Оливер Пётч - Дочь палача и ведьмак

Тропа перед ним была безлюдной, но где-то позади кричали стражники. Еще пара секунд, и они снова окажутся у него за спиной.

Палач затравленно огляделся и увидел неподалеку ольху, растущую по ту сторону монастырской стены. Одна из толстых ветвей нависала над тропой.

Куизль разбежался, подпрыгнул и ухватился за ветку, а та опасно затрещала под неожиданным грузом. Палач стиснул зубы и вскарабкался по ветке до края стены. Даже не взглянув вниз, спрыгнул на другую сторону, и черный плащ его взвился, точно крыло огромной летучей мыши.

Куизль успел как раз вовремя.

Он перекатился по росистой траве, а за стеной уже слышались гневные выкрики. Заметили стражники его прыжок или нет? Палач затаил дыхание. Охотники пробежали дальше, и в скором времени воцарилась тишина.

Якоб быстро огляделся и понял, что оказался на монастырском кладбище. Могилы с деревянными и каменными крестами тянулись до самого монастыря. Посередине располагался округлый колодец, знакомый Куизлю по прошлому разу; из него же два дня назад монахи выловили обгорелый труп часовщика.

Пригнувшись, палач двинулся вдоль надгробий. В церкви заиграла органная музыка: видимо, начался благодарственный молебен в честь святых облаток.

Куизль еще раз осмотрел могилы послушников Виталиса и Келестина; неподалеку располагалась могила третьего, старого монаха, умершего более месяца назад. Следы уже пропали, но земля по-прежнему была свежей, словно ее рыли всего пару дней назад. Якобу вспомнился платок с вышитыми инициалами, который они с Симоном нашли возле надгробия.

Может, кровожадный голем действительно осквернял здесь трупы?

Палач покачал головой и двинулся дальше, минуя колодец и каменные кресты. Он дошел до самых старых могил, надгробия здесь уже покосились и обветшали, некоторые поросли плющом. Истертые римские цифры возвещали о людях, умерших много лет назад.

Куизль вспомнил рассказы Симона о разрушенной крепости. Двести лет назад августинцы основали здесь монастырь, затем он перешел к бенедиктинцам. Некоторые из могил, должно быть, остались с того времени. А может, сохранились могилы и более старые?

Якоб оглядел кладбище, кресты, пригляделся к колодцу. Что-то его настораживало. Как это часто бывало, он интуитивно чувствовал связь, находил недостающее звено, но понимание еще томилось где-то на уровне подсознания и осмыслению не поддавалось.

Могилы…

Куизль вздохнул и все-таки сдался. Оставалось только надеяться, что Симону удалось сбежать и он вовремя смог предупредить Магдалену. С ними обязательно нужно поговорить! Быть может, тогда и сам Якоб поймет, что же так взбудоражило его мысли. Но как ему встретиться с зятем и дочерью? Домой к Михаэлю возвращаться нельзя, там его наверняка поджидают Земер с сынком или несколько стражников. Так где же им встретиться?

Палач задумался, и губы его растянулись в ухмылке. Он придумал идеальное место для встречи.

Если Магдалена действительно его дочь, то она догадается, где искать отца.

Ослепленная страхом, Магдалена мчалась по цветущим лугам вдоль обрыва.

Ее дети пропали! Может, они даже попали в руки к этому полоумному! Какой-то сумасшедший уже несколько раз покушался на ее жизнь, так почему бы ему не похитить ее детей? Женщина еще питала надежду, что малыши просто убежали из сада и теперь бродили где-то поблизости. Она подумала с беспокойством об отвесных склонах и скалах и решила пока ничего не говорить Симону с отцом, а прежде поискать немного вдоль обрыва.

– Петер, Пауль? Вы меня слышите? Вы здесь?

Ее голос пронесся над безлюдной долиной. Куда бы она ни посмотрела, всюду простирались скальные глыбы и булыжники; среди кривых елей и сосен они походили на окаменелых троллей. Словно людоеды, наказанные Господом за их злодеяния.

Что, если эти тролли и моих детей съели?

Магдалена помчалась дальше, заросли боярышника загораживали ей вид в долину. На тропе, что тянулась на несколько метров ниже вдоль обрыва, показался охотник в зеленой одежде; он бежал в сторону монастыря. Дочь палача собралась уже позвать его на помощь, но к нему навстречу вышли еще двое стражников, и охотник стал о чем-то им торопливо рассказывать. Со своего места Магдалена сумела разобрать лишь обрывки фраз.

– Самозванец-монах… сбежал с тем цирюльником… нужна помощь…

Самозванец-монах? Цирюльник?

Магдалена почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом. В Андексе она знала только одного самозванца-монаха и одного цирюльника – своего отца и Симона. Что, черт возьми, с ними стряслось? Вероятно, отца разоблачили и эти люди преследовали его и мужа!

Магдалена спряталась за кустом боярышника и стала ждать, что будет дальше. Стражники быстро посовещались, так что Магдалена не разобрала ни единого слова, и все трое пошли в ту сторону, откуда пришел первый охотник.

У женщины голова пошла кругом. Рискнуть и звать детей дальше? Вполне возможно, что стражники услышат и узнают ее. Всем известно, что она жена цирюльника из Шонгау. А теперь, судя по всему, стражникам на глаза лучше не попадаться.

С тяжестью на сердце Магдалена в последний раз оглядела долину: скалы, деревья, кусты, поваленные стволы…

Детей не было.

Обессилев от отчаяния, она впилась зубами в кулак. Боль помогла хоть на время упорядочить мысли. Ей нужна помощь, и единственными, кого Магдалена смогла вспомнить, кроме отца и Симона, были Михаэль Грец и его немой помощник. Она глубоко вдохнула, затем развернулась и помчалась через луга и поля, пока не выбежала к проселочной дороге, ведущей в Эрлинг. Сердце рвалось из груди, дышать стало больно, но Магдалена не останавливалась ни на секунду. Наконец у опушки показался, зажатый между двумя крестьянскими хижинами, дом живодера.

Магдалена резко остановилась.

Что, если стражники уже были здесь? По меньшей мере бургомистр и его сын знали, что они остановились в доме у живодера. Но вокруг покосившейся лачуги на краю леса царило спокойствие. В маленьком огороде никого не оказалось, лишь несколько коз паслись на лугу у сарая. Из трубы шел дым: значит, дома кто-то был.

Магдалена постояла в нерешительности и направилась к дому. У нее не было другого выбора, в одиночку ей детей ни за что не найти. Дочь палача осторожно постучала в дверь и спросила тихим голосом:

– Михаэль, ты дома?

Она собралась уже постучаться во второй раз, как дверь приоткрылась и за ней показался живодер, явно встревоженный.

– Слава богу, Магдалена! – воскликнул он с облегчением. – Наконец-то ты… Заходи скорее.

Грец недоверчиво огляделся, затем потянул за собой Магдалену и затворил дверь.

Женщина с ужасом оглядела разгромленную комнату. Стол, лавка и стулья были опрокинуты, тяжелый сундук в углу стоял распахнутый настежь, всюду были разбросаны осколки посуды и рваные тряпки.