Филлис Джеймс - Убийство в теологическом колледже

Сертис посмотрел сначала на нее, потом на Дэлглиша и вышел. Девушка, все так же молча, стала вытаскивать из рюкзака одежду и консервы.

– Понятно, вам сейчас не до гостей, – начал Дэлглиш, – но так как я уже здесь, мы сэкономим время, если вы ответите на пару вопросов.

– Валяйте, спрашивайте. Кстати, меня зовут Карен Сертис. Сводная сестра Эрика. Кажется, вы слегка запоздали. Какой смысл сейчас задавать вопросы о смерти Рональда Тривза? Дознание уже прошло. Смерть в результате несчастного случая. Даже тело выкопать не получится – отец забрал его и кремировал в Лондоне. Вам что, не удосужились это рассказать? И при чем тут столичная полиция? Разве делом занималась не полиция Суффолка?

– По сути, вы правы. Но сэр Элред хочет понять, как все-таки умер его сын. Я все равно собирался в ваши края, поэтому меня попросили что-нибудь выяснить.

– Если он правда хотел выяснить, как погиб его сын, приехал бы на дознание. Думаю, его просто совесть замучила, вот и корчит из себя озабоченного папочку. А что он беспокоится, кстати? Уж не думает ли, что Рональда убили?

Было странно слышать, как легко она произнесла вслух это мрачное слово.

– Нет, вряд ли.

– Я-то помочь вам ничем не могу. Встречала его сына раз или два, на улице. Обменивались стандартными банальностями, типа «доброе утро» или «хороший сегодня день».

– Вы не были друзьями?

– Я не дружу ни с кем из студентов. А если под дружбой вы имеете в виду то, что я думаю, то знайте, я тащусь сюда из Лондона, чтобы сменить обстановку и увидеться с братом, а не чтобы потрахаться с мальчишками. Хотя это им не повредило бы. Только взгляните на них!

– Вы были здесь в те выходные, когда умер Рональд Тривз?

– Точно. Я приехала в пятницу вечером, практически в то же время, что и сегодня.

– Вы его видели?

– Нет. Мы его не видели. Ни я, ни Эрик. Мы впервые услышали о том, что он пропал, когда зашел Пилбим и спросил, не был ли у нас Рональд. Мы сказали, что нет. Вот и все. Послушайте, если вы еще хотите что-либо спросить, лучше отложите на завтра. Мне бы устроиться, распаковаться, чаю попить… Понимаете, на что я намекаю? Выбраться из Лондона – большая проблема. Поэтому, если не горит, давайте как-нибудь потом, хотя говорить-то, собственно, больше не о чем.

– Но у вас, должно быть, сложилось свое мнение. Наверняка вы обсуждали эту смерть.

Тут Сертис закончил с едой и вышел из кухни, а Карен, бросив взгляд на брата, признала:

– Конечно, обсуждали. Да черт возьми, весь колледж обсуждал. Если хотите знать, по-моему, он себя прикончил. Понятия не имею зачем, да и не мое это дело. Но несчастный случай этот какой-то очень странный. Рональд наверняка был в курсе, что утесы опасны. Да все в курсе. Везде таблички понатыканы. И что он там на пляже забыл?

– Это, – сказал Дэлглиш, – тоже предстоит понять.

Он поблагодарил их и уже развернулся, чтобы уйти, как вдруг его осенило.

– Тот лук, который вы дали миссис Манро, как он был завернут? Помните? Может, в пакете, или вы отнесли его незавернутым?

Вопрос поставил Сертиса в тупик.

– Не помню. Вроде в газету завернул. Я обычно заворачиваю овощи, во всяком случае, крупные.

– А не припомните, в какую газету? – Когда Сертис не ответил, он добавил: – Солидное издание или так, бульварная газетенка? Что вы обычно читаете?

– Это был экземпляр «Соул-Бэй уикли гэзет», – ответила Карен. – Я журналист и такие вещи подмечаю.

– Вы были здесь, на кухне?

– Ну да, а что такого? Я точно видела, как Эрик заворачивает лук. Он сказал, что отнесет его миссис Манро.

– Случайно, не запомнили дату?

– Нет, не запомнила. Газету помню, потому что привычка такая – на газеты смотреть. Я уже объяснила. Эрик открыл ее на развороте, а там фотография с похорон местного фермера. Тот хотел, чтобы присутствовала любимая телка. Животному привязали к рогам черные ленточки, такую же привесили на грудь и привели к могиле. Думаю, в церковь ее, конечно, не пустили. Но вот фотки такие редакторы обожают.

– А когда выходит «Соул-Бэй гэзет»? – спросил Дэлглиш, повернувшись к Сертису.

– По четвергам. Хотя я обычно ее читаю в выходные.

– Значит, газета, в которую вы завернули лук, скорее всего, была с предыдущей недели. Вы очень помогли, спасибо, – поблагодарил он, развернувшись к Карен, и снова на долю секунды поймал на себе ее оценивающий взгляд.

Коммандера проводили до двери. Уже у ворот он обернулся и увидел, как они стоят рядом и наблюдают за ним, словно желая убедиться, что он действительно ушел. Потом брат с сестрой одновременно повернулись, и за ними закрылась дверь.

После одинокого ужина в «Короне» в Саутволде Дэлглиш планировал вернуться в колледж к повечерию. Но еда оказалась выше всяких похвал, торопиться он не хотел, и все заняло немного больше времени, чем ожидалось. К тому времени как он добрался обратно и припарковал свой «ягуар», служба уже началась. Он сидел у себя в комнатах, пока во двор не упал луч света и из открытой южной двери в церковь не вышли несколько человек – вся небольшая здешняя паства. Дэлглиш направился к двери в ризницу. Оттуда наконец появился отец Себастьян и тут же запер ее за собой.

– С вами можно побеседовать, отец? – спросил Дэлглиш. – Или лучше отложить разговор до завтра?

Он знал, что в колледже придерживались обычая хранить молчание после повечерия, но директор поинтересовался:

– Это надолго, коммандер?

– Надеюсь, что нет, отец.

– Тогда лучше сейчас. Пройдем в мой кабинет?

Директор сел за стол и жестом пригласил Дэлглиша занять стул напротив. Их ожидала не совсем приятная беседа в низких креслах перед камином. Директор не собирался ни начинать разговор, ни расспрашивать Дэлглиша, не добился ли коммандер каких-нибудь результатов. Совсем наоборот, он сидел молча, без намека на неприязнь, словно проявляя терпение.

– Отец Мартин, – начал Дэлглиш, – показал мне дневник миссис Манро. Похоже, что Рональд Тривз проводил с ней больше времени, чем все думали. К тому же именно она нашла тело. Поэтому любое упоминание о мальчике в дневнике очень существенно. В особенности меня интересует последняя запись, которую миссис Манро сделала в день смерти. Явное свидетельство того, что она обнаружила какой-то секрет, и он ее встревожил. Разве вы не посчитали это важным?

– Свидетельство? – удивился отец Себастьян. – Какое судебное слово, коммандер. Я посчитал это важным, поскольку, очевидно, это было важно для нее. У меня были опасения насчет того, стоит ли читать личный дневник, но так как отец Мартин сам посоветовал его вести, то ему стало интересно, что она там написала. Такое любопытство естественно, хотя я не могу отделаться от мысли, что дневник следовало уничтожить, не читая. События, однако, кажутся понятными. Маргарет Манро была умной и здравомыслящей женщиной. Она обнаружила что-то, что ее беспокоило, доверилась тому, кто за этим стоял, и осталась довольна. Какие бы объяснения она ни получила, они ее успокоили. Если бы я стал что-то расследовать, то ничего бы не добился, а вот навредил бы прилично. Уж не думаете ли вы, что мне следовало созвать весь колледж и поинтересоваться, не было ли у кого-то тайны, которой он поделился с миссис Манро? Я предпочел поверить дневнику, где ясно написано, что ей все объяснили и в дальнейших действиях отпала необходимость.