать ситуацию, чтобы тебе не проломили башку.

Затрещина девушке стала последней каплей.

Бармен врезал Джойсу только за то, что тот оказался поблизости. Благородные граждане ринулись вперед, но Джекс, отбросив все колебания, подступил к первому парню и врезал ему под дых с такой силой, что услышал клекот блевотины, забурлившей у героя во рту. Отступив в сторону, Джекс посмотрел, как тот тужится удержать позыв к рвоте, и саданул ему в висок с такой силой, что уложил его напрочь.

Подняв глаза, Джекс увидел, как Рыжий налетел на бармена сзади, сокрушая ему кадык, а Джойс принялся утюжить второго доброго самаритянина. Народ завопил, а стриптизерша на сцене, застыв, подняла визг, прикрывшись, будто Ева, только что отведавшая яблочка.

Схватив Джойса за плечо, Джекс парировал его инстинктивный выпад и развернул вокруг его оси.

– Рыжий! Уходим!

Оттолкнув бармена, Рыжий двинулся прочь. Джекс бросил взгляд на русских, взявшихся пинать упавшего вышибалу, и направился следом за Рыжим, бросившим бармена. Джекс понимал, что надо бы остаться, понимал, что, какие бы последствия ни грозили, эти пидоры – его лучший шанс отыскать Тринити, но тюремное заключение означает возвращение в Стоктон. Штука в том, что ему даже не полагается покидать пределы штата Калифорния. А еще тюрьма означает, что его личность, скорей всего, установят, а этого он себе позволить не может.

Обычно в подобных заведениях администрация не утруждается вызвать копов из-за пьяных драк, когда в задних комнатах отсасывают по-черному, а в переднем зале, скорее всего, барыжат кайфом, но испытывать судьбу Джекс не хотел.

Кипя от гнева, он расшвыривал всех на своем пути через бар вместе Рыжим и наступающим на пятки Джойсом. Несколько раз какие-то мужики пытались заступить ему дорогу, но тут же, увидев искаженное яростью лицо Джекса, передумывали. Пыр по-прежнему пребывал у стойки, куда направил его Джекс. Увидев их приближение, он допил остатки пива, положил на стойку деньги и улыбнулся той же официантке, которую завлекал, как только пришел. Она сунула ему в руку листочек бумаги – возможно, со своим номером, а он погладил свою эспаньолку, будто один из трех мушкетеров.

– Рад, что ты тут оттянулся, – буркнул Джекс.

Времени ответить у Пыра не было. Швейцар занял место вышибалы-морпеха, а тот ринулся им наперерез.

– Заварушка там позади, брат, а нам она на фиг не нужна, – поднял Джекс открытые ладони. – Отойди в сторонку и больше нас не увидишь.

Морпех раздул ноздри, и на секунду Джексу показалось, что он полезет в драку. Но затем он отступил, пропуская их.

– И не возвращайтесь, – сказал он. – У русских мудил есть лапа. Я вышвыриваю их дважды в месяц, и ни фига. Но вы, парни, не русские.

Джойс хотел было что-то сказать, но Джекс пихнул его вперед, в вестибюль, после чего все четверо вывалились из передней двери на стоянку. Их с головы до ног залил желтый, как моча, свет фонарей на столбах, и Джекс продолжал шагать, пока они не очутились во мраке за пределами этой тошнотворной иллюминации, недалеко от места, где поставили свои байки.

– Че там стряслось-то? – полюбопытствовал Пыр.

– Одна из девочек проявила избыток энтузиазма, – откликнулся Джойс. – Достала русских.

– Ты не помог, – упрекнул Рыжий. – Не мог избавиться от нее, пока все не загремело в тартарары.

По дороге мимо пронесся восемнадцатиколесник, гоня стену ветра и взметая гравий. Джойс воззрился на Рыжего волком, будто тот только что оскорбил его мать.

– Я просто оказал вам любезность, ты, козлина. – Спиральные следы ожога на его лице приобрели перламутровый оттенок, блеснув в свете со стоянки. Из-за этих ожогов при каждой гримасе одна сторона его рта двигалась более скованно, чем другая.

– Ты довел до этого, – процедил Рыжий.

– Ладно вам! – рыкнул Джекс. – Придумаем какой-нибудь другой заход. Давайте просто…