Филлис Джеймс - Убийство в теологическом колледже

– Я ему не верю! – выпалил Пирс, выйдя из библиотеки. – Этот человек явно ненормальный. И предполагается, что он способен обучать в аспирантуре!

– И, как мне сказали, превосходно справляется со своими обязанностями. А я вот верю. Он просыпается, слышит ненавистный ему шум, спросонья берет то, что считает подходящей запиской, а потом почти на ощупь возвращается в кровать. Проблема в том, что он ни капельки не верит, что кто-то в Святом Ансельме способен на убийство. Даже не допускает такой вероятности. Как и отец Джон с коричневым плащом. Они не пытаются нам помешать и не умышленно ведут себя столь нерадиво. Они просто не мыслят как полицейские, и наши вопросы кажутся им бесполезными. Они отказываются признавать даже возможность того, что кто-то из обитателей колледжа – преступник.

– Получается, они в полной прострации, – сказал Пирс. – А отец Себастьян? Отец Мартин?

– Они видели тело, Пирс. Они знают, где и как. Весь вопрос в том, знают ли они кто?

Плащ, с которого капала вода, аккуратно достали и поместили в открытый пластиковый пакет. А воду, такого незаметного розоватого оттенка, что он казался выдуманным, перекачали в бутылки и подписали. Два человека из команды Кларка проверяли машину на отпечатки. Дэлглиш считал это занятие бессмысленным. Грегори был в перчатках в церкви и, скорее всего, снял их только в своем коттедже. Но нужно было проверить: защита станет цепляться за любую возможность поставить под сомнение эффективность расследования.

– Это подтверждает, что Грегори – наш главный подозреваемый, – сказал Дэлглиш. – Хотя, с другой стороны, так и было с тех пор, как мы узнали про свадьбу. И кстати, где он? Кто-нибудь в курсе?

– Утром он уехал в Норидж, – сообщила Кейт. – Сказал миссис Пилбим, что вернется к полудню. Она у него убирается и сегодня утром была в коттедже.

– Как только приедет, мы его допросим. И на этот раз я хочу, чтобы все записывалось в соответствии с законом «О полиции и доказательствах в уголовном праве». Очень важны две вещи. Он не должен узнать, что плащ Тривза в колледже и что стиральную машину выключили. Пирс, поговори еще раз с отцом Джоном и отцом Перегрином. Прояви тактичность. И убедись, что отец Перегрин в точности все понял.

Пирс пошел исполнять приказ.

– А может, мы попросим отца Себастьяна объявить, что дверь в северную галерею открыта и можно пользоваться прачечной? – спросила Кейт. – А мы ее посторожим на случай, если Грегори придет за плащом. Он же захочет узнать, нашли мы его или нет.

– Оригинальный ход, Кейт, но это ничего не докажет. Грегори в эту ловушку не попадется. Если он решит прийти, то захватит с собой белье для стирки. Хотя зачем ему вообще приходить? Он рассчитывал, что плащ найдут. Еще одна улика в пользу того, что это дело рук своих. Его заботит лишь то, чтобы мы не смогли доказать, что он надевал этот плащ в ночь убийства. По идее, он волноваться не должен. Ему просто не повезло, что Сертис той ночью заходил в церковь. Ведь без показаний Эрика мы бы не узнали, что убийца был в плаще. И ему еще раз не повезло, когда выключили машину. Если бы цикл стирки завершился, то все улики, несомненно, были бы уничтожены.

– А вдруг он заявит, что плащ одолжил ему сам Тривз, еще раньше? – предположила Кейт.

– Насколько такое возможно? Тривз ревниво оберегал свое добро. С какой стати он одолжил бы свой плащ? Но ты права. Наверное, это будет частью его защиты.

Вернулся Пирс.

– Отец Джон был в библиотеке с отцом Перегрином, – сказал он. – Думаю, они оба все хорошо поняли. Но лучше перехватить Грегори, как только он вернется.

– А если он попросит адвоката? – спросила Кейт.

– Тогда придется подождать, пока тот приедет, – сказал Дэлглиш.

Но Грегори не выказал желания позвать себе защитника. Спустя час он расположился за столом в комнате для допросов, демонстрируя полное спокойствие.

– Мне кажется, я знаю свои права, – начал он, – и что именно вам разрешено спрашивать, не вводя меня в расходы на адвоката. Хорошего я позволить себе не могу, а тех, кого могу, вообще не стоит брать. Мой адвокат, которому нельзя отказать в компетентности, когда дело доходит до составления завещания, был бы для всех присутствующих только неуместной обузой. Я не убивал Крэмптона. Насилие мне отвратительно, и к тому же у меня не было причин желать ему смерти.

Дэлглиш решил, что доверит Кейт и Пирсу вести допрос. Те устроились напротив Грегори, а Дэлглиш переместился к окну, выходящему на восток.

Ему пришло в голову, что для беседы с полицией комната выглядит довольно странно. С тех пор как они впервые сюда попали, почти ничего не поменялось: из мебели здесь по-прежнему были лишь квадратный стол, четыре стула с высокими спинками и два кресла. Только в единственный светильник над столом вкрутили лампочку поярче. Но зато по кухне, где расположилась коллекция кружек и витал легкий запах бутербродов и кофе, и по более уютно меблированной гостиной, куда миссис Пилбим даже поставила горшок с цветами, было заметно, что дом – жилой. Ему стало любопытно, что подумал бы случайный наблюдатель об этой сцене, об этом сугубо функциональном пространстве, о ситуации, когда трое мужчин и одна женщина полностью поглощены каким-то собственным делом. Наверное, происходящее напоминало либо допрос, либо заговор, а ритмичный рокот моря лишь подчеркивал атмосферу таинственности и опасности.

Кейт включила магнитофон, и настал черед предварительных вопросов. Грегори сообщил свое имя и адрес, а трое полицейских произнесли вслух свои имена и звания.

Допрос начал Пирс.

– В прошлую субботу примерно около полуночи был убит архидьякон Крэмптон, – сказал он. – Где вы находились той ночью после десяти вечера?

– Я уже говорил раньше, когда вы допрашивали меня в первый раз. Я был в своем коттедже, слушал Вагнера и не покидал коттедж до того момента, как по телефону меня позвали на собрание, организованное Себастьяном Мореллом в библиотеке.

– У нас есть улики, свидетельствующие о том, что кто-то той ночью заходил в комнату Рафаэля Арбетнота. Это были вы?

– И как я это сделал, по-вашему? Я же только что сказал, что не выходил из коттеджа.

– 27 апреля 1988 года вы женились на Кларе Арбетнот, и вы сообщили, что Рафаэль – ваш сын. В момент заключения брака вы знали, что эта церемония его узаконит, сделает наследником имущества колледжа Святого Ансельма?

Повисла небольшая пауза. Дэлглиш решил, что Грегори просто не знает, откуда они в курсе про брак и как много им известно.

– На тот момент я этого не знал, – сказал Грегори. – Но позже – и я не помню, когда точно, – я понял, что юридический акт 1976 года узаконил моего сына.

– В момент заключения брака вы знали об условиях завещания мисс Агнес Арбетнот?