Энтони Беркли - Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник)

Озабоченный, но не павший духом сэр Эрнест поднялся с места, чтобы принять участие в допросе.

– Этот звук загадочный… говорите, он прозвучал как выстрел?

– Очень похоже, сэр.

– Сколько выстрелов вы слышали за свою жизнь, мисс Фэйри?

– Никогда не слышала, сэр.

– В таком случае отчего ж вы решили, что похоже на выстрел?

Свидетельница озадачилась.

– Просто узнала, и все, сэр.

– А не правильней было бы сказать, что, поскольку вы наверняка слышали треск фейерверков, этот звук напомнил вам фейерверк?

– Ну да, он был и таким, как фейерверк, громким.

– Или выхлоп автомобильного двигателя?

– Да, и на это похоже.

– Или рев лодочного мотора на реке – знаете, как ревут моторные лодки, когда их заводят? Вы, наверное, много раз слышали, как это бывает. Похоже было на такое?

– Да, очень похоже, сэр.

– Итак, давайте посмотрим, – располагающим тоном продолжал сэр Эрнест, – вы живете через два дома от меня, чуть повыше, значит, из наших окон открывается примерно одинаковый вид. Когда вы услышали тот звук, беседка в саду мисс Норвуд располагалась между вами и рекой?

– Да, так.

– Стало быть, этот треск, который, как вам показалось, послышался из беседки, на самом деле мог прозвучать на реке?

– Да пожалуй, что и мог, если вы так говорите, сэр.

– Но, что и говорить, куда занимательней было на следующее утро рассказать о выстреле в беседке?

– Боюсь, я не совсем понимаю вас, сэр.

– Это не важно. Сколько вам лет, мисс Фэйри?

– Пятьдесят шесть, сэр.

– Что вы говорите! Надо же. Становитесь туговаты на ухо? – спросил сэр Эрнест, немного понизив голос.

– Простите, сэр?

– Я спрашиваю, не ухудшился ли у вас с возрастом слух, – повторил сэр Эрнест тем же приглушенным тоном, вполне тем не менее мистеру Тодхантеру внятным.

– Извините, сэр, что-то я не пойму…

Сэр Эрнест понизил голос еще на полтона:

– Я спрашиваю, хорошо ли вы слышите?

– Не разберу вашего вопроса, сэр. – Мисс Фэйри наивно приставила ладонь к уху.

– Я спросил, – громогласно произнес сэр Эрнест, – не нарушился ли у вас слух?

– Ничего подобного! Я прекрасно все слышу, – возмутилась мисс Фэйри, – когда люди говорят как полагается! – И в изумлении огляделась, когда в зале раздался смех.

Под этот хохот сэр Эрнест сел на место.

Мистер Бэрнс опять возвел очи посоветоваться с потолком.

– Так или иначе, мисс Фэйри, вы твердо уверены в том, что слышали ночью третьего декабря. Это был звук, похожий на выстрел, и донесся он с того места сада покойной мисс Норвуд, где расположена беседка?

– Да, сэр. Так я и сказала, сэр, – сердито заявила мисс Фэйри и выползла из зала гигантской улиткой.

– Приведите констебля Силверсайда, – обратился к приставу мистер Бэрнс.

Констебль Силверсайд изложил свои показания гладко, как по писаному.

– В ночь на третье декабря я дежурил с полуночи до четырех утра. В мой участок входит и Лоуэр-Патни-роуд. Мне знаком дом подсудимого. Несколько раз я бывал там по разным делам и нередко беседовал с подсудимым. Нередко при встречах он желал мне доброго утра или доброго дня, в зависимости от времени суток. Я знаю, как выглядит его дом ночью. Когда стемнеет, там раньше всех на моем участке гаснет свет, почти всегда незадолго до полуночи. Но в ночь на третье декабря свет в окнах горел еще во втором часу ночи – в окнах второго этажа. Причем во время первого моего обхода, в двенадцать, в них было темно. Свет вспыхнул примерно в половине первого и горел с полчаса. Я обратил на это внимание, потому что знал, что джентльмен слаб здоровьем. Я подумал, не заболел ли он, и подошел к парадной двери узнать, не нужна ли помощь. Дверь была заперта. Звонить я не стал. Пока я стоял у двери, свет погас. Дату я запомнил потому, что сделал пометку в блокноте, на тот случай, если у джентльмена случился приступ и позднее надо будет выяснить, когда это произошло.

Сэр Эрнест начинал понимать, в чем смысл этого загадочного свидетельства, но сделать пока мог не много.

– Это что, у вас обычай такой – стоять под дверьми обитателей вашего участка, на тот случай, если понадобится сиделка? – не скрывая сарказма, осведомился сэр Эрнест.

– Нет.

– Тогда почему ж вы в данном случае так поступили?

– Так случилось, что я знаю, каким заболеванием страдает джентльмен, вот и подумал, что может возникнуть срочная надобность вызвать помощь.

– А вам не приходило в голову, что воспользоваться телефоном в таком случае гораздо быстрее?

– Я знал, что в доме живут только женщины, и если джентльмену плохо, им будет спокойней знать, что под рукой есть мужчина.

– И долго вы стояли под дверью?

– Всего минуту-другую, а потом свет погас.

– Вы говорите, что заметили свет еще в половине первого. Тогда вы не подошли к дому?

– Нет.

– Почему?

– Я не думал, что это необходимо. Но когда я снова прошел мимо дома, спустя полчаса, свет горел по-прежнему, и это меня удивило. И пока я стоял у дома, свет погас.

– В какое время вы дежурили той ночью?

– С полуночи до четырех утра.

– Вы каждую ночь обходите свой участок в эти часы?

– Нет, мы меняемся.

– И как часто вам выпадают ночные дежурства?

– Раз в шесть дней.

– Значит, в течение пяти дней из шести у вас нет возможности наблюдать за домом подсудимого глубокой ночью?

– Верно.

– Следовательно, у вас нет оснований утверждать, что есть что-то необыкновенное в том, что в доме ночью горит свет?

– Прежде я никогда такого не видел.

– Вы увидели свет сквозь шторы?

– В просвет между шторами.

– Шторы были неплотно задернуты?

– Между ними виднелась полоска света.

– А вот если бы шторы были задернуты как полагается, вы могли бы сказать, горит в комнате свет или нет?

– Не знаю.

Пожав плечами, сэр Эрнест сел.

И опять мистер Бэрнс задал своему свидетелю один-единственный вопрос:

– Вы уверены в том, что с половины первого до часу ночи в окнах второго этажа дома подсудимого горел свет и это вас удивило?

– Уверен.

Сэр Эрнест обратился к судье:

– Ваша честь, боюсь, мне придется еще раз воззвать к вашей снисходительности. Дело обстоит так, что всплыли некоторые вопросы, и было бы справедливо, если бы подсудимый получил право ответить на них. Вы позволите мне еще раз попросить его ненадолго занять свидетельское место?

– Пожалуй, – со вздохом согласился судья.

Мистер Тодхантер, который последние полчаса с трудом удерживал на лице маску невозмутимости, серьезно рискуя жизнью, был бережно препровожден на свидетельскую трибуну.

– Мистер Тодхантер, – начал сэр Эрнест тоном глубокого соболезнования, – вы можете сказать нам, горел ли свет на втором этаже вашего дома с половины первого до часу ночи третьего декабря прошедшего года?