Филлис Джеймс - Убийство в теологическом колледже

Кейт еще не успела придумать ответ, как Роббинс сказал:

– Если мы не совсем четко сформулировали свои цели, то это потому, что сами не знаем, что конкретно ищем. Нам известно лишь, что двенадцать лет назад в жизни миссис Манро произошло нечто важное. Похоже, помимо работы, у нее было немного других интересов, и есть шанс, что это было как-то связанно с «Эшкомб-хаус». Вы не могли бы сами посмотреть дела и проверить, правильные ли у нас даты? Если вам покажется, что в личном деле миссис Манро нет ничего интересного, тогда боюсь, мы напрасно потратили ваше время. Но если вы что-то обнаружите, тогда сможете посоветоваться с миссис Бартон и решить: рассказывать об этом или нет.

Мисс Ветстоун задержала на нем взгляд:

– Звучит разумно. Я попробую достать дела. Но это может занять какое-то время.

В этот момент открылась дверь, и медсестра просунула голову в кабинет.

– Мисс Ветстоун, только что приехала «скорая», привезли миссис Уилсон. Она с дочерями.

Лицо мисс Ветстоун моментально вспыхнуло радостным ожиданием. Как будто она собиралась приветствовать завсегдатая в престижном отеле.

– Хорошо. Хорошо. Я иду. Сейчас. Мы же селим ее с Хелен? Ей будет спокойнее, как мне кажется, с женщиной своего возраста. – Она повернулась к Кейт. – Я отойду ненадолго. Вы подождете или зайдете попозже?

Кейт поняла, что их физическое присутствие в кабинете оставляет больше шансов на быструю передачу информации, и сказала:

– Мы подождем, если вы не против.

Но мисс Ветстоун, услышав первые два слова, уже вышла за дверь.

– Спасибо, сержант. Вы очень помогли, – поблагодарила Кейт.

Она подошла к окну и молча стояла, рассматривая входящих и уходящих. Бросив взгляд на Роббинса, она увидела, что он побледнел, а на лице застыла решимость перетерпеть боль. Ей показалось, что она разглядела слезу в уголке глаза, и поспешно отвернулась. «Я уже не такая хорошая и добрая, какой была два года назад, – подумала девушка. – Что со мной случилось? Босс прав. Если я не могу делать то, что нужно на этой работе, в том числе проявлять гуманность, может, лучше уволиться?» Стоило подумать про Дэлглиша, и ей вдруг нестерпимо захотелось, чтобы он оказался здесь. Кейт улыбнулась, припомнив, как в аналогичной ситуации он никогда не мог противостоять искушению слов. Ей иногда казалось, что он одержим чтением. Пожалуй, босс не стал бы изучать оставленные на столе бумаги, если только они не имели отношения к делу, но точно не оставил бы без внимания бесчисленные заметки на огромной пробковой доске, которая загораживала часть окна.

Они с Роббинсом встали, когда мисс Ветстоун поднялась со стула, и теперь продолжали стоять в полном молчании. Долго ждать не пришлось. Не прошло и пятнадцати минут, как сестра-хозяйка вернулась с двумя папками, снова села за стол и разложила перед собой документы.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – предложила она.

Кейт чувствовала себя кандидатом на собеседовании, который ждет унизительного разоблачения невпечатляющего резюме.

Мисс Ветстоун, очевидно, изучила папки до своего возвращения.

– Боюсь, здесь нет ничего, что может вам помочь, – сказала она. – Маргарет Манро прибыла к нам 1 июня 1988 года, а уехала 30 апреля 1994 года. У нее были проблемы с сердцем, и ее врач настоятельно рекомендовал поискать работу полегче. Как вы знаете, она поехала в колледж Святого Ансельма, чтобы работать кастеляншей и выполнять мелкие сестринские обязанности, какие могут появиться в небольшом закрытом заведении, где в основном обучаются здоровые юноши. В ее личном деле есть только стандартные заявления на отпуск, медицинские сертификаты и ежегодный доклад об аттестации. Я пришла на эту работу спустя полгода после ее увольнения, поэтому лично миссис Манро не знала, но похоже, она была добросовестной и благожелательной, хотя и лишенной воображения медсестрой. Впрочем, недостаток воображения можно расценивать как добродетель, во всяком случае, отсутствие чувствительности – это только плюс. Чрезмерная эмоциональность у нас излишня.

– А мисс Арбетнот? – поинтересовалась Кейт.

– Клара Арбетнот умерла за месяц до того, как к нам прибыла Маргарет Манро. Таким образом, она не могла за ней присматривать, и если они встречались, то не здесь, не как сиделка и пациент.

– Мисс Арбетнот умерла в одиночестве? – спросила Кейт.

– Здесь не умирают в одиночестве, инспектор. Конечно, родственников у нее не было, но по ее просьбе к ней пришел священник, преподобный Хьюберт Джонсон.

– А можно с ним поговорить, мисс Ветстоун? – спросила Кейт.

– Боюсь, такое даже столичной полиции не под силу, – сухо ответила мисс Ветстоун. – На тот момент он находился здесь как пациент, получая временный уход, и умер двумя годами позже.

– Получается, нет никого, кто бы лично знал, как жила миссис Манро двенадцать лет назад?

– Ширли Лег служит здесь дольше всех. Текучка кадров у нас небольшая, но такая работа предъявляет определенные требования, и мы придерживаемся мнения, что сиделки должны время от времени переключаться от смертельных больных. Думаю, она единственная из медсестер работала здесь двенадцать лет назад, но нужно уточнить. Хотя если честно, инспектор, у меня на это нет времени. Вы можете сами с ней переговорить. Миссис Лег сегодня работает.

– Понимаю, что мы причиняем вам неудобства, – сказала Кейт, – но хорошо бы нам с ней увидеться.

И снова мисс Ветстоун вышла, оставив оба дела на столе. Первым порывом Кейт было заглянуть в них, но что-то ее удержало. Отчасти уверенность, что мисс Ветстоун была с ними честна и там больше нечего искать, а отчасти – понимание, что любое движение заметно через стекло. Зачем сейчас настраивать против себя мисс Ветстоун? Расследованию это явно не поможет.

Сестра-хозяйка вернулась через пять минут вместе с женщиной средних лет с заострившимися чертами лица, которую представила как миссис Ширли Лег. Та сразу приступила к делу.

– Сестра-хозяйка говорит, вы интересуетесь Маргарет Манро. Боюсь, не смогу вам помочь. Я знала ее, но не очень близко. Друзей она не заводила. Помнится, она была вдовой, а ее сын получил стипендию на обучение в какой-то частной средней школе, не помню, в какой именно. Он так рвался в армию, и, по-моему, они за него платили в университете, пока не дали офицерский чин. Мне жаль, что она умерла. Вроде родственников больше было. Сыну придется туго.

– Он умер раньше. Убит в Северной Ирландии, – сказала Кейт.

– Какой удар. Думаю, после такого ей было все равно: жить или умирать. Этот мальчик был для нее всем. Извините, но я больше ничего не знаю. Если здесь с ней случилось что-то важное, она мне об этом не рассказывала. А вы спросите у Милдред Фосетт.