Джеффри Дивер - Во власти страха

– Мы делаем все возможное, чтобы клиенты не соприкасались. Но здесь этот чувак совершил обратное – намеренно заразил, то есть отравил ее. Это гнусность.

Затем татуировщик пришел в аналитическое настроение, и Райм счел это ободряющим знаком. Гордон посмотрел на компьютер.

– Можно мне?

– Конечно, – ответил Купер.

Татуировщик застучал по клавиатуре, просматривая изображения и увеличивая некоторые из них.

Райм спросил:

– Тэ-Тэ, слово «второй» имеет какой-то смысл в мире тату?

– Нет. Никакого известного мне смысла, а я делаю татуировки уже почти двадцать лет. Наверно, оно что-то значит для чувака, который убил ее. Или, может, для жертвы.

– Возможно, для преступника, – предположила Амелия Сакс. – Нет никаких свидетельств, что он знал Хлою до того, как убить ее.

– О, ее звали Хлоей, – произнес Гордон мягко и коснулся своей бороды. Потом снова стал просматривать изображения. – Знаете, клиенты почти никогда не выбирают для модификации фразу или отрывок. Иногда я набиваю стихи, которые они написали. Знаете, такие, что большей частью вызывают отвращение. Обычно, если кто-то хочет текст, это отрывок из какой-то любимой книги. Из Библии. Или известная цитата. Или поговорка. «Свобода или смерть». «Рожден побеждать». В таком духе. – Он нахмурился. – Хм, так…

– Что?

– Может быть, это разделитель?

– А что это? – спросил Райм.

– Некоторые клиенты разделяют свои модификации. Половина слова на одной руке, половина на другой. Иногда одна часть татуировки наносится на свое тело, другая – на тело парня или подружки.

– Зачем? – поинтересовался Пуласки.

– Зачем? – Казалось, этот вопрос вызвал у Гордона недоумение. – Татуировки соединяют людей. Это одна из целей тату. Даже если у тебя уникальная наколка, ты все равно принадлежишь к миру татуированных. У вас есть что-то общее. Это соединяет вас, понимаешь, чувак?

– Похоже, ты основательно размышлял обо всем этом, – заметила Сакс.

Гордон засмеялся.

– О, я бы мог быть психиатром, поверь.

– Фрейд, – вставил Селлитто.

– Чувак, – ответил Гордон с усмешкой и опять ткнул кулаком в его сторону. Селлитто промолчал.

Сакс спросила:

– А вы можете сказать нам о нем что-то конкретное?

Селлитто добавил:

– Мы не будем ссылаться на тебя. Или вызывать свидетелем. Мы просто хотим знать, кто этот тип. Проникнуть в его образ мыслей.

Гордон, глядя на компьютер, колебался.

– Что ж, ладно. Прежде всего, он одарен от природы как художник, не просто ремесленник. Многие татуировщики умеют только колоть. Накладывают трафарет, сделанный кем-то, и работают по нему. Но здесь, – он указал подбородком на изображение, – нет следов трафарета. Он использовал линию крови.

– Что это такое? – осведомился Райм.

– Большинство художников, если они не пользуются трафаретами, первым делом наносят на кожу контур изображения. Кое-кто рисует от руки пером и растворимой в воде краской. Но следов краски здесь нет. Ваш человек не делал этого. Он просто включил машинку и наносил контур иглой, поэтому вместо краски у вас линия крови, это внешний периметр изображения. Но так делают только самые лучшие тату-художники.

Пуласки спросил:

– Значит, он профессионал?

– Да, этот чувак должен быть профессионалом. Как я говорил ему. – Он вновь указал подбородком на Селлитто. – Или был в прошлом. Его уровень мастерства? Он мог бы в любое время открыть свою студию. И, может быть, он настоящий художник – я имею в виду с красками, пером, кистью и всем прочим. И, думаю, не здешний. Иначе я бы слышал о нем. И не из соседних штатов. Сделал надпись за пятнадцать минут? Это же молниеносно. Он бы приобрел известность. А теперь взгляните на шрифт.

Все взгляды обратились к экрану.

– Это древнеанглийский или разновидность готического. Такой здесь не часто встретишь. Наверно, у него сельские корни: деревенщина, пентюх. С другой стороны, возможно, утвердившийся в вере, честный. Но определенно сельский парень.

– Об этом можно судить по шрифту? – спросила Сакс.

– Да. Послушайте, если кто-то хочет наколоть слова, то выбирает рукописный шрифт или толстый гротесковый. Во всяком случае, сейчас это так. Знаете, уже несколько лет все хотят этот нелепый язык элвиш.

– Элвиса Пресли? – спросил Селлитто.

– Нет, элвиш из «Властелина колец».

– Значит, сельский, – подытожил Райм. – Из какого-то конкретного региона?

– Нет. Есть городская татуировка и сельская. Могу только сказать, что эта похожа на сельскую. Теперь посмотрите на обрамление. Фестоны. Метод надрезов. Официально называется «рубцевание». Это существенно. – Гордон поднял взгляд и постучал пальцем по фестонам, окружавшим слово «второй». – Характерно, что обычно люди шрамами привлекают внимание к изображению. Этому чуваку было важно сделать надпись более бросающейся в глаза. Проще было бы наколоть окаймление. Но нет, ему требовалось рубцевание. Думаю, этому есть какая-то причина. Не могу представить, какая. Но она есть. Теперь еще вот что. Я думал об этом. И привез кое-что. – Гордон полез в сумку и вынул из нее пластиковый пакет с металлическими деталями. Райм узнал прозрачный контейнер, в каком хирургические и криминалистические инструменты стерилизуются в автоклаве. – Это части тату-машинки – кстати, они не называются пистолетами. – Гордон улыбнулся. – Что бы вы ни слышали по телевидению. – Он достал из кармана маленький складной нож и разрезал пакет. Быстро собрал тату-пистолет – точнее, машинку. – Вот так она выглядит в собранном виде и готовая к работе. – Мастер-татуировщик подошел к остальным. – Вот катушка, которая двигает иглы вверх-вниз. Это трубка для краски, вот сама игла, видно только ее острие.

Райм увидел очень маленький кончик.

– Иглы должны входить в дерму – слой кожи под самым верхним.

– То есть под эпидермой, – уточнил Райм.

Кивнув, Гордон разобрал машинку, вынул иглу и показал ее всем. Она походила на тонкий шампур для кебаба, была длиной около трех дюймов, с кольцом на одном конце. На другом торчали крохотные металлические жала, спаянные или сваренные вместе.

– Видите, как они соединяются в форме звезды? Я их делаю сам. Как и большинство серьезных мастеров. Но нам приходится покупать болванки и соединять их. Есть два типа игл: для обрисовки контура изображения и для заполнения или затемнения. Этому чуваку требовалось быстро ввести много яда в ее тело. Значит, после создания линии крови ему требовались иглы для заполнения. Но эти, думаю, не годятся. Не входят на нужную глубину. А вот эти войдут. – Гордон снова полез в сумку и достал пластиковую баночку. Вынул из нее два металлических прутика, похожих на иглы, но длиннее. – Они от старой роторной машинки – новые, как моя, двухкольцевые выбрационные модели. У него была портативная машинка?