Кейт Мортон - Хранительница тайн

Дом содрогался и скрипел, из грязной выщербленной раковины едва не выпрыгнула затычка.

– Думай, Долли! – в отчаянии взмолилась Вивьен, но ее слова заглушил грохот нового взрыва. – Ты должна что-нибудь придумать!

Теперь, кроме бомбардировщиков, в небе ревели истребители, зенитки били, не умолкая. Каждый звук болью отдавался в висках и затылке. Вивьен пыталась вообразить боевые машины над домом и почти видела их через потолок и крышу, огромные, с черными китовыми брюхами.

– Долли! – крикнула она.

Долли сидела с закрытыми глазами. Несмотря на свист бомб, рев самолетных моторов и треск зениток, лицо ее внезапно просветлело. Она вскинула голову и проговорила почти спокойно:

– Недели три назад я написала женщине, которая предлагала работу. Джимми нашел объявление…

Она взяла со столика у кровати листок бумаги и протянула Вивьен.

Та проглядела письмо – приглашение мисс Дороти Смитэм на работу в пансион «Морская лазурь».

– Да. Идеально. Туда и поезжай.

– Я не хочу ехать одна. Мы…

– Долли…

– Мы собирались ехать вместе. Мы уже все придумали, он должен был меня подождать…

И она снова заплакала. На миг Вивьен позволила себе раствориться в чужом горе. Соблазн зарыдать, отказаться от борьбы был непомерно велик. Однако она знала, что должна стоять до конца: Джимми погиб, и Долли, если не станет ее слушать, тоже погибнет. Генри не любит медлить, наверняка его головорезы уже в пути. Понимая, что ничего другого не остается, Вивьен ударила Долли по щеке – не сильно, но резко. Сработало: та подавила следующее рыдание, подняла голову и негромко икнула.

– Дороти Смитэм, – сурово сказала Вивьен. – Ты должна покинуть Лондон. Причем немедленно.

Долли мотнула головой.

– Я не смогу.

– Сможешь. Ты должна жить.

– Но Джимми…

– Прекрати. – Вивьен взяла Долли за подбородок и посмотрела ей в глаза. – Ты любила Джимми… – Я тоже его любила, – и, видит Бог, он тоже тебя любил. Но ты должна меня выслушать.

Долли кивнула, давясь слезами.

– Иди на вокзал и купи билет.

Еще одна бомба взорвалась совсем близко; лампочка заморгала. У Долли глаза стали круглые от ужаса, но Вивьен оставалась спокойной.

– Сядь в поезд и поезжай до конечной станции. Не оглядывайся. Устройся на работу. Живи правильной жизнью.

В глазах Долли постепенно проступила осмысленность; теперь она не только слышала, но и понимала каждое слово.

– Жизнь дает тебе второй шанс, Долли. Воспользуйся им. Считай его подарком судьбы. После всего, через что ты прошла, после всех твоих утрат.

– Да, – быстро сказала Долли. – Да.

Она встала, вытащила из-под кровати чемоданчик и начала складывать туда одежду.

На Вивьен накатила усталость – такая сильная, что на глазах выступили слезы. Теперь она была готова к смерти. Собственно, была готова уже давным-давно. Рычание моторов над головой слилось в один оглушительный рев; где-то за стенами дома били зенитки, прожекторы рассекали ночное небо. Бомбы падали везде, и сквозь пол ощущалось, как дрожит земля.

– А ты? – спросила Долли, закрывая чемодан и выпрямляясь. Она протянула руку, чтобы взять со стола письмо из пансиона.

Вивьен улыбнулась; лицо болело, мышцы от переутомления как будто налились свинцом. Она чувствовала, что погружается в воду, к огонькам.

– Обо мне не беспокойся. У меня все будет хорошо. Я отправляюсь домой.

И тут грянул оглушительный взрыв. Свет, заполнивший комнату, озарил сведенное ужасом лицо Долли. Вивьен подняла голову. Бомба упала на крышу дома номер двадцать четыре, крыша провалилась, лампочка у Долли под потолком разлетелась на миллион крохотных осколков. Вивьен закрыла глаза. Душа пела от радости: ее молитвы наконец услышаны, сегодня не придется идти к Серпентайн. Она видела мерцающие огоньки во тьме, дно ручья, туннель к центру Земли и плыла в темной воде, все глубже, глубже. Завеса впереди приоткрылась, Пиппин махал рукой. Все остальные были с ним, и они тоже ее видели. Вивьен Лонгмейер улыбнулась. После долгого-долгого пути она наконец добралась до цели. Она сделала что должна и теперь вернется домой.

Лорел первым делом отправилась на Кемпден-гроув. Она сама не знала зачем, но чувствовала, что так надо: наверное, в глубине сердца надеялась, что на ее стук дверь откроет тот самый человек, который полвека назад отправил маме благодарственную карточку. Тогда это казалось логичным. Теперь, стоя в фойе дома номер семь – гостиницы, предоставляющей апартаменты на срок от недели до месяца, вдыхая запах лимонного освежителя воздуха и глядя на усталых туристов, она чувствовала себя несколько по-дурацки. Женщина за маленькой стойкой регистрации глянула на нее (уже не первый раз) и спросила, все ли хорошо. Лорел заверила, что да, и вернулась к созерцанию грязного ковра, пытаясь привести свои мысли в порядок.

На самом деле все было плохо. Очень плохо. Вчера вечером, когда мама рассказала про Генри Дженкинса, про то, какой он был негодяй, на Лорел накатило что-то вроде эйфории. Загадка всей жизни разрешилась. Потом она заметила штемпель на конверте, и ее сердце от радости прошлось колесом. Лорел не сомневалась: сейчас выяснятся последние недостающие детали, более того, чувствовала, что распутать их суждено именно ей. И вот она, как дура, стоит в фойе дешевой гостиницы, где от военных лет не осталось никого и ничего. Что означала карточка? Кто ее отправил? И вообще, важна ли она? Лорел готова была уже поверить, что не важна.

Она помахала девушке за стойкой, и та, не отрываясь, одними губами сказала «до свидания». Лорел вышла на улицу, закурила и нервно затянулась. Сегодня ей предстояло забирать Дафну из аэропорта, так что поездка в Лондон была хоть не совсем зряшной. Оставалось убить часа два. Погода была ясная и солнечная, в небе – ни облачка, только длинные белые следы от самолетов. Лорел решила, что купит сандвич и прогуляется по парку вдоль озера Серпентайн. Докуривая сигарету, она вспомнила, как последний раз приходила на Кемпден-гроув и возле дома номер двадцать пять услышала от мальчика странную фразу.

Сейчас этот дом был прямо перед нею. Дом, где тайно от всего мира страдала Вивьен Дженкинс. Удивительное дело: после дневников Кэти Элис Лорел знала про него больше, чем про тот, в котором жила мама. Она сделала последнюю затяжку и наклонилась бросить окурок в урну. За эти секунды решение созрело окончательно.

Лорел постучала в двадцать пятый дом и стала ждать. Вместо украшений к хэллоуину за стеклом теперь были вырезанные из бумаги детские пятерни по меньшей мере четырех размеров. Мрачное прошлое уступило место счастливому настоящему. Лорел слышала шум внутри – кто-то определенно был дома, – но к двери никто не подходил, и она постучала снова, потом повернулась и глянула через улицу на дом номер семь, пытаясь вообразить, как юная мама – прислуга у богатой старухи – поднимается по этим ступеням.